От редакции «Литературный коллайдер»: поскольку первый рассказ молодой писательницы Марии Филипповой, напечатанный у нас некоторое время назад, привлек внимание читателей, мы продолжаем знакомство с этим талантливым и необычным прозаиком. На очереди ее новое произведение.
Ядро в моторном отсеке глиссора работало на последнем издыхании. Оно еле продвигало скрипучую трёхколёсную конструкцию вверх по нагорью из спрессованного хлама, пережившего почти сорок поколений таких же, как её хозяин. Путешествие Брайка началось тридцать шесть рассветов назад; каждый из них был зафиксирован им на крышке прицепного холодильника.
Среди перечёркнутых дней оказался и четырнадцатый День рождения, к наступлению которого у путешественника не осталось никакой еды. Водяной мешок сзади сиденья наполовину просел, а запас сиропа для дезинфицирующей пропитки мяс, подходил к концу как раз к тому часу, когда Брайк миновал угодья, пригодные для отстрела дичи.
Но обветренный и энергичный подросток не видел в скудости своих ресурсов причин для поворота обратно или выкраивания ещё нескольких дней для поисков съедобного груза.
Во-первых, умирающий глиссор лучше не перегружать, если Брайк собрался на нём доехать до Кукольной поляны, где, возможно, выкопает лучшие аналоги деталям. Во-вторых, в случае успешного ремонта машины Брайк раньше доедет до границы Страны Богов, о которой каждую ночь ему рассказывала бабушка – последняя, кто остался от его семьи. Согласно её присказкам, человек с отважным сердцем обретёт на этих землях бессмертие, отменяющее у людей нужду в питании, питье и даже сне. Из всего мира для Брайка бы не нашлось более вдохновляющей причины продолжать этот долгий и опасный путь в одиночку. До остальных вещей ему давно не было никакого дела. И до других людей – тоже.
А ведь бабушка читала те красивые сказки с практической целью. Ей лишь хотелось, чтобы в продолжение лет её малыша перестали мучить воспоминания о страшном дне, когда его родители отравились неизвестным мясом. Не достигнув и двадцати шести, они прославились в посёлке как искусные охотники, могшие вручную убивать довольно крупных зверей. Свою роковую добычу мать и отец извлекли из сложноустроенного панциря, точное происхождение которого они так и не выяснили. Их рентгенометр не выявлял ничего подозрительного алом существе, хоронившемся под гладкой дырчатой бронёй, но и пропитку для дезинфекции его плоть отвергала. Поразмышляв, родители Брайка – а тогда посёлок переживал трудные охотничьи времена – решили рискнуть. И эта авантюра оказалась последней для отважной юной пары.
К тринадцати годам их сынок так и не завёл в посёлке ни одного друга. Домашние животные его тоже не интересовали. Идея о возможности жить, не старея и не подвергая себя опасностям ради временной сытости, со временем так овладела воображением Брайка, что он перестал привязывать себя к нуждам односельчан. Взамен же все они, точно по сговору, отвечали ребёнку презрением. Термокуртку, сшитую на вырост бабушкой, Брайк украшал деталями механизмов, которые находил в горах за много миль от родного дома. Глиссор он также собирал вдали от посёлка и каждый раз перед возвращением, занимавшим около двух суток, тщательно маскировал машину. Позже мальчик обустроил себе жилище, выкопал колодец для воды, наловчился убивать мелкую живность вроде ящериц и крупных насекомых, а в конце концов просто перестал возвращаться домой.
Его эмоциональная связь с родным народом оборвалась. По мнению старейшин, поступок Брайка мог бы быть простительным разве что для человека, обречённого на смерть через ужасную хворь, требующую изоляции больного ради всеобщего блага. Примеры уже бывали…
Самого мальчишку одиночество ничуть не тяготило. Долгая жизнь в отрыве от деревни почти выветрила из него всю ранимость, развеяла всю обиду и боль от разногласий со старшими. Перед отбытием в дальние края, о чьих масштабах можно было судить разве что по бесценной древней карте в крепости старейшин, Брайк решил даже не прощаться с бабушкой, так как знал, что та давно раскусила его планы. Она оставалась крепкой, ещё даже не седой советницей летописца, умевшей заботиться как о себе, так и о приземлённых соратниках. Сердце женщины вполне принадлежало посёлку, у ворот которого старейшины похоронили её сына и невестку с почестями. Но именно она, нашедшая в себе силы пережить утрату и поклявшаяся трудиться до конца отведённого ей срока ради тех, кто пока оставался жить, невольно научила Брайка не оглядываться назад, когда для жизни есть достойная цель. А юный перебежчик на сторону, которая даже не существовала для его родителей, свято верил, что вот-вот окажется прав.
С большим трудом парнишка докатил глиссор до ровной поверхности, держа его за рукояти над светильником. Плоский фонарь невероятно лениво копил заряд от лучей скупого солнца. Облака текли над каньоном как сплошная и бесконечная простыня с подозрительно редкими просветами.
Брайк выложил на скалу плод своего двухлетнего труда – кожаное одеяло в каракулях, образующих относительно понятную ему карту местности. Кукольная поляна обещала ждать путника уже за первым подъёмом, но весь вопрос был в том, сколько сил требовалось, чтобы до неё доползти. Охота на животных и птиц отменялась, эта территория всегда считалась безжизненной. Уже пять дней мальчик не питался как положено, довольствуясь краевыми обрезками своей карты, разваренными в воде, и запивая их получившимся бульоном. Брайка эти лишения не удивляли, он их предвидел. Не предусмотрел только одно: голод вскоре ухудшил его способность сохранять терпеливый дух.
Запретив себе отвлекаться даже на минутный отдых, сразу после которого наступит сон, Брайк скинул термокуртку со штанами и яростным галопом пустился по скальной платформе в одном белье. Холодный ветер колыхал его пропитанные смолой колючие колтуны, заставлял его одичалые глаза слезиться, а веснушчатые щёки – гореть как мусорные костерки. Брайк впервые ощутил, какое чудо кроется в изначальном свойстве тела сохранять в себе жизнь вопреки ужасному безразличию необозримого каменного мира. Чтобы навсегда закрепить это чувство в памяти, мальчик собрался с духом и закричал во всё горло. Это был первый раз, когда Брайк смог познать самые крайние пределы собственного голоса.
Едва он, наоравшись вдоволь, с наслаждением обхватил спиралевидный валун всем телом, как отозвалось эхо. Звонкое, почти радостно-боевое… Правда, к нему примешался ещё какой-то звук, не менее сильный и не менее раскатистый. Задрожали камни под босыми ступнями мальчика, заскрипел и зашатался ребристый монолит под его спиной. Брайк вскочил. За обрывом, в трети километра от того места, где парнишка опрокинул глиссор, ожила одна из горных вершин. Её сизоватая, почти фиолетовая расцветка резко выделялась на серо-белёсом фоне голых скал. Форма же, которую она приняла, поднимаясь из глубокой ямы, ввела Брайка в ступор и заставила его забыть о голоде и холоде.
У сдвинувшейся горы оказалось множество ног, набирающих черноту к подошвам. Сгорбленное тело пестрело трубными переплетениями в подтёках ржавчины. Сравнительно маленькая округлая голова, обхватом примерно в два-три таких же мальчугана как Брайк, была сделана из белого камня и сверкала десятками глаз, вращаясь на вершине горба, словно паразитический нарост. Видя, как чудище растрескало ближайший каменный столп одним прикосновением, юный путник снова закричал; теперь – от внезапного испуга. Впрочем, страх не помешал ему ринуться к брошенной машине, прямо навстречу исполину. Хотя двигатель почти отказал, глиссор до сих пор виделся хозяину залогом выживания в этих каньонах. Брайку вздумалось укатить машину туда, где можно было бы затаиться, пережидая аномальное землетрясение. Страх утроил силы мальчика; желание жить ещё никогда не ощущалось им так остро. Брайк высматривал другой подход к платформе, чтобы съехать по нему навстречу тени более мощных скал.
Ему удалось дотолкать глиссор до крутого ската, изрытого провалами и обложенного десятками валунов такой же формы, как и тот, на котором мальчик только что отдыхал. Это уже выглядело до абсурда неудачной дорогой, но другого варианта к отступлению Брайк теперь не имел. Теряя корпусные детали, к подножию большого массива полетела машина вместе со всеми пожитками, а затем её полуодетый хозяин с резвостью горной антилопы бросился вприпрыжку через ямы и остроглавые камни. Он ни разу не споткнулся на опасной дороге, но больно отбил себе обе ступни, хотя надеть ботинки всё-таки успел.
Когда поверхность выровнялась, парнишка включил свой чудом уцелевший фонарь и быстро разобрался, почему здесь не только больновато ходить, но и тяжело сохранять равновесие. Весь здешний пол состоял из какого-то небьющегося мусора, который проваливался и звенел на каждом шагу. Карта, собранная по обрывочным знаниям, обманула мальчишку в одном. Кукольная поляна располагалась не на открытом воздухе, а под скальным навесом. Без фонаря здесь была бы непроглядная тьма: если бы не его слабый, но всё-таки ровный свет, Брайк так и не заметил бы, что сама пещера была создана вручную, судя по ровности потолка и стен.
Здесь внизу содержался редкий клад, на охоту за которым мало бы кто решился в здравом уме… Мальчику не пришлось долго бегать с фонарём, чтобы наткнуться на полулежащий скелет человека, закутанного в длинную термокуртку. Рядом с мертвецом лежали большие тюки на телегах, набитые ценными находками. Брайк их мигом опустошил, и оказалось, что искатель был не машинистом, а, скорее, кем-то вроде археолога. Одни красивые осколки кремниевых оболочек, наверное, высоко ценившиеся в отдельных краях… Печальное открытие не столько удивило Брайка, сколько разочаровало. Он стал расстёгивать одежду мертвеца, но скоро сообразил, что она великовата для мальчишки. Человек был взрослым, куда более опытным путешественником, чем Брайк, и всё-таки не вернулся из похода.
Приходящий в себя беглец начал присматриваться к предметам в дальней части пещеры, стараясь игнорировать вибрации от шагов огромного существа вверху. Куклами здесь, видимо, звались причудливые головастые манекены со змеевидными отростками вместо рук. Туловищами им служили обтекаемые корпуса, нижние части каждого из которых переходили в толстые одиночные хвосты. Подобные хвостам русалок, эти гибкие механизмы служили псевдокуклам чем-то вроде ног. Сгруженные кем-то в углу пещеры, эти странные манекены не представляли для искателей практической ценности… а если бы и представляли, каждая из них была бы слишком тяжёлой даже при перевозке на глиссоре. Брайк решил разобрать моторный отсек своей машины при слабом свете фонаря, чтобы прикинуть, чем бы он мог ускорить работу ядра из того, что можно здесь найти. Но когда он только вскрыл коробку, мусорный пол заходил ходуном под ногами, и чтобы не провалиться в море звенящего мусора, мальчику пришлось пятиться к холму из безликих русалок в надежде подержаться за их крепкие хвосты. Хоть какая-то польза от них в этой отвратительной западне.
Забившись в угол, Брайк увидел, как недовскрытая коробка задёргалась, едва на ней задержался фонарный свет. Она неистово билась и скрежетала, словно собираясь окончательно разорвать связь с двигателем. Более того, она издала короткий, но весьма пугающий свист, какого Брайку почему-то до сих пор не доводилось слышать. Если бы не землетрясение, он бы рванулся к машине с целью разобраться, что всё-таки случилось с этим непонятным ядром, самой ценной из его ранних находок за посёлком.
Вот только мальчика опередила одна из русалок, выскользнувшая из хвостатой груды… И, как почудилось Брайку, с неестественным проворством для такого громоздкого тела. Через десять секунд отпала всякая потребность в издыхающем фонаре – всё потому, что фигура змеехвостой куклы целиком покрылась световой оболочкой, начиная с корпуса. Не вполне ровное, но очень яркое сияние озарило пещеру от пола до потолка на глазах у Брайка, оцепенело застывшего в углу. Световые нити собрались вдоль обтекаемого русалочьего тела в подобие струящихся одежд, но черты лица поверх головной болванки продолжали формироваться, пока сильные руки-щупальца бережно разрывали связь между моторным отсеком глиссора и взбесившимся ядром. Теперь Брайк видел неземное существо. Оно держало его стихшую находку прямо перед ним, как будто собиралось сообщить ему нечто важное, но не могло без его участия сделать первые шаги навстречу.
– Без этого ядра мне здесь конец… А я даже полпути не прошёл! – в трепете вылетело у мальчика.
Светящаяся русалка осталась на месте, словно запретив себе лишние телодвижения при подборе вариантов отклика. Но она не теряла времени. Рисунок на её голове выстроился в комбинацию самых гармоничных лицевых черт, какие доводилось видеть Брайку. На него пристально глядели искристые и глубокие глаза молодой девушки, чья чужеродная красота не напомнила мальчику ни одно лицо из тех, что попадались ему среди людей. Очевидно, первый зрительный контакт был важной задачей для псевдокуклы. И теперь она наконец-то разомкнула иллюзорные губы для ответа… на чистейшем языке народа Брайка.
– Оно было очень больным, – голос удивительной незнакомки оказался нежно-тонким и монотонным, с чуть заметным искажением частот. – Но оно сделало всё, что смогло, чтобы привезти тебя ко мне. Теперь его очередь спать вместо моей. А я могу заменить его, чтобы ты смог уйти отсюда.
Брайк не мог поверить ушам. Мало того что речь звучала для него непривычно – в самом предложении Змеехвостой сквозило безумие. Но чутьё юного путника, к его боязливой досаде, твердило, что кукла не оставила другого выбора. Даже план возвращаться пешком в деревню теперь бы был равносилен самоубийству – ведь даже при удачном побеге из-под лап исполина быстроногому мальчишке нельзя недооценивать коварное свойство человеческого тела истощаться без еды и воды в ничтожный срок.
– Ты же очень боль… Большая. Не поместишься в двигатель, – сообразил он с ответом русалке. Которая зачем-то попятилась к той же груде мёртвых безликих сестёр, откуда вылетела, чуть не сбив подростка своим хвостом.
– Это так, – иллюзорные губы растянулись в лёгкой улыбке, призванной хоть как-то утешить собеседника. И он отважился ждать новых сюрпризов.
Незнакомка мастерски спрятала отказавшее ядро под безликими недвижными телами. Затем она вновь заскользила к Брайку через мусор; в этот раз – с распростёртыми руками-щупальцами, пугающий вид которых она как нарочно замаскировала под световой имитацией рукавов причудливой ширины. Растерянность и недоумение владели мальчиком, но он всё же выбрал покориться нечеловеческим пальцам, глядя в дружелюбное лицо светящейся куклы. Она оказалась сильной. При желании могла бы убить на месте с одного удара… но не сделала этого, а бережно подняла подростка за талию у себя над головой и опустила себе на плечи, утопив его ботинки в складках своего иллюзорного наряда.
– Ну что, поедем? – её тон зазвучал игриво, в интонации обозначилось восторженное нетерпение, а хвост, гибкий как большой серебряный канат, звонливо заелозил по хламу, дрожащему от шагов гиганта наверху… Кукле будто бы хотелось покинуть мрачную пещеру больше, чем самому Брайку.
– Подожди! – спохватился подросток. – Там у меня вода и одежда!
Ждать пришлось недолго. А скорость, которую развила русалка, выезжая навстречу свету, Брайка не только изумила, но и, несмотря на опасную близость подъёма к чудищу, развеселила, точно маленького ребёнка; даже почти прогнала все страхи.
– Зондирующий ходун! – заметила пассажиру змеехвостая кукла, махнув «рукавом» в сторону тёмно-сизой живой горы. – Повезло, что он решил здесь задержаться! Это его пятьсот двадцать третий круг вдоль экватора! Но его хранилище алгоритмов повреждено, и если это не исправить, его функции выйдут из-под контроля! Самое время для нас ему помочь, а взамен он сможет отвезти тебя домой!
– Что? Я н-не понял, погоди… – Брайк снова растерялся. – Говоришь, мы должны идти прямо на не…го-о-о-о?! – ему пришлось обхватить голову своей новой знакомой, чтобы не сорваться в пропасть из-за мощного рывка.
Серебряный хвост отпружинил от скалы так высоко, что подросток смог обозреть всю необъятную спину ходуна. И увидеть, что глаза на горбу существа сразу же обратились вверх.
Собравшись с волей, мальчик поборол панику и зажмурился в ожидании удара о враждебную поверхность. Человеческий страх, конечно, оказался чужд русалке; она нацелилась на вращающийся шар с глазами. Её щупальце, первым выставленное вниз, хлёстко обвило полированный белый камень и тем затормозило падение остального тела вместе с юным пассажиром. Редкие пальцы куклы удлинились, стали просачиваться в глазницы безротой головы. Оторопелый Брайк не успел сосчитать всех пальцев на своих руках к той минуте, когда топот чудища стих, а спасительница обернулась к мальчику личиком, лучащимся доверчивостью и простодушием.
– Теперь мы будем указывать ему, куда идти. Ты оказался очень живой, и ты мне нравишься. Лучше всего доверить это командование тебе. Расскажи мне, где твой дом, и я заставлю его ходить быстрее.
Мальчику понадобилось около получаса, чтобы проникнуться новой обстановкой и начать привыкать к своей новой роли, не говоря уже о том, чтобы мысленно отпустить трёхколёсное детище, которое было обречено стать частью бесполезных потрохов пещеры. Желание досыта напиться воды перестало казаться глупым… Очнувшись от потрясения, Брайк смог подняться с колен и принять если не командирскую, то хотя бы хозяйскую позу, чтобы не разочаровывать смышлёную куклу.
– Мой дом в Стране Богов, где люди не умирают, и где можно не добывать еду. Где сон не обязателен, и где каждый делает что хочет. Самая большая страна из всех, какие есть. Самая могучая и древняя. Я хочу, чтобы эта гора отнесла меня за её ворота. Всё остальное буду делать я сам.
Выслушав его, кукла не спешила посылать сигналы ходуну. За полторы минуты её мягкая улыбка растаяла, а глаза как будто обратили взгляд вовнутрь. К Брайку между тем вернулось терпение. Давить на свою необычную помощницу для него было бы чересчур, кроме того подростку не хотелось проверять её на способность раздражаться.
– Я проанализировала твои слова и их взаимосвязь. Они не могут быть правдой, – наконец отозвалась она без намёка на враждебность. – Судя по составу наружного покрова и степени истощения, ты мог родиться только среди подобных тебе детей. Райский заповедник был устроен таким, чтобы как можно дольше вас беречь и воспроизводить. Но никто из вас не получал достаточных ресурсов для более чем одного контакта с Первым Городом.
– А я… Я получил! – Брайку понадобилась ещё треть минуты, чтобы собраться с мыслями. – Если то живое ядро разрешало мне его использовать тридцать пять рассветов, то оно хотело, чтобы я вернулся в мой… настоящий Дом! – он почувствовал прилив смелости и решил напирать. – Я очень долго там отсутствовал. А теперь возвращаюсь!.. – заметив искреннее удивление на лице куклы, он замолк.
– Звучит правдивее, – промолвила к его неожиданности светящаяся кукла. – В Первом Городе берут начало все живые существа этой планеты.
Обрадованный Брайк смекнул, что лучшего времени для перехода на личности он не найдёт, и перешёл в явное наступление.
– Значит, это и твой дом?.. КОНЕЧНО, ДА! Ты жеведёшь себя и разговариваешь, как почти живая!.. Кстати, ты можешь называть меня «Брайк» вместо «ты»… Погоди? Может, и у тебя есть имя? Я должен знать, кого буду благодарить… за то, что помогаешь мне узнать, откуда я.
Русалка, похоже, смутилась, так как закрыла глаза, а обозначения губ и носа вовсе убежали с её дрожащего лика. Хоть световая оболочка и была искусственной, предвидеть поведение этого существа оказалось невозможно.
– Формочувствительный автотрофный зононезависимый урбаноид, – представилась она поразительно скоро. – В коротком варианте – Фазу́. Брайк, я солгу, если скажу, что твои речевые навыки меня не порадовали. Мой последний контакт с существом, способным к интеллектуальному обмену старого образца, происходил двести четыре прото-земных года назад. Игнорирование возможности возобновить эту бесценную практику было бы тяжким упущением для моих социально-ориентированных психосистем.
Её язык звучал тяжеловесно, в нём попадались незнакомые слова. Но развитая интуиция помогла Брайку вычленить из её речи самое главное. А именно – восторг долгожданного побега из мира одиночества и безгласности.
– Всё правильно… Фазу́! Я буду твоим собеседником, сколько захочешь! Но только за это ты отведёшь меня в родной… Первый Город! Думаю, ты сама будешь этого хотеть, если наш поход… сделает нас ещё более похожими.
– Зондирующий ходун донесёт нас туда за пару дней, – резко уточнила кукла. – Твой организм ещё сможет продержаться этот срок. Но потом ты станешь очень быстро угасать. Периферия Первого Города не содержит органики, пригодной для питания таких как ты.
Брайк мужественно проглотил это предупреждение. Его дерзкая натура искрилась решимостью поставить на кон всё, чтобы исполнить мечту. Даже если он был обречён умереть от голода, у него оставалась надежда увидеть древние земли… а ведь это уже целая графа в Истории. Не будь когда-то среди соплеменников Брайка столь же отчаянных людей, в летописях его деревни так и не возникли бы упоминания о загадочной Кукольной поляне… то есть пещере. Пока Фазу направляла ходуна, развившего доселе невиданную скорость, мальчик с жаром рассказывал ей первое, что приходило на ум – всевозможные подробности своего похода в один конец. Как он ломал кусты и проваливался в канавы, как распугивал птиц и зверей, следуя родительской карте, чтобы покинуть зелёные угодья. Как спускался по горам, рискуя разломать машину и заодно разбиться самому. Как зарывался в болотистые подземелья и столь же неожиданно выкапывался из них на поверхность, разметая жирную грязь. Как петлял в каньонах с тщетной надеждой использовать максимальную скорость, и как в результате его упрямства начало барахлить до сих пор исправно служившее ему Ядро.
Мёртвый пестроватый камень вулканических равнин плавно перетёк в лес причудливых неорганических изваяний, похожих на застывшие взрывы. Все они высились над бездонными кратерами, чьи границы были тесно обложены железными коробками с тросами, тянувшимися в мрачную глубину. Фазу мигом пояснила, что здесь столетиями из глубин планеты добывалась ценная порода, большая часть которой ушла на строительство фундаментов для Первого Города. До его Периферии зондирующий ходун был способен дошагать отсюда за сутки с небольшим.
– Буду грустить по тебе, – призналась мальчику искусственная русалка.
На рассвете Брайк обнаружил, что ходун остановился, а спутница куда-то исчезла. Вопреки сильной слабости мальчик дополз до крайних трубных переплетений в фиолетовой спине… с целью найти источник подозрительных шумов. Так ему открылась поразительная картина: Фазу тщательно собирала органику, скопившуюся на конечностях гиганта за последние месяцы ходьбы. Вскоре странная кукла поднялась за кипятком, чтобы синтезировать добычу в питательную смесь для ослабевшего путника.
Брайк оказался не слишком благодарен Фазу за эту сверхчеловеческую заботу, так как еда поумерила его безумный настрой. Конечно, мальчик был уже не в том состоянии, чтобы придавать какое-то значение вкусу густого чёрно-серого варева, но, наполнив желудок, он тут же ощутил гадливость и не скрыл этого. А Фазу восприняла его надрывный кашель как доказательство, что её собирательский труд был не напрасен.
– Зато теперь ты будешь лучше готов к тому, что нас ждёт сегодня! Раз ты не хочешь поворачивать, то идти к правительнице на своих ногах для тебя всё же будет правильнее, – заверила она его, когда ходун спустился в широченную кальдеру, полную гигантских стеклянных кораллов – издержек выжигания многомилевых пространств машинами, чьи останки, размётанные по пустыне, были уже минованы командой.
На этом отрезке пути Брайк увлечённо следил за деталями. Силуэты прозрачных монолитов, не похожих друг на друга, скоро захватили всё его воображение. Самые громадные из них имели выраженную ячеистую структуру и выделялись правильностью форм при взгляде с большего расстояния. Когда середина кальдеры была достигнута, и подъём возобновился, юный путник поймал себя на том, что видит огромный город, окружённый живописными зарослями… только целиком ненастоящий.
– Мы пошли слегка в обход, но я должна была показать тебе это место. Здесь очень давно селились предатели Первого Города, хотевшие использовать его технологии во вред. И это всё, что осталось от их построек.
– Но как с ними такое могло случиться?.. Тут же всё стеклянное…
Фазу решила промолчать. Восхождение ходуна через звенящие уступы набирало крутизну каждые пятнадцать шагов. Ближе к краю пассажирам уже пришлось включать изобретательность, чтобы удерживаться самим. Сразу после того как ровная поверхность была достигнута, Брайк запросил о передышке. Не от мышечной усталости – обед наполнил мальчика энергией на целые сутки вперёд – но оттого что был нужен срочный отдых ушам.
– Вот, Фазу… слышишь? Там жужжание! – придя в себя, он уловил незнакомый звук за каменистыми холмами и сразу помахал туда спутнице. В ту же минуту ходун пустился вверх по этой спонтанной указке…
Брайк не прогадал. Словно разделяя серую землю с изумрудно-сизым небом, на горизонте возвышался долгий ряд из тесно состыкованных между собой гигантских колец, которые беспрерывно вращались на месте. Вздымавшиеся пылевые дуги не мешали видеть, что края ажурных дисков были снабжены лезвиями в несколько рядов. Фазу не останавливала ходуна, хотя Брайк видел, что она уже была расстроена.
– Миграцию урбаноидов запретили! – объявила она за сорок метров до жужжащей ограды. – Их больше не пускают за Периферию! Похоже, это могли сделать из-за меня. Но мы всё ещё выше уровня конструкций…
– Слушай!.. А как же наш ходун? – решимость Фазу ошеломила Брайка.
– Он нам не друг. Это неразумный голем, собранный из отрезов бессмертной живой органики, не нужной в Городе. Им управляет компьютер через нейротрубы в спине. Конечно, под моим давлением он двигался к месту своей сборки быстрей положенного, но если мы повернём его назад, он неизбежно получит аварийную команду замереть у линии экватора, и ты не выживешь ко дню, когда мы найдём источники еды и воды.
– Значит, будем идти напролом?! – в ужасе догадался юный путник.
– Правильно, мы пожертвуем его телом.
И Фазу стала разворачивать искусственное чудище полубоком, дабы лезвия, в сторону которых продолжилась ходьба, распилили мясистое тело с такой стороны, чтобы часть, связанная с головой и пассажирами на ней, попала за ожерелье забора. Проникновение оказалось не из приятных… Бешеное вращение ужасных колёс размётывало над землёй склизкие сизо-фиолетовые куски плоти, разливало тонны связующего сиропа того же цвета, провоцировало оглушительный скрежет разрываемого каркаса.
Готовясь падать, Брайк зажал оба уха, что совсем ему не помогло. Но прорвавшаяся часть исполина, к изумлению подростка, сохранила стойку на усечённых конечностях… пусть и опасно шаталась, на каждом шагу роняя шматы измочаленной органики. Отважная русалка просчитала этот жуткий шаг на высшем уровне, хотя у Брайка не поворачивался язык её хвалить после испытанного им кошмара наяву. К его большому неудобству, он ещё не успел подавить в себе жалость к несчастному голему… Ведь с самого детства мальчик имел досадную привычку долго переживать потерю даже малозначимых игрушек.
В любом случае теперь осталось лишь спускаться к Первому Городу.
Эта многоликая разнородная композиция вырастала из необозримой низменности сложным переплетением циклопических изваяний, обелисков, спиралей, бесчисленных рёбер и зубцов. Её размеры не просто впечатлили Брайка – они решительно подавили его, еле державшегося за горб чудища.
Но даже в те волнующие минуты любование силуэтом Колыбели всего живого на планете оказалось для путников преждевременным. По земле навстречу столбам их истерзанного транспорта метнулись большие руконогие существа в сияющей броне. Фазу первой обратила на них внимание и жестом попросила Брайка не слезать с каменной головы горба.
– Здесь хозяйничают бракованные стражи, которых не утилизируют. Их привлёк к нам запах стазисного сиропа, поэтому идём так быстро, как можем.
– Они собрались нас сожрать?! – Брайк, смотревший вниз, давно устал бояться и лишь досадливо недоумевал. – Ваша хозяйка это допускает?!
– Прости, я тоже не могу знать всего. Но правительница долго доверяла мне свои знания. Сто сорок семь лет я работала Её советником до того, как вышла за Предел. Должно быть, моё возвращение домой после вынужденной спячки, именно сейчас, в твоей компании, не было предусмотрено Ей.
Решив помогать Фазу отбиваться от стражей, Брайк оторвал одну из болтавшихся труб с четвёртой попытки. Таких ужасных панцирников мальчик ни разу не встречал; в крайнем случае он мог слышать об отдалённо похожих на них существах из рассказов своих родителей-охотников. И вот теперь коварные создания хаотично и неотступно следовали за останками ходуна, пока тот приближался ко второму жужжащему забору. То защитное ожерелье было пониже предыдущего и уже предваряло встречу с незамкнутым кольцом стены, символически отделявшей здания окраин от пустоши. Фазу опасливо выдернула пальцы щупалец изо всех глазниц белой головы: от её стараний задать максимальную скорость голему через нейросеть внутренняя поломка случилась довольно внезапно. Хищники принялись набрасываться на столбы, рефлекторно продолжавшие ходьбу. Когда панцирники почти добрались до горба, и Брайк уже стал испытывать на них первые удары трубы, горб отчаянно накренился вперёд, так как лезвия забора вгрызлись в чёрные подошвы. Впереди путников ждал только пологий карниз Стены…
– Сейчас! – скомандовала Фазу и, отпустив оторванную голову голема стрелять по стражам электрическими лучами, пригласила Брайка к себе на плечи для решающего рывка. Высота её прыжка оказалась достаточной для того, чтобы окончательно забыть о заборе с лезвиями как о Проблеме.
Полминуты спустя, путешественники очнулись вдвоём на гладкой кровле среди расползшихся слизистых комков. Фазу всё-таки вернулась домой, хотела того её хозяйка или нет. Небо и земля благоволили путникам: поблизости не оказалось никого, кто мог бы побеспокоить вторженцев. Брайк воспользовался случаем и спрыгнул с плеч напарницы: его беспокойный взгляд устремился к скоплению исполинских зданий, являвшемуся венцом архитектурного развития сверхгорода, куда ещё не добирался никто из жителей зелёного леса, ни единый смертный даже среди взрослых людей…
И, к слову, что это была за архитектура! Башни, больше всего походившие на витые рога, разветвлялись на висячие коридоры, чьи спиральные окончания тянулись в самых невообразимых направлениях. Срощенные между собой низовые постройки пестрели балкончиками разнообразных форм, словно гигантские раковины моллюсков – случайными наростами. Почти все здания соединялись ажурными мостами, замысловатыми прозрачными галереями, трубами, даже какими-то струнами в сотни рядов… и везде Брайк замечал движение, как бы далеко ни глядел. Его сердце трепетало, а восторженные эмоции били через край.
– Фазу, нам удалось дойти!.. – вскрикнул он в небывалой радости и снова бросился на плечи замершей спутницы – теперь лишь с целью её обнять, поделиться наплывом чувств независимо от того, захочет ли Фазу их разделить. – Я так тебе благодарен! Что это как не Первый Город, а, Фазу?!
– Нам осталось дойти до его Сердца, – русалка бесстрастно возвела своё щупальце к живописному сплаву из гигантских фигур. – И как можно раньше.
– Я стану первым Бессмертным из своей деревни, – объявил ей Брайк, отойдя на несколько шагов. – Знаешь, для чего я так решил? Я собираюсь познавать наш мир, сколько захочу. Ведь это делается так просто, когда тебе не нужно есть и пить, когда не чувствуешь усталость! Правда, Фазу? Ты живёшь уже так много лет и успела столько узнать о мире!.. Разве я не прав?
Фазу потребовалось некоторое время на обдумывание ответа.
– Твоя цель звучит как перспективная. Даже достойная, – иллюзорные губы русалки приподнялись. – У тебя даже период роста не окончился, я не ждала от тебя таких суждений. Мне виделось, будто ты хотел жить без забот.
– Глупости, так жить нельзя!– засмеялся Брайк. – Я могу наслаждаться жизнью, только когда узнаю что-то новое и что-то делаю из того, что нахожу.
– Тогда пойдём искать Бессмертных, которые достойны подружиться с тобой, – удовлетворённая ответом, светящаяся русалка погладила его плечо.
Затем онадвинулась к обрыву и низко нагнулась для обзора ближайших мест. Почти сразу она поманила спутника к себе. С её позиции Брайк увидел, как из чрева самого мощного здания Окраин многорукие бронированные существа тоннами выгребали какую-то хрустящую серебряную массу. Присмотревшись, мальчик распознал в ней сломанные оболочки, подобные тем, что он видел в пещере, где познакомился с Фазу. Здесь были и спиралевидные валуны, и маленькие панцири с отверстиями, и даже – хоть и в меньшинстве – безликие змеехвостые куклы. Рукастые механизмы ловко прессовали выкопанный хлам в блоки различных форм, из которых сразу возводили очередной массив стены в дополнение к существовавшей ограде.
– Это какой-то давний сбой! – заявила Фазу, которая, похоже, сама была удивлена жутковатым зрелищем. – Раньше такого не было! Оболочки производятся бесконтрольно и наводняют Окраины! Много же я пропустила! Изначально эти стены сооружались только из обработанных минералов!
Не успел мальчик проникнуться её волнением, как она сама водрузила его к себе на спину и совершила дикий прыжок в сторону огромных машин.
– Будем их останавливать?! – вскрикнул Брайк, едва очнулся на стройке.
– Даже если захотим – не сможем. Я только попрошу нас подвезти.
Непревзойдённое владение своей оболочкой сделало Фазу идеальной седлательницей больших существ. Ей ничего не стоило с одного толчка хвостом от недостроенной стены из тел таких же красавиц как она долететь до головной части паукообразного механизма и в последующую минуту завладеть его управлением. Тот же трюк она уже проделывала с Ходуном.
Десять коленчатых ног постепенно выпрямились, тем самым позволив путникам обозревать стройку уже с высоты птичьего полёта… Хотя, похоже, здесь давно не водилось ни птиц, ни насекомых, по которым Брайк успел соскучиться за пять недель. Пока машина перешагивала улицы, используя поверхности всё более и более высоких зданий как ступени, ведущие пассажиров к заветной цели, мальчик даже не пытался устроиться поудобней, как это сделала Фазу, подчинившая новый искусственный мозг.
Здесь было так жарко, что пришлось обвязываться бабушкиной термокурткой вокруг пояса. Юный искатель не находил себе места, ведь он спешил увидеть легендарный Первый Город во всех подробностях. И каждая из них приводила мальчика во всё большее недоумение. Архитектура казалась ему всё менее и менее предназначенной для людей. Огоньки, которыми пестрели здания через оконные и портальные отверстия, больше сосредотачивались внизу, нежели вверху. А на мостах толпились не люди и не механизмы… а сотни и сотни спиралеобразных валунов, точно таких же, какие мальчик видел на входе в пещеру с мёртвым археологом. Только здешние штурмовали дверь за дверью, крышу за крышей, окно за окном и шустро налетали друг на друга с разгону, точно обезумевшие утюги! Фазу не преминула разъяснить Брайку даже такое поразительное явление природы.
– Жаль признавать… Это оказались самые ударостойкие оболочки. Поэтому их решили создавать так часто. Я почти уверена, что сбой случился именно из-за чрезмерного спроса на эти панцири, на протяжении многих лет.
– А что там такое внутри них? – нетерпеливый голос мальчика дрожал.
– Лучше не смотри туда… – строго посоветовала ему Фазу, развернувшая модуль на гусеницеобразной висячей галерее. – Знай, я тоже ищу людей.
Взорам путников предстали струнные дороги, натянутые среди высоких зданий. Там перемещались прозрачные капсулы, каждая из которых казалась рассчитанной не более чем на двух человек. В пяти из них Фазу и Брайк нашли по искусственной русалке. И из всех этих пяти светилась лишь одна.
– Я считала себя второсортной, – скорбно выдала Фазу. – А сейчас полюбуйтесь-ка на них. Они же все из Мозгового Отдела! Как они могли опуститься до тиражирования этих оболочек в таких масштабах?
– Но мне очень нравится твоя внешность! – с жаром воскликнул Брайк.
– Ты ещё стольких вещей не понимаешь … – иллюзорные веки русалки сомкнулись, и она замотала головой. – СПАСИБО! Ты помог мне проснуться раньше, чем я хотела, но сделал это вовремя! Я больше не сомневаюсь, что должна увидеть правительницу снова! У меня назрело много вопросов к ней!
– Например, почему снаружи нет людей, но на дорогах так много дерущихся ракушек?! Я бы тоже сидел дома, когда снаружи творится ТАКОЕ!
– Всё верно, Брайк. Смотри, мы достигаем Сердцевого Ансамбля.
Цепляясь за ребристую поверхность гигантского обелиска, машина застала трёхструнную связку, тянувшуюся к нему от дворцовой композиции.
– Быстро мы дотопали… Ой!.. Вот же высота! – спохватился Брайк.
– Дворец почти не изменился. Я должна сказать, что мы нарушили много правил, принятых в Первом Городе ещё на заре его существования. Это не считая последних придуманных. Но я верю, что правительница не приписала эти нарушения никому кроме меня. Ей хорошо знаком мой разум, и она должна меня выслушать… этим вечером – с особым вниманием.
Пока они говорили, Фазу не делала остановок. Шустрые конечности модуля идеально вклинивались в каждый зазор. Машина использовала любую неровность в биоморфных структурах зданий, чтобы за короткий срок поднимать своих пассажиров как можно выше к Царской Обители. Наконец им удалось поравняться с небольшими ремонтными модулями, опоясавшими, словно стая летучих мышей, роскошную кровлю дворца, похожую на коралловую клумбу. И вот здесь, к неожиданности Фазу, случилось первое нападение на похищенную ей машину. Механизмы, которые, как считала русалка, должны были обновлять покров фасада, вспорхнули на корпусную базу, точно голодные стервятники, и одновременно разродились клеевыми струями туда, где остановились конечности большого модуля. Секунду спустя, он уже не смог ими пошевелить. Но целью местной охраны была не сама машина, а те два маленьких нарушителя, которые прижались друг к другу на её верхушке. Место на кровле было неудобным, и продумать безопасный прыжок они не успели, так что модули сцепили верхние конечности над их головами, тем самым заключив обоих под сенью ажурной клети. Бежать оказалось некуда. Фазу убедила Брайка временно подчиниться захватной клешне – перед этим, конечно, закрыв его собой, чтобы от больших щипцов не пострадали хрупкие человечьи кости.
Модуль, избранный для транспортировки нарушителей, спустился в просторную залу на тросе через кровельное отверстие. Оно не подлежало заделке, но служило пропускной областью для подъёмника. Кое-как сохраняя дыхание в тесных объятиях Фазу, Брайк долго недоумевал, почему машина задержалась на этаже, из окон которого всё ещё открывался впечатляющий вид на Первый Город, а не спустила пленников гораздо ниже.
Но вот начали раздвигаться стены гигантской комнаты в конце залы.
Пленников ожидал человек – по-видимому, единственный на весь этаж. Брайк не сомневался, что впервые в жизни встретил Бессмертного – истинное дитя Первого Города. Присмотревшись сквозь туман в глазах, мальчик разобрал первичные половые признаки и в следующий миг страшно смутился. Это была моложавая женщина с серебряной кожей, сочетавшейся с чёрными полосками в районе колен, локтей, спины и бёдер; намёком на одежду ей служило лишь толстое ожерелье, которое с переменным успехом распускало вдоль тела ниже ключицы нестабильные цветные светопотоки, заключавшие стройное тело то в аморфные облака, то в прозрачные геометрические формы. Длинные чёрные волосы были собраны у виска в огромную спираль и время от времени ощеривались бледно-красными язычками наподобие морских цветов. Женщина неспешно выходила из своих открытых покоев. На её темноглазом лице с крупными, но гармоничными чертами читался сильный вкрадчивый интерес к незваным гостям.
– Момент истины, – тихо сказала мальчику Фазу и, к его неожиданности, свободно выскользнула из клешневых тисков, удерживая его на руках.
Он уловил, как что-то прожужжало в её шее. И только когда женщина заговорила – а говорила она на неизвестном Брайку языке – вибрации внутри Фазу переросли в голосовые частоты. Благодаря ей мальчик стал понимать все слова. Более того: он не мог перестать в них вслушиваться.
– Значит, ты, Ф.А.З.У. «ноль-ноль-один», смогла преодолеть умственную и моральную деградацию почти двухсотпятилетней давности! Если только её не усугубила, о чём слишком явно говорят показатели урона, причинённого Городу тобой … Однако? Здесь кто-то, кого я не видела. Разумный маленький примат из Райского Заповедника? Ради него ты сгубила зондирующий ходун?
– Я тоже рада тебя видеть. Моё единственное оправдание в том, что этот юный человечек довершил восстановление моего разума. Он дал мне силу вспомнить, кто я есть. И сейчас он перед тобой, чтобы помочь нам всем, Камария, – Фазу отвечала ровно, без искажений в голосе. Брайк похолодел.
Обнажённая женщина в переливчатом облаке густо захохотала, и этот смех показался ему неподходящим к её чрезмерно яркой юной внешности.
– Итак, ты либо не понимала, что творила, сбегая от обязанностей за экватор с такими же Ущербными… и якобы прозрела, чтобы сделать мне этот нелепый подарок… Либо всё продумала изначально! – воскликнула она.
– Как я, когда сама бежала отсюда от страха за собственный разум, вообще могла хотеть, чтобы деградация обрела масштабы целого города? – тон Фазу тут же сделался напористей. – Да она даже тебя затронула! Подумай, в каком ты виде, взгляни на свои манеры… Правитель не должен помышлять, будто вправе игнорировать элементарные нормы приличия.
Спиралекосая хозяйка расправила плечи и снисходительно сощурилась.
– Я скажу тебе, что не прилично, Ф.А.З.У. «ноль-ноль-один»: это когда боги стесняются существ, чей срок для них – искринка в водовороте Бесконечности. Если этот лохматый детёныш был так дорог для тебя, тебе нужно было сто раз подумать, прежде чем приводить его в нашу «Колыбель».
– Он изъявил желание стать одним из нас, и мы должны его подготовить к этому! – Фазу взмахнула щупальцем перед ошарашенным Брайком. – Сколько бы мы все ещё ни прожили, у нас не может быть будущего, пока мы, развращённые отчаянием, низводим себя до бесчувственного состояния арктических губок, отрицая свою кровную связь с людьми! Созданиями высшего порядка! Ты точно гордишься тем, что управляешь искалеченными кусками мяса, которые заковываются в очередную броню, только чтобы совсем не искрошить друг друга? Как мы можем считать благословением текущий по нашим венам стазисный сироп, не дающий умирать даже отрубленным головам, когда мы видим в этой многовековой отсрочке лишь возможность бесконечно устраивать друг другу ад? Причём, на оживлённой нами же планете… Которой стало бы теперь гораздо лучше без нас! Ты ведь продолжаешь взрывать и опустошать её недра, да?.. Ради чего? Собственного развлечения?! Наш народ давно прекратил попытки связи с материнским Флотом… а ведь Устав обязывает сообщать об успешном терраформировании планетоида! И это правило строго действует даже при невозможности вернуть связь на протяжении веков! Не ради ли воссоединения с остальным человечеством мы совершенствовали стазисный сироп, помогший нам дожить до самой высадки на эту землю? Камария, твоя душа истомлена. Очнись и подари выход к нашим знаниям человеку, действительно не забывшему, насколько ценна жизнь, и для чего её действительно стоит продлевать.
Правительница выслушала её со всем вниманием, как если бы слушала советника, которому ни разу не объявила о разжаловании. И сипло выдохнула с видом полного разочарования.
– Я вижу, твой побег и вправду сильно на тебя повлиял. Но какова возможность обучить это создание до Процедуры? Он не успеет всё освоить до того, как истощится от голода. Первый Город был намеренно очищен от органики, пригодной в пищу Допроцедурными… – тут Камария, встряхнув косой с распустившимися бутонами, приблизилась к Фазу и замерла на расстоянии пяти шагов от неё. – Там моё эхо? Ты делаешь так, чтобы дикий человечек понимал… каждое моё слово? – она нежно осклабилась, теперь обращаясь к самому Брайку. – О, посвящённое дитя природы! Попав сюда, ты много видел и слышал: твоя чу́дная подруга открыла тебе невообразимый мир, зная о котором ты уже не сможешь существовать как прежде! Впрочем, кое-что особенно замечательное она тебе так и не показала… А ведь это бы так помогло осознанию всей ситуации, правда, Ф.А.З.У. «ноль-ноль-один»? Пришла моя очередь просвещать. КОМАНДА: УДАЛИТЬ БРОНЮ НАРУШИТЕЛЯ!
Отпустившая Фазу машина немедленно повиновалась. Лучевой резак, выскочивший из-под отдела с робомозгом, вмиг отсёк руки и голову русалки и филигранно исполосовал поверхности её корпуса вокруг шеи и с боков. От ужасного зрелища бедный Брайк сдавленно закричал, но не посмел встать с колен. Толстый хвост Фазу ещё шевелился на полу. А стенки корпуса отвалились мгновения спустя. Взору мальчика предстало то, что находилось за небольшим слоем бронестекла под перерубленной шеей.
Кожа безволосого затылка и маленьких, но мускулистых кистей оказалась иссиня чёрной, но кое-где ещё были заметны светлые родинки. Сгорбленное тельце, не превышавшее размеров домашней кошки, было укутано от шеи до локтей и ступней в несминаемый дышащий комбинезон, рассчитанный на бесконечно долгое ношение. На месте же лица оказалась белая безносая маска с тремя застеклёнными глазными отверстиями и узкой ротовой прорезью за пористой заслонкой. Уничтоженные сенсорные панели, словно лепестки вокруг бутона, развернулись со всех сторон от большеголового существа, лишённого власти над собственным панцирем. Непостижимым образом оно казалось Брайку воплощением сдержанности и мужества вопреки неразвитому телосложению и беспомощности.
– Теперь ты видишь меня настоящую, – просипело оно мальчику, – Мне триста восемьдесят четыре года. Я физически неполноценный Бессмертный.
– В любом случае твоя находка меня позабавила, Ф.А.З.У. «ноль-ноль-один», – снова заулыбалась Камария, чьи слова продолжала переводить не до конца отсечённая панель. – Надо признать, что среди всех замен тебе я так и не встретила более творчески одарённых экземпляров. Кроме того, без твоего умения распределять ресурсы, этот город так и не был бы отстроен моим отцом. Жаль, что он так долго отказывался от Процедуры, иначе я бы его зауважала куда больше. И теперь нам от его слабоумной головы почти никакого толку… Я пришла к выводу, что материнский Флот нам ни к чему. Зачем вообще узнавать, что у них за планы возникнут на наш Дом, когда мы сами можем взять от него всё, что захотим? Подумай над этим хорошенько, Ф.А.З.У. «ноль-ноль-один». Чтобы тебе не было тоскливо, будь по-твоему: я поселю в одном загончике с тобой твоё оазисное сокровище, и поживёте вместе, насколько его там хватит… КОМАНДА: ИЗОЛИРОВАТЬ ОБА ОБЪЕКТА В ОТДЕЛЕНИИ НОМЕР ВОСЕМЬ! Это мой третий кабинет если что.
Пока четвероногий транспортёр нёс просторную клетку по ребристому извилистому коридору, Брайк долго не решался заговорить с обезоруженной спутницей. Вместо этого он сосредоточил взгляд на крупных отверстиях, пропускавших воздух сквозь крышу. Но до них мальчику было высоковато.
– Я должна извиниться перед тобой, – всё-таки возобновила разговор Фазу. – Пока я отсутствовала в Городе, Камария так и не спасла цельность своей души. Хотя, надо признать, на фоне других она сохранилась неплохо… Знаешь… Место, где мы встретились, долго было убежищем для бессмертных существ, которые устали от безумия… От этой гадкой вседозволенности, позволявшей изменять, урезать свои тела и маскироваться под самой нелепой бронёй. Я общалась с ними. Мы отдыхали, а потом расходились. Некоторые даже осмелели достаточно, чтобы разыскать Допроцедурных… твой народ. Чтобы восстановить общение с ними… – Её прервал плач Брайка.
– Так вот кого пытались скушать папа и мама! – он не мог больше сдерживаться. – Бессмертный человек их отравил собой, а они не знали!..
– Это не обязательно был человек. Процедуру проходили и звери… – попыталась его утешить Фазу. – Думаю, твоё Ядро точно являлось животным.
– Если бы нам снова можно было убежать!.. – мальчик уже был сам не свой. – Как было бы хорошо, если бы я снова мог увидеть бабушку!.. Она бы поняла всё, что случилось. Наверно даже приняла бы тебя к нам в семью…
– Тогда нам лучше не ждать, когда окончится коридор, – ответила Фазу.
– О чём ты?! – Брайк вскочил. Ему еле верилось, что в этом искалеченном и слабом существе ещё теплилась какая-то надежда на добрые перемены, тогда как большинство Бессмертных, судя по всему, уже очень давно можно было считать разумными с колоссальной натяжкой.
– Нам оставили неоправданно-большие отверстия для твоего дыхания и для быстрого доступа к нам. Щедро с их стороны. Если ты забросишь меня на крышу, то возможно, я смогу получить контроль над нашей западнёй.
– Но это же безумие! – внезапно рассердился Брайк. – Ты теперь такая маленькая и хрупкая, что можешь растечься в лепёшку с одного удара!
Беспомощное существо в трёхглазой маске не удержалось от хихиканья.
– Друг, зачем тебе так грубо списывать меня со счетов, когда мы уже прошли через такую круговерть за два дня!.. Не забывай, что я Бессмертная.
Хорошо подумав, мальчик признал со вздохом, что более здравых вариантов выхода из положения им не осталось. А потому согласился взять Фазу поперёк туловища и наметить резкий бросок в самую широкую дыру. Конечно, действуя при этом с особой бережностью…
Шестнадцать килограммов живого веса оказались не столько тяжелы для крепкого четырнадцатилетнего паренька, сколько непривычны – до того он отвык брать на руки маленьких животных кроме тех, что годились ему в еду. А к деревенским детям вовсе не притрагивался. Поэтому в первые секунды его сковали волнение и страх, будто что-то может пойти не так из-за него. Но Фазу дала понять, что совсем не боится полетать без участия панциря, и этим помогла мальчику настроиться. После первого же броска она зацепилась локотками за края отверстия, а затем поспешно скрылась за стеной купола. Поражённый таким проворством, Брайк остался стоять в одиночестве как пустая кукла. И простоял бы так ещё довольно долго, если бы его не сбило с ног внезапным толчком.
В перевёрнутую клетку просочились жёлто-зелёные лучи заката. Теперь она имела наклон, позволявший доползти до отверстий самому и ужаснуться последствиям своего послушания. Галерея, по которой двигался транспортёр, оказалась насквозь пробита его носовой частью. По его же конечностям стало можно выбраться на крышу. Но, к сильной тревоге Брайка, вскрытый головной отдел оказался пуст. Никаких следов Фазу мальчик не увидел.
Идея перебраться с крыши на следующий этаж показалась не самой гениальной, но хотя бы разумной. Вряд ли Брайку хотелось снова очутиться в беспощадных лапах ремонтного модуля… Этаж оказался недостроенным, и мальчик без труда забрался в пустое окно. Брайк помчался по тёмному прохладному коридору, пытаясь дозваться до Фазу, но с каждыми тридцатью шагами его надежда делалась слабее. Наконец он достиг входа в почти новую галерею без ламп. И именно оттуда, к его оторопи, раздались неторопливые шаги. Человеческие шаги. Всего час назад Брайк был бы счастлив встретить здесь человеческое существо… Но не теперь.
Камария поднялась на его зов. Её вычурный облик ничуть не изменился. Только в низком голосе появились осуждающие ноты. Языка, на котором она обращалась к Брайку, тот уже не понимал, зато по интонации догадался, что у правительницы сильно изменились планы на его счёт. Испуганный парнишка развернулся и собрался было припустить назад по коридору, но ощутил острую боль в плече… которому повезло бы больше, не окажись бабушкина термокуртка обвязанной вокруг пояса. Брайк успел попятиться лишь на пару шагов, а затем бочком рухнул на пол. Осознав, что бегство потеряло всякий смысл, он решился взглянуть на плечо. Из резко посеревшей кожи торчала игла с пузатым резервуаром, в котором пузырилась светлая переливчатая жидкость.
Стазисный сироп… Жесты Камарии, полные издевательских сожалений, ясно дали Брайку понять, что она насмехалась над его мечтой породниться с её народом. Просто вдруг решила показать дикому человечку, что значит ощущать себя подобным ей Бессмертным хотя бы на сотую часть. Переливчатая фигура правительницы стала расплываться перед глазами на спиральные волны. Теперь Брайк чувствовал, как микродоза злосчастного сиропа отравляла его тело, вступая в конфликт с органами, не приготовленными к такому шоку. Парнишка кое-как приподнялся на локтях, чтобы, по крайней мере, досмотреть свой последний закат, но и это утешение оказалось ему недоступно. Вслед за грохотом, вдруг сотрясшим галерею, мальчик оказался отброшен к шершавой стене одним из ударов.
Сюда добрался один из ремонтных модулей, призванных сторожить Сердце Города. Правда, судя по крикам Камарии, она сильно недоумевала. А затем её громкий вопль сменился булькающим хрипом. Брайк не увидел, что с ней случилось, но услышал, как она продолжила что-то вяло и подозрительно тихо бормотать на непонятном ему языке.
Звон лезвий приблизился и к нему. Сквозь угнетающую пелену мальчик всё-таки заметил, как они заблестели совсем рядом… Но не для того чтобы ударить или раздавить. Передние конечности модуля развернулись плоскими сторонами к потолку, легли на пол, аккуратно просунулись под мальчика, чтобы поднять его повыше – и быстро вынесли его за пролом в стене огромной башни навстречу заходящему светилу. Веки Брайка неумолимо слипались, хотя высотный холодный ветер всё-таки бодрил лучше некуда.
– Прости, что так… задержалась, – слышался ему в полубреду знакомый прерывистый голос. – Процедурный кабинет находится на самом верху. У меня нет иного выбора, кроме как доставить тебя туда. Пожалуйста, дотерпи.
Со стороны вся эта сцена выглядела весьма причудливо. Отбрасывая густую тень, длиннорукая машина, напоминавшая движениями раненую летучую мышь, упорно взбиралась по кривому рогу самого высокого здания, пока не зацепилась за одинокое окно. Искрошив его с помощью лучевого резака, она удлинила малые передние конечности, чтобы просунуть в свежесозданную дыру свой бесценный груз.
Шустро выскользнув из распахнутого головного отдела, дистрофичное большеголовое существо поднырнуло под ещё не тронутую сиропом руку паренька, обмякшего на полу, чтобы помочь ему сделать шесть необходимых и последних шагов… Оба двигались навстречу одинокой капсуле, готовой к использованию. Очутившись внутри неё, Брайк уже ничего не чувствовал, так как оказался под действием усыпляющего газа. А неизменная спутница мальчика дождалась наполнения капсулы подготовительной бесцветной жидкостью, призванной стимулировать организм к всестороннему усвоению стазисного сиропа и тем самым свести к нулю отравляющий эффект первой дозы. Успешная модификация клеточной структуры зависела только от того, насколько хорошо перенесёт мальчишка временную остановку сердца…
– Так странно исполнять твою мечту, только когда ты этого хотел меньше всего, – с печалью изрекла разжалованная советница.
***
Режущие ограждения Первого Города уже сто двадцать четыре года как были полностью устранены. Их сменили разгонные трассы для самолётов, но сегодня на окружных территориях царила почти полная тишина. Только что-то громыхало в сотне километрах к пустошам. Там взлетала небольшая ракета с грузом, отстыковка которого планировалась сразу после выхода на орбиту. За запуском следил в бинокль мускулистый высокий мужчина в рабочем комбинезоне.
У него были длинные ярко-белые волосы и смуглая кожа с сиреневатым отливом. То был единоличный правитель планетоида BF-0001, успешно терраформированного почти полтысячелетия назад. И об этом всё равно нужно было сообщить жителям межпланетного сообщества, как далеко бы ни пришлось отправиться сообщению.
Контролёр запуска был уверен, что в этом году придуманный им гиперускоритель дотащит защищённый сигнализатор до той заветной туманности, куда дотягивались датчики старых станций. Недавно сшитый бабушкой комбинезон также придавал ему уверенность в своей правоте. Отряд из его личных помощников в человекоподобной броне со встроенной рацией отправился к месту запуска на левитирующей платформе, и только щуплая, ничем не замаскированная советница в отдельно парившем кресле осталась рядом так же наблюдать за их отбытием.
– Долгий путь примирения двух народов принёс плоды… – со вздохом заключил хозяин Проекта. – Теперь если кто-то из озеленённого полушария вздумает нас сменить, то для него всегда есть право испытать на себе двадцатилетний курс проверки на благонадёжность. Я прав, Фазу?
– Сейчас нам актуальней думать обо всех тех, до кого дойдёт наше послание… – подумав, отозвалась собеседница через новенький голосовой фильтр. – Будут ли они считать нас чудовищами, достойными презрения… или всё-таки увидят в нас людей, постаравшихся сделать всё возможное, чтобы вернуть утраченную связь с теми, кто когда-то были нашими братьями и сёстрами… со всеми, у кого ещё сохранилась память об Изначальном Мире.
– А не боишься, если те, кто поймают наш сигнал, вдруг окажутся ещё худшими созданиями, чем мы могли бы думать? – пошутил старый друг.
– Чего опасаться, когда уже целый планетоид готов к последствиям, – спокойно раздалось в ответ. – Когда наше древнее проклятие всего лишь в том, чтобы вовремя тратить отпущенные дни на решение неочевидных проблем, и только так мы из них выпутываемся. И когда всё, чего нам действительно стоит бояться – это стать добровольными пленниками собственных тел, несмотря на все наши богатства и достижения…
– Говори что хочешь: я давно привык тревожиться не за себя одного! – с этими простыми словами Брайк в нетерпении снова поднял бинокль к глазам.
Предстояла целая вечность испытаний, неудач и борьбы… Иначе говоря, всего, что только вдохновляло правителя BF-0001.