Тамара Огневицкая. Tango

Тамара Огневицкая — молодой поэт, писатель и переводчик, из-под пера которого вышло в свет уже множество ярких и вдохновляющих работ. В поисках влюбленных читателей и судьбоносных открытий Тамара активно развивается в сфере живописи и создания уникальных арт-объектов, а также является автором книг «Зигзаг Судьбы», «Танец Сердца» и «Тень Горгоны» и фото-проекта LoveLit (2017 г., фото-проект по произведению Булгакова М. А. «Мастер и Маргарита»).

— Джерри, поторопись! Представление скоро начнётся! Вот растяпа!

— Бегу, Стэнли, бегу! Прости. Задержали на работе.

Молодые люди ещё немного пробежали под дождём по казавшейся тёмной как смола и длинной как змея вечерней улице Чикаго, что тянулась неподалёку от морского причала. Фонари совсем тускло освещали её, мутными грустными жемчужинами опираясь на усталые железные столбы. Самый печальный вид, который можно было бы найти в самом унылом дне недели…

Они скрылись в конце узенького переулка, манящего к себе хоть каким-то разнообразием разноцветных огней за массивными переплетениями металла огромной парадной двери элитного клуба. Оттуда слышались еле уловимые нотки роскошного джаза, женского смеха, шум посуды и запах самых изысканных блюд от лучшего шеф повара этого города…

Наступила тишина, уносящая с собой в страну снов и прячущая заветные тайны. По намокшей плитке шёл человек в чёрном пальто и шляпе, которая наполовину скрывала лицо. Хлёстким уверенным шагом он направлялся туда же, куда недавно пробежала неразлучная пара друзей.

Фонари засверкали. Настолько ярко, что их свет отражался в окнах окутанных сном домов и лужах тёмных переулков. Представление уже началось — послышались первые аплодисменты. Подойдя к огромным массивным вратам и дерзко улыбнувшись, он щёлкнул пальцами. Врата отворились…

Его глазам открылось огромное помещение, оформленное в стиле ампир. Стояли уставленные яствами столики. В полумраке везде виднелись красивые женские лица, вдохновлённые обстановкой и происходящим на сцене. Мужчины курили сигары, а между столиками легко и игриво порхали официанты во фраках, будто циркачи, балансировавшие с грудой посуды на одной руке. Всё было наполнено золотой роскошью и холодом бриллиантов.

— Здравствуете. У вас заказан столик?

— Нет. Я пришёл по просьбе одной особы.

— Если это не секрет, к кому вы пришли?

— К ней.

Незнакомец указал официанту на сцену, на которой в свете софитов начала петь девушка в боа и алом платье. Её длинные ресницы трепетали, сильный грудной голос рассказывал зрителям историю о любви и потере. Казалось, в зале замерло всё в немом восхищении: каждое слово песни не оставляло никого равнодушным.

В глазах певицы постепенно наворачивались слёзы. Но она продолжала петь, вдыхая раскалённый воздух, почти сжигающий лёгкие. Только ей было известно, что песня — не вымысел, а прожитая жизнь. Она пела о себе. Перед глазами одно за другим проплывали воспоминания. О том, как держала тело любимого на руках. Как дыхание смерти забрало его последний вздох. Как она закрылась от всего мира, не в силах смириться с потерей самого дорого и близкого человека. Как его глаза окутал вечный мрак и всё ещё тёплая кровь текла из груди. Шальная пуля… Как она поняла, что вечного никогда не бывает…

И возврата нет. Поэтому оставалось только петь, чтобы вновь что-то почувствовать, уловить знакомое дуновение любви и свободы, прежде чем жестокое настоящее вновь предстанет перед глазами. Но что же будет, когда музыка остановится? Что с ней произойдёт после того, как аплодисменты стихнут, а темнота отчаяния вновь распахнёт объятия…

Она снова возьмёт сильную джазовую ноту, улыбнётся зрителям… Примет их восторг и букеты роз… А потом уйдёт со сцены. На такси доедет до дома. Прочтёт все записки поклонников, усмехнётся и выйдет на балкон, чтобы выпить там чашку кофе. Хоть каким-то разнообразием станет внезапно раздавшийся стук в дверь.

— Здравствуйте. Вы на часы смотрели?

— Конечно, только что. Минуты четыре назад ты заварила кофе, а перед этим два с половиной часа читала письма поклонников. А перед этим подрезала цветы и поставила их в вазы. На это ушло двадцать минут. У тебя, я признаюсь, очень щедрые поклонники — цветочницы сегодня на их заказах сделали недельную выручку…

— Кто вы такой?

— Я не причиню тебе вреда. Можно войти?

Она в страхе захлопнула дверь. Когда вернулась на балкон, находящийся на седьмом этаже, увидела, что незнакомец сидит напротив её кресла, непринуждённо улыбаясь.

— Я прошёл огромное расстояние ради того, чтобы ты меня выслушала. И я преклоняюсь перед твоим талантом. Я ещё не видел, чтобы женщина так любила своё прошлое и так пела о нём…

— Ты же должен быть за дверью.

— Должен. Каюсь.

— Да кто же ты чёрт возьми?

— Думаю, тебе лучше сесть, Кейт. Садись и ничего не бойся.

Закурив появившуюся из воздуха сигару и окружив себя бесконечными кольцами клубов дыма, он невозмутимо продолжил.

— Сколько времени прошло с момента трагедии, когда произошла та ужасная случайность с шальной пулей, что попала ему в сердце? Твоему любимому? Два года… На протяжении этого времени ты звала на помощь. Молила в слезах, чтобы он вернулся обратно. Но никто не пришёл.

Незнакомец вальяжно стряхнул пепел, моментально испарившийся во мраке ночи.

— Ведь именно так поступаете вы, смертные. Вы не возвращаетесь оттуда. Уходите в свет, оставляя близким боль и воспоминания… Бывают, конечно, исключения, кто не желает покидать этот мир, но Вышестоящие стараются этого не допускать… Однако, дело не в этом.

— Прошу, уйди…

— Кейт, боюсь, это невозможно: ты же звала меня…

— Что за бред!

— Ты звала на помощь. Молила, чтобы тебе кто-нибудь помог. И тебе оставалось только петь. Да так, чтобы у слушателя сердце обливалось кровью, чтобы он испытал то же, что и ты… Наш мир тесен, Кейт. Не спугни удачу. Ведь я предлагаю помощь. Завтра у тебя выступление, насколько я знаю… Думаю, оно станет для тебя последним. Ты достаточно вынесла, чтобы наконец-то почувствовать новую жизнь.

— Ты убийца?

— У меня много имён, но самое простое и известное — Смерть. Хотя твоё время ещё не пришло, я не вижу смысла в дальнейшем ходе событий. Ты станешь самой известной джазовой певицей Чикаго.

Он артистично взмахнул рукой, выпустив очередной клуб серебристого дыма вверх.

— А потом ты погибнешь, потому что откажешься выйти замуж за директора элитного клуба, где обычно выступаешь… Он тебя застрелит, Кейт. Его поймают. Клуб закроют, всё забудется. Это должно произойти через два месяца. Но есть и другой вариант. Если ты согласишься… Лучше об этом не будем. Ведь хуже и придумать нельзя. Ты отравишься таблетками, а он, обезумев от потери, застрелится… Итог: два трупа в одном особняке и твоя душа, обречённая на вечные муки… А убийца и вор, за которого ты вышла замуж, переродится и станет… Ох, ему достанется сполна. Не позавидуешь этому парню.

В любом случае приду за вами я. Но так как два трупа в один вечер многовато… Есть и ещё вариант. Безупречный. Ты отправишься со мной завтра в другой мир. И там тебя будет ждать тот, кого ты так звала. Ему предлагали новую жизнь, горы золота, но он выбрал вечность с тобой…

— Я не глупа. И знаю, что за всё приходится платить. Какова цена?

— Я станцую с тобой Кейт. Ты не против?

— И это всё?

— Абсолютно. Но после ты должна будешь выбрать. Я восхищаюсь тобой. Столько веков прошло, а ты не изменилась. Та же хрипота в голосе, когда ты подавляешь слёзы, та же страсть к искусству… Люди не меняются.

Воистину велик тот человек, кто первым это сказал.

— Мы были знакомы?

— Мы были женаты, Кейт. Я долго думал, как тебе всё это рассказать… Я потерял твою душу из вида ровно девятьсот десять лет назад. Искал на протяжении всего долгого времени, пока вчера не забрёл в клуб… С каждым веком поражаюсь, какие таланты раскрывает в людях вечность.

Он достал из кармана медальон и протянул ей. Она не поверила собственным глазам, потому что ей с детства снилась именно эта вещь. И магия, заключённая в ней. Якобы тот, кто наденет этот кулон, не стареет и становится частью вечности. Он может путешествовать по разным мирам, не болеть, исцелять человеческие болезни. И даже смерть не в силах отнять у него жизнь и бесценный дар, однако магия медальона действует только в том случае, если человек, который его надел, любит сам и любим силами не из мира людей. Цена за всё это такова: его душу не примет ни рай, ни ад. Он станет вечно скитаться по мирам, не находя покоя…

— Этого не может быть! Мне часто снилась эта вещь сколько я себя помню!

— Порою сны — это воспоминания из прошлой жизни. Ты носила его не снимая, потому что заплатила свою цену — стала моим компаньоном. Вечным компаньоном. Тебе известно про заклятие… Так уж вышло, что тебя полюбила сама смерть — то есть я. А ты меня… Но порой случается то, что не должно произойти. И есть силы, которые не относятся ни к свету, ни к добру. Они помешали нам с тобой быть вместе… Это только в сказках бывает белое и чёрное. Наяву же должно быть то, что сохраняет баланс, стойко противостоя ударам с обеих сторон — это также является частью моей работы.

Из глубин омута её памяти, когда незнакомец начал рассказ, появлялось то, о чём он говорил.

— Одной сущности очень не понравилось, что на должность проводника между мирами выбрали меня. Он сотворил великое зло, показав людям своё истинное лицо, фактически раскрыл существование того мира, который по всем законам должен быть спрятан от смертных. Я должен был прийти за ним, его ожидал суд и наказание за содеянное… Но не успел. Он уже был в другом мире, ему удалось скрыться. Хотя тридцать лет спустя я нашёл его и отправил туда, куда следует… В отместку за то, что я стал проводником, он забрал тебя, оставив мне лишь медальон… Ты стала смертной, переродившись и вернувшись в этот мир… Поэтому всю жизнь у тебя было ощущение, будто ты не на своём месте. Ты не должна была родиться снова. Кулон ни при каких обстоятельствах снимать было нельзя… Но та сущность это сделала.

Внутренняя пустота, сжимавшая всё у неё внутри, исчезла. Возникло чувство, что-то, чего она ждала так долго, исполнилось. Все предыдущие воплощения её души на Земле собрали мозаику воедино. Она вспомнила, кем была на самом деле: человеком с храбрым сердцем, который умер ради Смерти, ставшим для неё любовью, запечатлённой в глазах вечности. Она искала его черты всякий раз, когда её душа попадала на эту планету. По крупицам приходилось собирать осколки бывших чувств, возрождая их в своей памяти вновь и вновь…

А, умирая, её единственным желанием было встретить, увидеть его. Но перед ней появлялись другие проводники. Разочарование росло, воспоминания стирались. Надежда была потеряна, но сейчас торжество наполняло её душу. Она снова стала свободной, найдя того, кто прошёл ради неё годы разлуки, смог сохранить в своей душе любовь к ней не смотря ни на что.

— Ты искал меня всё это время… Господи!

Она бросилась ему на шею. Слёзы счастья медленно стекали на его пальто.

— Но теперь, Кейт, когда тебе всё это стало известно, когда ты всё вспомнила… Ты должна сделать выбор. Тебе понятна судьба джазовой певицы, которая станет самой несчастной женщиной. Ты можешь остаться. Но тогда, боюсь, мы больше не встретимся. Или же ты пойдёшь со мной.

— Я станцую с тобой, Амадей. Ведь так тебя звали до тех пор, пока ты не стал Смертью?

— Ты не боишься. Узнала о смерти. И ни единого сомнения в душе. Люди ведь так любят жить. Всю жизнь не ценят ничего, воспринимая как должное, а когда настаёт время прощаться… Он всё ещё ждёт тебя, Кейт.

— Ты же знаешь моё настоящее имя. И знаешь меня. Я не отступлюсь.

— Тогда, Клео, мне лишь остаётся ускорить процесс.

Смерть коснулась её щеки. Прекрасные волосы блондинки стали тёмно-каштановыми. Голубые глаза налились цветом малахита. Её тело приняло облик, бывший когда-то давно родным для неё. Стены квартиры будто провалились в пол. Они летели сквозь свет и звёзды, чтобы подарить этому миру прощальный подарок.

Клуб был наполнен зрителями до отказа. Они с Амадеем стояли посреди паркета. Вокруг в темноте послышались овации. Заиграла музыка. Краски стали ярче. Они встали спиной друг к другу. Он повернулся к ней, поцеловал в плечо, хлёстко развернув к себе лицом. Она провела по его щеке рукой, и, вместе сделав ронд, они ушли в стремительный левый поворот. Пара скользила по паркету в быстром ритме танца. Их туфли чертили треки. Чёрный атлас платья стал алым. Оба понимали, что их сжигал огонь танго. Они чувствовали сердцебиение друг друга, слыша жёстко диктующий правила ритм, не желая думать о прошлых ошибках. Их танец длится лишь одно мгновение. Они прожили вечность ради одного дня, уносящегося сумасшедшим танцем куда-то прочь…

    Лишь для танго так незабываемы и прекрасны в своих партиях скрипки, лишь ему всегда подчинялся огонь человеческого тела — страсть. Не убегайте, господа, — это бесполезно! Если гореть — то дотла! Если любить — то всю жизнь! Если уходить — то навсегда…

    Пел бандонеон, с ним вступал в беседу рояль, раскрывала душу в плаче скрипка, ласково шептала гитара… Ткань платья девушки развивалась на ветру их танца, его рука жёстко держала партнёршу. Она — его… Но быть может она играла им? Управляла эмоциями, предугадывала желания… Рано или поздно музыка остановится, и он будет лежать на паркете, слыша беспощадные уходящие шаги его дамы… И он готов отдать всё, чтобы вернуть эти мгновения. Но они прошли. Музыка остановилась несколько секунд назад. Грянули аплодисменты, и он должен продолжать эту жизнь, отпуская персонажа, которого изображал в танце…

    Клео навсегда отпустила душу любившего её человека прочь. Он ушёл ещё в более далёкий мир, поняв её. С прошлым было покончено раз и навсегда…

    Они с Амадеем сидели на белом песке, смотря на бескрайние просторы моря, золотой гладью разливающегося по неизведанному ей миру.

    — Ты счастлива здесь со мной?

    — Абсолютно. Теперь я на своём месте. Когда ты вернёшься?

    — Через два дня. Я всё-таки возьму тебя с собой. Посмотришь, как прекрасно перерождение человеческой души.

    — Люди обычно плачут, когда видят, как умирают другие.

    — А душа видит прекрасное свечение, дарующее умиротворение. Он или она уходит в новую прекрасную жизнь. У меня такая работа. С этим ничего не поделаешь.

    — Тогда я с тобой…

    — Держись крепче.