19 марта. Золотая лихорадка. Пятый день.
Проснувшись, сразу же пошёл на пляж. Поплавал в тёплом, солёном море при полном штиле и отсутствии людей, затем вернулся в номер и позвонил Антонине, которую не видел со вчерашнего утра, чтобы вместе пойти на завтрак. После завтрака пожарились до обеда на пляже, стараясь быть в тени грибков, крытых пальмовыми листьями. Загар мой стал ровнее и приобрёл красно-бронзовый отлив. Часть кожи, правда, обшелушилась и я, обмазавшись кокосовым маслом, любезно предложенным моими вчерашними спутниками в глубину песчаной пустыни, старался в этот раз не изменять чувству меры.
Опять по пляжу, кося глаза на аппетитных русских женщин, прохаживались туда-сюда темнокожие любители белых женских тел. Судя по одежде — это были выходца из Бангладеш, восточной Индии или Шри-Ланки. Когда их прогоняли с пляжа служащие отеля, они, проковыряв в заборе из сухих пальмовых листьев дырочки, вели наблюдение уже с другой стороны, не стесняясь, при этом, мастурбировать. Кто-то из женщин, словно дразня их, приспускал верх купальников, обнажая грудь, что, возможно, было, пожалуй, только в Аджмане, наиболее продвинутом в светском понятии туризма, эмирате. Во всём этом было что-то платонически вульгарное, но к наблюдателям за забором уже привыкли и воспринимали их, как часть антуража. При моём приближении к одной из русских прелестниц, загоравшей топлес, она тут же натянула на себя верхнюю часть купальника. В отличие от бедуинов, во мне она, очевидно, видела мужчину. Ненавязчиво познакомился с ней. Оказалось, зовут её Катя, она из Екатеринбурга, совмещает здесь полезное с приятным – покупает мебель, перевозит ёё карго в столицу Зауралья и продаёт там значительно дороже. У неё очередь из клиентов. Такой вот бизнес…
Пышные формы молодой женщины, поведывавшей мне с провинциальной наивностью, что дома у неё остались муж и семилетняя дочка, меня воодушевили. Я немного рассказал ей о себе. Как бы, между прочим, она назвала номер своих апартаментов. Номер её оказался на одном этаже с моим, напротив и немного по диагонали. Я пообещал зайти вечерком, если что…
После обеда автобус отвёз нас в Дубаи, чтобы мы могли свободно побродить по улицам и магазинам города, а потом забрать нас вечером обратно. Антонину больше всего интересовал «Gold Centre» — «Золотой Базар», куда мы сразу и направились. Потрясающий богатством ювелирных лавок и супермаркетов центр в огнях реклам и витрин, с зазывалами и учтивыми швейцарами, открывающими с поклоном перед клиентами двери — всё это обрушилось «золотым дождём» на наши головы. Представления циркачей: акробатов, танцоров, жонглёров, фокусников и огнеглотателей на подмостках были частью форума международной торговли, проходившего в эти дни в Дубаи, и служили живой рекламой празднику. В лотерее разыгрывался килограмм золота и японский автомобиль, о чём напоминали афиши и выкрики глашатаев. Полностью насладиться зрелищем не удалось, ввиду того, что Антонину больше влекло золото в витринах, а я нужен был ей, как переводчик. Хотя, какой с меня толмач? Но Антонина изучала немецкий и английский не знала вообще.
Золотой рынок Дубаи…
Мою спутницу было не узнать. Её преображал и завораживал блеск золота. Казалось, она забывала обо всём на свете, когда примеряла перстни и кольца, колье, цепочки, серьги… Глаза её пылали огнём и горели каким-то неестественным светом. Со стороны казалось, что удав в обличье «золотого тельца» заворожил кролика. Пусть простит мне такое сравнение моя спутница, но за четыре часа, что я был вынужден толкаться в душных ювелирных лавках, сопровождая её, белый свет стал вдруг для меня чёрным. Я сделал робкую попытку предложить нам на время расстаться и встретиться в условленном месте через пару часов. Но подруга жены, со свойственным ей металлом в голосе, резонно заметила, что истинный джентльмен не может оставить даму одну в незнакомом городе, тем более, когда та не знает английского. В этом была логика, и я понял, что разум её ещё не помутился под блеском золота, а мне ничего не остаётся, как нести своё груз до конца. «Золотая лихорадка» — болезнь заразная. Я решил, что раз уж так вышло, тоже стоит сделать покупки. Под строгим взглядом Антонины, купил жене золотое кольцо с инкрустацией из белого золота, серьги в похожем стиле, а также золотые серёжки дочери, истратив на всё 140 долларов. Антонина одобрила. А когда ряды «Gold Centre» закончились в сувенирных лавках, прикупил верблюда из сандалового дерева и кое-что детям из одежды. На эти мои покупки Антонина посмотрела снисходительно.
В одной из закусочных, источающих запахи пряностей и мяса, отведали острой арабской кухни: мясо с приправами, зеленью и горячими лепёшками с апельсиновым джусом. А в лавке рядом примерил на себя головной убор бедуинов с обручем из конского волоса и хотел в таком виде сфотографироваться. Но хозяин справедливо заметил, что, мол, плати 60 дирхам, забирай и фотографируйся потом, сколько хочешь…
Возвращаясь в свой номер, постучал в дверь своей новой знакомой из Екатеринбурга, но её на месте не оказалось, а, может быть, просто не захотела открывать, притомилась… Торговать мебелью – не лёгкое дело. А уже поздно вечером, когда утомлённый и совершенно разобранный, я готовился отойти ко сну, в номере зазвонил телефон и Ирина, наш гид по предыдущей поездке сообщила, что завтра состоится поездка в Абу-Даби — столицу Эмиратов, а послезавтра — в Корфакан, на побережье Аравийского моря. Отлично! Я согласен. Записался на обе экскурсии.
20 марта. Абу-Даби. Шестой день.
До экскурсии в Абу-Даби оставалось ещё несколько часов, поэтому после завтрака, не теряя времени даром, поехали с Антониной на такси в «Паровозики», супермаркет, в котором мне уже пришлось побывать раньше. Компанию нам составила пара молодожёнов из Москвы, с которыми познакомились в отеле. Подобно опытному лоцману, уже бывавшему здесь, я вывел своих новых знакомых на отдел, торгующий видеоаппаратурой. Помог купить видеокамеры «JVC» Антонине и «Panasonic» знакомым. Вроде, все остались довольны. Себе в соседнем отделе подобрал рубашку «Levis», футболку и комплект из шортов и майки — жене, а в отделе сувениров на втором этаже — слона из перламутрового камня с инкрустацией металлом и набор деревянных верблюдиков в подарок друзьям и знакомым.
На такси вернулись в отель, оставили в номерах покупки, искупались в море и, собрав необходимые в дорогу вещи, спустились в холл. Внизу нас уже поджидал знакомый автобус «Мицубиси» с не менее знакомыми гидом Ириной и шофёром Али. Знакомыми обрастаем в геометрической прогрессии.
Замечательная, хотя и довольно однообразная дорога вдоль Персидского залива, то приближаясь, то отдаляясь от берега вглубь пустыни, вела к Абу-Даби — главному и крупнейшему городу ОАЭ. Трасса с четырьмя полосами движения в одном направлении и четырьмя в другом, с разделительной полосой аккуратно высаженных пальм и цветущих кустарников, под каждый из которых подведён поливочный шланг, не могла не восхитить. Если учесть, что уход и содержание пальм, высаженных по всей длине трассы в 200 километров через каждые 20 метров, обходится казне государства в семь тысяч долларов в год за ствол, то не трудно себе представить во что обходится содержание всей дороги. Дополнением ко всему — развязки, которые подобно произведениям искусств не терпят стандартов и отличаются своей непохожестью: как правило, украшены скульптурами, ротондами в восточном стиле, фонтанами, цветниками…
Дорога из Дубаи в Абу-Даби…
В Абу-Даби прибыли в половине четвёртого. На всю дорогу ушло около двух с половиной часов. Устроившись на переднем сидении, между Али и Ириной, всю дорогу снимал на видеокамеру.
Абу-Даби — город, с почти полумиллионным населением, стремительно развивается. Своим европейским, скорее даже американским стилем архитектуры, он сильно отличается от других городов страны. Во всяком случае, со стороны моря панорама на набережную Абу-Даби напоминает Нью-Йорк с острова Манхэттен. По крайней мере, так говорят те, кто имел возможность сравнивать. Небоскрёбы из стекла, зеркал и бетона, непохожие один на другой, залив, лагуна, катера, яхты… Пожалуй, не хватает статуи Свободы.
На острове, куда ведёт насыпная дорога, посетили национальный арабский ресторан, интерьер которого сумел донести тот арабский дух и колорит, которого не хватает современным модерновым интерьерам. Старая арабская утварь, ковры, макеты древних лодок рыбаков и ловцов жемчуга, предметы домашнего обихода, антикварные вещи, составляющие экспозицию отдельных залов, объясняют любовь арабов к своей истории и, если угодно, географии…
После небольшой обзорной экскурсии, подъехали к дворцу шейха Заида бен Аль Нахайяна — эмира Абу-Даби и главы государства. Ирина предупредила, что снимать и фотографировать здесь строго запрещено, иначе охрана дворца имеет право открыть огонь на поражение без предупреждений. А потом доказывай, что ты не верблюд или не русский шпион. Вот такие нравы в этом городе…
Впечатляющая экскурсия по Абу-Даби завершилась ужином в ресторане «Макдональдс» с большим выбором салатов, пиццей и оранж-джусом, что входило в стоимость тура. Час свободного времени после ужина ушёл на прогулку по улицам, бутикам, фешенебельным маркетам, цены в которых и качество товара на порядок выше, чем в Дубаи или Шардже, что соответствует европейскому уровню.
Прогулки по Абу-Даби…
Около семи вечера отправились в обратный путь по ночной, тёмной пустыне, но хорошо освещённой трассе.
Да, кстати, о связи и её удобствах… В Абу-Даби удалось позвонить из уличного телефона-автомата в Москву. Набираешь код страны (007), код города (095) и номер домашнего телефона. Сразу же соединяют и слышно так, будто звонишь из соседнего подъезда. Удобно и быстро. Пластиковая карточка стоит 30 дирхам (около 8 долларов) и рассчитана на три минуты разговора. Впрочем, теперь этим уже никого не удивишь.
В десять вечера были в своём отеле. Душ, лёгкий ужин и немного водки привели в бодрое настроение. Пока подзаряжались батарейки, привёл в порядок дневниковые записи. Посмотрел по телевизору американский боевик на английском языке с арабскими титрами, который уже видел раньше в Москве, правда, забыл его название.
А завтра — экскурсия в Корфакан и Фуджейру.
Неожиданно в дверь постучали. Открыл – моя знакомая Катя — слегка навеселе. Спросила, есть ли у меня кипятильник? Она ужасно устала, отправила мебель карго самолётом, весь день в бегах. Хотела бы выпить чаю, а ресторан уже закрыт. Я предложил ей войти, угостил пивом и шотландским виски. Лёгкий румянец от выпитого ей был к лицу. Её пышная грудь заметно волновалась. Недельное воздержание и выпитое виски делает всех женщин одинаково привлекательными. Я привлёк её к себе и поцеловал в губы. Она ответила. Когда я расстегнул её бюстгальтер, грудь её, казалось, заполнила весь мой номер. Всё-таки, русские женщины – лучшие в мире…
Она осталась у меня до утра… Знал бы шейх Аджмана в своём дворце через дорогу, что происходит у него под боком….
21 марта. Горы Ходжар, Корфакан, Фуджейра.
Седьмой день.
Рано утром она выскользнула из моего номера никем не замеченная. Во всяком случае, хотелось бы в это верить. Я явно недоспал в эту ночь…
Последний полный день в Эмиратах. После завтрака за мной заехал автобус с уже хорошо знакомым шофёром Али и малочисленной группой туристов. Антонина ещё прошлым вечером призналась, что устала и больше никуда не поедет. Особенно переживать по этому поводу я не стал. Из «Аджман Бич Отеля» я был один. Выехали в 10.30 утра на полупустом «Мицубиси» в направлении Фуджейры, через горы Ходжар на Корфакан. Вольготно расположившись на заднем сидении, вооружился видеокамерой и фотоаппаратом. Расстояние от Аджмана до Фуджейры примерно такое же, как и до Абу-Даби, но дорога настолько интересная, что прошли весь этот путь, как говорится, на одном дыхании.
Не доезжая до гор Ходжар, остановились у коврового рынка, где продаются самые дешёвые ковры в Эмиратах. За настоящий персидский ковёр три на четыре метра здесь просят всего 150 долларов, а за небольшой — метр на полтора — 30 долларов. Ну, а если умело поторговаться, могут и скосить цену наполовину. Торг здесь уместен. Арабы даже уважают тех, кто торгуется, видя в этом к себе уважение и признание. Кроме ковров, прямо на земле — горы кувшинов, керамика всех оттенков, платки, сувениры из кожи, фрукты, овощи… Купил сувенир с сюрпризом “Кобра в корзине” — детишкам будет радость. В отъезжающий автобус со всех сторон десятки рук протягивают свой товар, сбрасывая на глазах цены в два-три раза. Когда теперь будет следующая группа…
Эмираты. Горы Ходжар. На ковровом рынке у керамической лавкиQl3hF%Jr…
Въезжаем в горы. Лента асфальта вьётся змейкой, поднимаясь всё выше и выше. Ландшафт преображается. Пески остаются в низине. Скалы расступаются перед нами, то отдаляясь, то нависая над дорогой острыми выступами. Скудные, редкие кусты и деревья с усечённой вершиной, похожие на перевёрнутые вверх тормашками пирамиды. Валуны, стоящие у дороги, как естественные памятники горам, сравнительно невысоким, не многим более 1100 метров, но от этого не менее красивым и своеобразным.
Останавливаемся на одной из смотровых площадок у высокого и крутого обрыва. Внизу, на дне ущелья, извивается ниточкой ручей, вдоль которого раскинуты низкорослые кусты акации и тамариска. А в небе, над вершинами скал, кружат коршуны, выслеживая добычу для своих птенцов. Даже не мог предположить, что в этой пустынной стране могут быть такие горы…
Следующая остановка — у старой, горной мечети XV века. Приземистая, слегка облезлая и неприметная, она стоит веками в отрогах гор, наблюдая за проносящимися мимо, куда-то спешащими автомобилями. Можно было проехать рядом и не заметить. Но экскурсовод, в отличие от меня, не дремлет и обращает на неё внимание.
Автобус остановился на обочине и мы вышли. В пустынном, безлюдном месте, среди гор стоит мазанка из самана, высотой не более пяти метров. Полукруглый глинобитный купол и стены побелены известью, местами осыпавшие. Двери распахнуты настежь и… не души. Рядом колодец с кувшинами на верёвочках. Можно испить прохладной водицы и омыть ноги перед входом в мечеть. Ноги мыть мы не стали, а просто разулись у дверей по мусульманскому обычаю и вошли. Небольшое пространство, размером — четыре на четыре метра, полы устланы коврами, старая посуда и лампады с масляными фитилями в нишах и углублениях стен, несколько книг с арабской вязью и Коран на низком столике. На одной из стен висит ковёр с изображением священного куба в Мекке – «кабы». Ощущение вечного покоя… Наводит на мысли о величие времени и о ненужной суете в этом суетном мире. Трудно представить себе что-то подобное в России. Давно бы всё разрушили и растащили. А здесь стоит всё веками. Никто не трогает, никто не присматривает, не охраняет. Поневоле восхищаешься мудростью народа, который уважает себя и сам определил наказание за воровство — отрубать правую руку. И хотя рук здесь сейчас не рубят, генетически в крови заложено — не укради, не преступи черту, перечащую Корану. Впрочем, об этом уже немало сказано…
Ещё одна картинка арабской провинции: у дороги, нет да нет, встречаются одиноко сидящие на корточках бедуины, смотрящие вдаль и на проезжающие мимо автомобили. Но это не означает, что они бездельники Они, как объяснила нам гид, размышляют о жизни. Считается, что если человек ставит перед собой цель, не важно, как он к ней придёт, где и когда — на всё воля Аллаха. Важно, что он к ней стремится. А то, что он так долго сидит и смотрит вдаль, возможно, он обдумывает пути, как прийти к этой цели. Вот она восточная мудрость, восточная философия…
В Корфакане остановились в четырёхзвёздочном семиэтажном отеле «Океаник». Отель тянул и на пять звёзд, но в нём запрещено спиртное, поэтому звёздочек только четыре. После роскошного обеда с десертом из восточных сладостей с поэтическими названиями, кофе по-арабски — без единого кофейного зёрнышка и душистого чая из трав, спустились на скоростном лифте вниз. А ресторан, в котором обедали, находился на самом верху многоэтажного отеля, в застеклённом, зеркальном зале с потрясающим интерьером и великолепным обзором на окрестности Корфакана и бухту Индийского океана. Внизу нас ждали душевые, тренажёрный зал, бассейн и море с отличным пляжем.
Фуджейра. Корфакан. Отель Океаник…
Вода в море тёплая и очень солёная, отдающая запахом рыбы, крабов, ракушек и морских водорослей. К услугам туристов — морские прогулки на яхтах к ближайшим островам, катание на водных лыжах и гидроциклах, лошадях и верблюдах. Правда, всё это за отдельную плату. Бесплатно можно собирать ракушки, фотографироваться с верблюдами и без них, плавать, нырять с водных горок и загорать. Что я и делал вполне успешно… Получив порцию удовольствий и впечатлений, купил в магазине вестибюля роскошный фотоальбом на английском языку «Земля Эмиратов» и почтовые коллекционные марки стран Ближнего Востока.
В шестом часу отправились обратно через горы, в сторону Персидского залива. Воспользовавшись наличием свободных мест, удобно расположился на заднем сидении, подложив под голову плетёную корзину с коброй, что приобрёл на ковровом рынке. Начинало темнеть, снимать больше нечего, да и батарейки подсели. Только прилёг, как сразу провалился в сон – сказывалась бессонная ночь. Я ни о чём не жалел. Пышные формы, посетившей меня прошлой ночью чужой жены из далёкого Екатеринбурга, казались чем-то приятно ласкающим, чем-то из сказок «Тысячи и одной ночи»…
Вечер того же дня. Последние эмираты –
Ум-эль-Кувейн и Рас-ль-Хайма.
В «Аджман Бич Отеле» были около семи. Уложив основную часть вещей и, поужинав в ресторане, вышел на улицу. Если вдруг на секунду остановишься у обочины, к тебе сразу же подъезжает такси с предложением подвезти. У меня с самого начала был план посетить все семь эмиратов. В пяти я уже побывал. Для полного набора оставалось два — Ум-Эль-Кувейн и Рас-Эль-Хайма.
С таксистом-афганцем, что остановился возле меня, сговорился, что за двадцать пять долларов он прокатит по соседним с Аджманом эмиратам. Долго он не мог понять, что от него требуется. Смущала его и моя цена, за которую нужно было проехать километров 40 в одну сторону и ещё столько же в обратную. Афганец Али, так, наверное, зовут всех, кто приезжает сюда подработать, наконец, понял, что я от него хочу. Сошлись на 30 долларах. Вместе с видеокамерой я сел рядом с ним и мы поехали.
Вообще-то, вышеназванные эмираты не представляют особого интереса, с точки зрения туризма. По сравнению с теми, где я уже побывал — это бедные, малонаселённые и обделённые вниманием княжества. Но я поставил перед собой цель посетить все семь и, как тот одинокий араб на корточках у дороги, решил этой цели достигнуть, неважно каким путём.
Али, плотного телосложения афганец, лет под сорок, знал английский ещё хуже меня, поэтому вести с ним беседу было сплошным удовольствием. Он потел, морщил лоб, пытаясь подобрать из своего словаря нужные слова, а я в это время засыпал его вопросами о житье-бытье, семье, детях, бизнесе… Его длинная до пят светло-голубая рубаха взмокла от усилий понять, чего я от него хочу. Из его фраз я понял, что живёт он в Аджмане уже десять лет, жена и дети — в Афганистане. Раз в год он навещает их и содержит всю семью. Подержанную «Тойоту» взял в аренду, через год она будет его собственной. Сейчас зарабатывает на квартиру, чтобы привезти сюда семью. Бизнес идёт плохо… В общем, невесёлая история.
Потом он надолго замолчал. Я снимал на видеокамеру ночную дорогу, подсвеченную вставленными в разметку трассы и отражающими свет фар кашофотами, от чего она становилась похожей на взлётную полосу аэродрома. Ночные базарчики вдоль дороги с фруктами и овощами, освещаемые тусклыми лампадками. А кругом — пустыня и жуткая темнота. Неожиданно он по-английски спросил, не говорю ли я на фарси или хинди? Я на секунду задумался, что это — издёвка или святая наивность. Простодушное лицо собеседника не выражало ничего, кроме желания услышать ответ. Я сказал, что нет, но очень хотел бы выучить. Али оживился и тут же стал меня учить счёту до десяти сначала на фарси, а потом на хинди. Достав блокнот, я аккуратно записал транскрипцию правильного произношения.
Остановились у автозаправочной станции. Али вошёл в помещение, где пара темнокожих заправщиков сидели на корточках и цедили кофе из грязных кружек. Я вышел из машины, чтобы размяться и зашёл в помещение следом. Али подозвал третьего, что сидел в углу у маленького японского телевизора, одетого по-европейски в рубашку и брюки и стал ему что-то говорить по-арабски, энергично жестикулируя и показывая руками в мою сторону. Затем они оба подошли ко мне и человек в европейской одежде стал меня спрашивать, что я желаю. Я как мог ещё раз объяснил, что мне нужно попасть в Ум-Эль-Кувейн и Рас-Эль-Хайму.
— Зачем? — спросил он, чем несколько меня озадачил.
— Хочу посмотреть, — теперь уже озадачил его я.
— Сейчас ночь, — заметил он логично, — плохо видно.
— Моя видеокамера хорошо видит в темноте. — Я уже было подумал, а вдруг там находятся какие-нибудь объекты стратегической важности и я нарываюсь на международный скандал. Но ко мне уже, видимо, интерес пропал, потому, как они снова переключились на арабский. Наконец, переводчик со смеси арабского, фарси и хинди, сказал, что всё хорошо, только я маловато заплатил таксисту, а бензин нынче дорог. И что он хочет ещё 10 долларов. Пообещав, что доплачу ему, когда вернёмся к отелю, пришли к консенсусу и поехали дальше. Вот оказывается, почему так потел и сосредоточенно молчал мой драйвер. Он подсчитывал дебет и кредет, разницу между стоимостью бензина и полученной выручкой. Для этого, наверное, и обучал меня счёту на фарси и хинди. Ну, что ж, его можно понять, бизнес…
В Ум-Эль-Кувейне был освещён только дворец шейха, на который мне указал Али. Двухэтажный дворец с арками уступал по своим параметрам дворцу шейха Аджмана, был не столь презентабелен, что должно быть, соответствовало общей иерархии Эмиратов. Остальная часть города, за исключением нескольких маркетов была погружена в темноту, что также отвечало положению бедного родственника в богатой семье федерального государства. Может быть днём здесь не так грустно и темно?…
Ум-Эль-Кувейн. Дворец эмира, ночью…
До Рас-Эль-Хаймы ехали долго, минут сорок. Дорога тянулась вдоль побережья и была не освещена. Унылый и не обжитый берег. Лишь изредка со стороны залива мелькали огни каких-то судёнышек или сторожевых катеров. Порт Рас-Эль-Хайма трудился и ночью. Разгружались какие-то баржи, которых из-за высокого забора не было видно. Лишь башенные краны методично переносили груз с одного места на другое. Гудели одинокие гудки. Порт проскочили не останавливаясь по плохо освещённой улице и выехали на площадь, украшенную неоновой рекламой и гирляндами лампочек.
— Рас-Эль-Хайма, — сказал молчавший всё время Али. Ему было непонятно — зачем мы проделали весь этот путь и в чём его смысл.
Я вышел из машины, снял круговую панораму, прошёлся вдоль витрин закрытых магазинов, не упуская из виду такси. Мало ли, что придёт в голову моему таксисту — возьмёт, да уедет… Я уже сам засомневался в правоте своего выбора времяпровождения последнего вечера в этой замечательной стране. Не исключались варианты и повеселее…С той же Катей, к примеру…
Сюда нужно было ехать в дневное время. Впечатлений получил бы больше. Но поставленная цель выполнена, а это главное…
Вернулись в Аджман около одиннадцати.
Сразу не мог понять, что случилось. Аджман — в полной темноте. Свет не горел в окнах отеля, в вестибюле мерцали лишь свечи. Дворец шейха тоже стоял без света. Расплатившись с таксистом, вошёл в вестибюль. Что-то видимо случилось, пока я гулял по отдалённым местам. Вот так всегда, стоит отлучиться… Взяв у портье свечку, поднялся по лестнице к себе на пятый этаж, открыл свой номер, разделся, выпил немного виски — презент Антонины за всё хорошее, что я для неё сделал и, подобно Пушкину при свече, сел за дневник, чтобы описать своё настроение. А на часах уже за полночь…
22 марта. Восьмой день. Последний…
Последний день. Даже не день, а половина дня. В два часа за нами должен подъехать микроавтобус, чтобы отвезти в аэропорт. Последний завтрак. Последние часы на море. Небо начинает хмуриться, будто огорчаясь нашему отъезду. Тучи со стороны Ирана надвигаются угрожающе быстро. Вволю к этому времени поплавал, позагорать, однако не удалось. Поднялся ветер и хлынул дождь. Явление для этих мест, в общем-то, не частое. Пришлось сворачиваться и идти в гостиницу. Только поднялся в номер, дождь кончился и вышло солнце. Но на пляж идти уже расхотелось.
Постучал в дверь Кати. Никого. Позвонил в номер Антонине и предложил пройтись по Аджману, чтобы потратить в лавках оставшиеся дирхамы. Антонина была не против. Короткие сборы и мы уже в центре Аджмана. Опять ей на глаза попалась ювелирная лавка, и опять начались искушения «золотого дьявола». Появился в глазах одержимый блеск и свойственная при этом суета. Примерив с десятка два колец, Антонина выбрала ещё три. Это сколько же нужно иметь на руках пальцев. Не на ноги же их надевать. Хотя, наверное, я что-то не понимал, и у Антонины на этот счёт были свои мысли. Может быть, она собиралась сделать в Москве бизнес?
Не вдаваясь в тонкости, с трудом вырвал свою спутницу, которую в лавках воспринимали, как мою жену, из лап дьявола-искусителя. У меня оставалось что-то около двадцати дирхам. Прошлись по кондитерским и фруктовым лавкам, где я и оставил свои последние дирхамы на сладости детям.
Почему-то вдруг стало грустно… В отеле, упаковав оставшиеся вещи, спустился вниз в вестибюль, где уже меня поджидала Антонина с большим чемоданом. Пока ждали автобус, достал из пакета плоскую бутылочку с остатками виски и пригубил. Портье за стойкой строго посмотрел на меня и спросил:
— Медикал?
— Медикал, медикал, — успокоил я бдительного араба, борца за нравственность. Лекарство пить в общественных местах здесь не возбранялось.
Скоро подошёл автобус и, попрощавшись с теми, кто вышел нас проводить, мы поехали. За сорок минут добрались до аэропорта Дубаи, благополучно прошли таможенный досмотр, посетили «Duty free» и расположились на своих местах в салоне аэробуса «Ил-18»… А через пять с половиной часов совершили посадку в Шереметьево-2.
( Аджман — Москва, март, 1996 г.
Новая редакция, Москва, 1998 г.)