Николай Косых. Кафе памяти (Гео-пьеса)

Мистика реальности

«Версты млечного пути…»

I действие

Окраина Москвы. Одинокое кафе. Слышатся приглушенные разговоры собравшейся публики.

На сцене стоит стул. К нему прислонена гитара. На спинке стула висит военный китель. Воссоздана копия картины, что висит на левой стороне сцены. Ёе автор — художник Владимир Рябухин. Кафе вслушивается в разговоры. Каждый вечер оно выбирает один из них. И запоминает. Разговор эмоций и споров. И обеспечивает условия, чтобы ему никто не мешал.

В кафе входят трое мужчин. Один из них воевал в Афганистане. Другой – в Чечне. Третий – на Донбассе, в ДНР. Они садятся за один столик.

«Афганец»: Странное кафе. Здесь ничего не подают. Хотя здесь уютно. Зачем вы меня сюда пригласили?

«Чеченец»: Для того, чтобы покончить с нашим спором раз и навсегда.

«ДНРовец»: Ну, действительно, нужно поставить точку. Меня уже достал извечный вопрос: чья война главнее? Поэтому я хочу рассказать свою историю. Один случай из моей жизни.

Встаёт. Подходит к окну. Из пачки достаёт сигарету, прикуривает, нервно затягивается. Возвращается к столику, садится. Тушит сигарету.

«ДНРовец»: Я с братом попал под бомбёжку. Возвращаясь на блокпост, в развалинах частного дома мы услышали плач. Из-под кучи кирпичей и досок выполз мальчуган. Протянул к нам руки. Мы взяли его с собой. Опять попали под бомбёжку. Ранило всех. Меня только зацепило. Передо мною встал выбор: кого спасать? Я решил спасти ребёнка. У ближайшего жилья встретился старик. Молча забрал у меня ребёнка. И ушёл. В общем, брат погиб, а я жив. Странный старик…

«Чеченец»: Теперь я расскажу свою историю. Был бой. В живых остались я и Колька. Друг. Оба контуженные. Оба из нового пополнения. На первом же задании наша группа попала в засаду. А вместе с ней и мы. Но мы выжили. Нам с Колькой удалось уйти в горы. Снова напоролись на местных. Какое-то время отстреливались, но нас «успокоили» гранатами. И ушли. Видимо, решили, что убили обоих. Но я оставался в сознании, хоть и был весть посечён осколками. Израненный, но живой. А моего Кольку убило. Вдруг вижу: старик. Откуда он взялся? В общем, он меня выходил. Потом доставил в нашим. И больше я его не видел.

«Афганец»: О старике и я расскажу. Попал я в плен. Посадили меня в яму. Перед этим долго и упорно били. Потом в яму бросили ещё одного бойца. Потом начался ад. К нам в яму стали бросать змей. На дне было два булыжника. Ими и защищались. Боец погиб от укусов змей. Ему не повезло. А к вечеру к краю ямы подошёл старик, кинул мне узелок, и ушёл. В узелке была еда. А вскоре наши парни накрыли это место. Поэтому я живой. А старика того больше не видел. Да, странный старик… Сейчас говорят, что Афган – это была политическая авантюра советского правительства. Не знаю… В Афган мы шли по зову сердца. Мы защищали Родину. Мы знали, за что умирали. И я не жалею ни о чём. Такой мужской дружбы, какая мне открылась там, я не встречал больше нигде.

«Чеченец»: И что? А мы шли по приказу. Мы выполняли свой воинский долг. Долг перед Родиной.. И мы тоже умирали. И честь свою не уронили.

«ДНРовец»: А мы защищаем русский народ сейчас. И тоже отдаём свои жизни за Родину. Любим и верим в победу. И мы победим.

…А старец шёл по земле, чтобы дождаться своего часа и выполнить свою миссию…

II действие

Одинокое кафе. Слышатся приглушенные разговоры собравшихся. Рядом стоят два столика. За одним из них, друг против друга, сидят мужчина и женщина. Оба весьма преклонного возраста. Они внимательно прислушиваются к разговору трёх воинов, прошедших через три «малые» войны. Те замечают это. И обращаются к ним с просьбой принять участие в разговоре. Мужчина и женщина подсаживаются к ним. Трое собеседников просят рассудить их спор. Подсевший к столику мужчина, ветеран Великой отечественной войны, пускается в воспоминания. Он сосредоточен и напряжён до предела.

«Ветеран ВОВ»: Когда мы отступали, я много встречал стариков на нашем пути. Самым тяжёлым и страшным было отвечать на их вопрос, почему мы их бросаем на съедение фашистам? Однажды наше подразделение попало в окружение и мы застряли в болотах. Невесть откуда появился дед. Он вызвался нас провести через болота. И вывел в безопасное место. Я его спросил, почему он это сделал. А он улыбнулся и сказал, что это его долг. Не успели мы опомниться, как он исчез. Исчез так же, как и появился… Вы спрашиваете, какая война главнее? Я не знаю, что вам ответить. Скажу одно: защищая свою Родину, мы защищаем наше прошлое, настоящее и будущее.

Мужчина вытер платком лоб и обратился к женщине: «А вы что обо всём этом думаете?»

Женщина, будто вынырнув из своих воспоминаний, улыбнулась одними уголками губ. Пристально посмотрела на всех, и светлая грусть легла на её лицо.

Женщина: Бог дал мне десять детей. Жили не тужили. А началась война, муж и двое старших сыновей ушли на фронт и там пропали без вести. В наше село пришли немцы. Дом наш был построен на совесть. Немцы разместили в нём свой штаб. А меня с детьми высели в вырытую землянку. Там мы и ютились. Правда, немцы нас не обижали. Офицер иногда даже угощал детей шоколадом. Линия фронта была недалеко. Но бои на время прекратились. Рядом с нашей деревней находилась ничейная территория, бывшие колхозные поля. Там мои старшие собирали капусту, морковь, картошку, свёклу. Часто под огнём. Наши и немцы постоянно перестреливались между собой. Но Бог миловал – никто не погиб… Вы спрашиваете, какая война главнее? Никакая! Все главные. Страшнее войны на земле ничего нет. Для матерей война – это море похоронок. Это вдовья участь. Это одиночество старости. А старость без внуков – это вымирание. На любой войне вы, мужчины, защищали и защищаете своё будущее, даже, если этого вы и не осознаёте.

Молчаливое кафе давно обратило внимание на этот разговор. Сегодня оно остановило свой выбор на тех, кто так увлечённо рассуждал о войне, пустившись в воспоминания. Оно решило дать возможность этим людям встретиться со своим прошлым. Они заинтересовали его по-настоящему. Давая их чувствам «зелёный свет», кафе устроило так, что присутствующие в зале посетители стали покидать его. И происходило это как-то незаметно. Когда ушёл последний посетитель, свет погас. Над столиком нависла тишина. И, прерывая эту тишину, вдруг раздался голос. Голос Молчаливого кафе:

«Сегодня у вас есть возможность поговорить с теми, кого вы когда-то потеряли. Если вы согласны, то можно начинать».

За столиком воцарилось недоумённое напряжение. Мужчина опомнился первым. Нервно спросил: «А кто с нами разговаривает?».

Кафе: С вами разговариваю я – Кафе. Так вы согласны или нет?

Все (хором): Да!

Напряжение ушло и осталось только пугающее любопытство. Оно выражалось во взглядах уже ждущих встречи со своим прошлым. Да, они были готовы к этой встрече. И только женщина не знала, с кем ей предстоит встреча. Мужа встретить она не хотела. Привыкла уже без него в одиночестве доживать свой век. Кафе услышало её чувства. Женщина нервно теребила в руках платок. Сидела как на иголках. И Кафе само приняло решение. Оно знало, с кем женщина встретится. Оно знало.

III действие

Одинокое кафе. На сцене стоит стул. К нему прислонена гитара. На спинке стула висит военный китель. За столиком сидят пять человек. В полной тишине в полумрак кафе входит официант. Поднимается на сцену. Ставит около стула канделябр на пять свечей. Потом подходит к столику и ставит ещё один канделябр на пять свечей. И, не говоря ни слова, уходит. Мгновение – и на сцене загораются свечи. На стуле сидит человек и внимательно смотрит в зал на «ДНРовца». Это его погибший брат. «ДНРовец» не выдерживает взгляда, опускает глаза.

Погибший брат: Ну, здравствуй, Семён.

«ДНРовец»: Здравствуй.

Брат: Не терзай себя, Семён. У тебя был очень трудный выбор. Ты принял правильное решение: спасать ребёнка. И я бы так поступил. А я всё равно был уже не жилец.

Семён: Но я бы мог тащить вас обоих. И, возможно, у тебя был бы шанс.

Брат: Нет, шансов не было. А ребёнок бы умер. Ты всё сделал правильно.

Лёгкая поволока окутала сцену. Она была подобием воспоминаний. Она слегка колыхалась. Потом полностью закрыла сцену, как тюлевый занавес. И, наконец, замерев, исчезла. На стуле сидел боец. Он весь сжался, сосредоточенно глядя в пол. Пальцы плотно прилегали к коленям. Но вот минутное напряжение прошло. Он поднял голову и медленно выпрямился. Сочувственно посмотрел на «Афганца».

Боец: Ну, ты как, браток?

«Афганец»: Да я, вот, выжил. Наши помогли. Да ещё тот старик, бросивший мне в яму узелок. Там была еда.

Боец: Какой старик?

«Афганец»: Не знаю. Но его появление было как чудо. А вот с тобой чуда не произошло. Я не смог тебе помочь. Прости.

Боец: Не переживай. Значит, мой путь на земле именно тогда должен был закончиться. Я ни о чём не жалею. И ты не жалей.

Лёгкая поволока окутала сцену. Заиграла прозрачными разноцветными линиями. Заискрилась сверкающими снежинками. И, наконец, растаяла лёгким ветерком. На стуле сидел высокий молодой человек. Благородная седина покрывала его голову. Казалось, его ничуть не интересовало, зачем он здесь появился. Он сосредоточенно смотрел в окно на голубя, что примостился на подоконнике. Однако, это впечатление было обманчивым. Он обратил свой взгляд на «Чеченца».

Колька: Здравствуй, друг. Вот мы и встретились. Отчего хмуришься?

«Чеченец»: Трудно терять друзей. Трудно без них. Нет опоры в жизни. Кому нужен детдомовец с искалеченной душой. Водка не помогает. За что воевали? За что умирали?

Колька: Умирали! Умирали за тех, кто придёт после нас. Россия-то жива.

«Чеченец»: Жива.

Колька: А раз жива, значит, есть и будут те, кто нас помянёт, когда придёт срок. Пока в России есть, кому помянуть, кровь наша проливается не напрасно.

Тревожная поволока блестящим шёлком опускается сверху, закрывая сцену едва прозрачным занавесом.  Слегка колышется и постепенно тает лёгкое облачко, незаметно растворяясь в воздухе. На стуле сидит старик. Лицо, изборождённое морщинами, светится внутренним светом. Мудрые глаза с любовью смотрят на присутствующих. Кажется, что его взгляд ждёт вопросов. За столиком царит изумлённое молчание. Молчание узнавания. Не дождавшись вопросов, старик обращается к мужчине. Хотя его обращение звучит ко всем.

Старец: Вот мы и встретились.

Над столиком опять повисает молчание.

Старец: Вижу, мужская половина меня узнала.

Мужчина: Мы обязаны вам жизнью. Но почему мы, а не другие, те, которые погибли? Почему мы?

Старец: Потому, что вас выбрал Господь, а значит, ваш земной путь не окончен. А почему вас? Не нам решать. Пути Господни неисповедимы

Поволока до раскалённости нагретого воздуха окутывает старца. И он как бы входит в неё. И, наконец, полумрак успокаивает напряжение. Вся пятёрка заворожено смотрит на горящие свечи. И только женщина молитвенной слезой пытается зацепиться за свою память как утопающий за соломинку.

IV действие

Одинокое кафе. На сцене стоит всё тот же стул. К нему прислонена всё та же гитара. На спинке висит всё тот же китель. Всё так же горят свечи. Кафе прерывает затянувшееся молчание.

Кафе: Ну, что ж. Моё время истекает. А вам пришло время заново осмысливать свою жизнь. И я вам дам к этому толчок. Вы готовы?

Все (хором): Да!

На сцене легкими паутинками начинают вырисовываться некие силуэты и, впитывая черты видимости, наконец, обретают форму людей. Теперь на сцене всё та же четвёрка военных. И с ними маленькая девочка. Она смотрит на женщину. Они узнали друг друга. Женщина была не готова к этой встрече. Ведь это – она. Только ещё совсем ребёнок.. У женщины мелко начинают дрожать руки. Кадык нервно сглатывает слюну. Старик на сцене, чуть опустив голову, о чём-то сосредоточенно размышляет. Затем, заинтересованно посмотрев на присутствующих в зале, принимает решение.

Старец: Каждому из вас дана возможность поговорить друг с другом наедине. Из кафе вы будете выходить по двое. У вас немного времени. Поэтому не теряйте его.

Первым спускается со сцены Брат. Он подходит к «ДНРовцу», и они молча покидают кафе. На сцене гаснет первая свеча. Затем со сцены спускается Боец. Он походит к «Афганцу», и они тоже покидают кафе. Гаснет вторая свеча. Потом наступает очередь Высокого молодого человека. Он спускается со сцены, и они уходят из кафе. Старец обращается к Мужчине.

Старец: Вам следует обернуться в дверях. Вас ждёт ваша жена. Вы вдовец, и не видели её с войны. Она на поле боя спасала командира соединения. Выносила его под ураганным огнём. Его спасла. Но у самой траншеи её настигли пули. Санинструктор посмертно была удостоена звания Героя. Впрочем, она сама вам об этом расскажет.

На мужчине не было лица. Он, как во сне, повернул голову. Большим усилием воли заставил себя встать со стула. И на трясущихся ногах подошёл к жене. Она улыбалась, как улыбаются мужчине, которого по-настоящему любят. Взяла мужа под руку, и они, не отрывая взглядов друг от друга, покидают кафе. Гаснет четвёртая свеча.

Женщина, зачарованно смотрящая на девочку, мяла в ладонях платок, которым вытирала слёзы, так предательски обжигающие воспалённые глаза. Старец положил руку на плечо девочки и просто сказал: «Иди». Девочка спустилась со сцены и подошла к Женщине, взяла за руку и повлекла за собой. Женщина на негнущихся ногах пошла за ней. Погасла на сцене последняя свеча. Стало темно. Женщина и девочка остановились. И вдруг на столе, за которым только что сидели все, зажглась свеча. Девочка с удивлением вскрикнула: «Зачем она зажглась?»

Старец: Это свеча памяти. Памяти сорок первого года.

За первой свечой зажглась вторая.

Старец: Это свеча памяти сорок второго года.

За ними зажглась третья свеча.

Старец: Это свеча памяти сорок третьего года.

Четвёртая свеча вспыхнула чуть ярче трёх предыдущих.

Старец: А это свеча памяти сорок четвёртого года.

Пятая свеча вспыхнула ослепительным пламенем и, успокоившись, завершила это действо.

Старец: Идите и помните: пока горят эти свечи – это ваше время. Время, в которое вы должны понять и осмыслить главное в вашей жизни. Идите.

Девочка и Женщина, взявшись за руки, последними покинули кафе. Они сидели у пруда и разговаривали. С неба на них смотрели россыпи звёзд. Млечный Путь мягко вглядывался в глаза девочки, и Женщина видела в них жемчужины света.

Девочка: Скажи, я всё время слышу: «Царь. Царь». Да слухи-то какие идут: убили, убили. Чем он провинился перед людьми? За что они его убили? Взрослые не говорят.

Женщина: Убили, девочка, убили. Хотя, нет. Не убили. Это он сам себя принёс в жертву. Принёс в жертву свою Семью.

Девочка: Но зачем?

Женщина: Ради любви к своему народу. Ради того, чтобы Россия не задохнулась от собственной кровавой алчности. Чтобы не превратилась в сытую скотину, и не пожирало, как то чудовище, чужие жизни. Что бы наша Отчизна познала любовь и покаяние, смирение и молитву. Чтобы познала веру. И обрела мощь хлебосольства. Чтобы этот духовный свет, как эстафетный факел, передала будущим поколениям.

Девочка: Я, кажется, поняла.

Она печально улыбнулась и тихо сказала: «Мне пора.

Пятая свеча догорела. Млечный Путь зовёт меня».

Голубое покрывало Млечного Пути протянуло к девочке свою нить. Эта нить превратилась в светящуюся дорожку. Девочка ступила на неё и стала подниматься, на прощание помахав Женщине рукой. Потом она исчезла. Женщина вдруг увидела каким-то внутренним зрением, как девочка идёт по Мосту Времени в своё настоящее и в прошлое Женщины, осмысливающей свой путь. Путь к Богу.

V действие

Пусто. Одна сцена. На ней стоит стул. К нему прислонена гитара. На спинке стула – военный китель. Кафе исчезло. На сегодня его время вышло. Из темноты к стулу идет Старец. Он идёт грузной походкой, но в его движениях чувствуется сила. После убиения Царя ему было видение. Христос явился ему и повелел ходить по земле, и принимать последние парады убиенных героев, уходящих на Небо. Ходить до тех пор, пока с русского народа не будет снята епитимья, наложенная на него Богом за грех предательства Помазанника Божьего. Ходить до тех пор, пока на российский Престол снова не взойдёт православный Царь. Царь Всея Руси. Только тогда для Старца придёт время покинуть землю. Только тогда его душа и душа России прислониться к Божьей благодати. Только тогда Россия поднимет голову и обретёт былую мощь и новую силу. Ибо в её народе течёт кровь Господня. А верой укрепляется дух Российский. А значит, никто не забыт и ничто не забыто.

Старец подходит к стулу. В правой руке у него две розы: белая и красная. Он их кладёт на землю. Снимает со спинки стула военный китель. Надевает его. Берёт гитару. Садится. К старцу с правой стороны сцены подходит Женщина. Старец поднимает цветы и отдаёт их Женщине. Пальцы его касаются струн. Он поёт.

Старец: «Бьётся в тесной печурке огонь…».

Лунный свет выхватывает сцену. Из темноты появляется строй солдат. На одних форма, в которой они воевали в Афганистане, на других форма, в которой они воевали в Чечне, на третьих форма ополченцев Донбасса. На четвёртых форма, опалённая на полях Великой Отечественной войны. Строй проходит мимо сцены, отдавая честь Старцу и Женщине. Старец и Женщина сходят со сцены, и походят к строю, который уходит на Небо.

Старец: Вам ли, сынки, честь мне отдавать? Вам ли? Спасибо вам, сынки, за всё спасибо.

Старец отвешивает солдатам глубокий поклон. Строй растворяется в Небе. Старец и Женщина оборачиваются к сцене. Её нет. Вместо неё могила. В изголовье водружён берёзовый крест. На нем фанерная табличка с надписью «Солдат». Женщина подходит к могиле и кладёт на неё две розы. Подходит к Старцу. Она готова разделить его судьбу.

Женщина: Я иду с вами. Я знаю, что все эти годы я ждала именно вас. Именно вы станете моим проводником. Я иду с вами, ибо только с вами я могу быть свободной. Ваш путь – это мой путь. Я готова этот путь разделить с вами.

Старец, вздохнув, утвердительно кивает головой. И они рука об руку идут в Новый день. Их фигуры превращаются в силуэты. Силуэты превращаются в звёзды. Их ослепительный блеск сопровождается звоном колоколов. С последним ударом колокола две звезды – Старец и Женщина – вливаются в Млечный Путь. И победным салютом из грохота войны начинает звучать песня: «Бьётся в тесной печурке огонь…».