Мария Филиппова – талантливый художник-портретист, шаржист и писатель. Живописью, которая является любимым делом Марии, она занимается уже много лет. Проживает в Екатеринбурге. Кроме иллюстраций Мария также преуспела и в прозе: из-под её пера уже успело выйти несколько интереснейших произведений, а в скором времени свет увидит большой социально-фантастический цикл её работ, посвящённых команде строителей из мира будущего. Мария – сторонница эскапизма в мир конструктивной футурологии и сказок в оздоровительных целях.
В некотором воздушном космосе жила-была царевна, молодая девушка, наследница Фазаньего острова. Жила сытно и весело, ни в чём не нуждаясь и всегда резвясь под заботливым крылом у родных и близких.
Наконец вступила дева в возраст совершенный. Конечно, захотела она тут же мир повидать. И немудрено, что в один прекрасный день, пока старшие братья смотрели за домом, забралась она так далеко, что родное царство затерялось где-то в огромных-преогромных облаках… А на одном лесном пайке долго не протанцуешь, поэтому легко было соскучиться по дворцовым яствам, тёплой постели и пению придворных фазанчиков. Вот и отправилась царевна на поиски удобной дороги к дому со всех ног, страшно жалея, что собственные крылья у неё так до сих пор и не окрепли…
А не окрепли крылья по простой причине: пока царь Фазаньего острова не угас от лихорадки, он считал, что юные девы могут обойтись и без полётов, если их можно выгодно выдавать замуж. Так что росла себе красавица маленькой и неразвитой, и совсем бы утратила красоту, не унаследуй над ней опеку её старшие братья. Да вот беда: из-за такой тепличной жизни стала она высоты бояться. Вот и решили сородичи не мучить нежную девицу, но дарили ей всю братскую любовь, на какую были способны.
И вот теперь юная царевна, бродя по незнакомым местам, усталая и измождённая, поняла, скольких трудностей могла бы избежать, преодолей она один свой страх! Привалилась дева в бессилии к большой скале и проплакала целую ночь. Укоряла себя за безрассудство и слабость, за незнание дорог… но вот её рыдания прервал внезапный треск за спиной. Царевна в ужасе отшатнулась, и неспроста. Скала оказалась яйцом, из которой вот-вот должен был вылупиться самый страшный из известных ей всеядных зверей — Карнур. Царевна приготовилась бежать… и услышала тихий жалобный вой. Зверёныш оказался слишком слабым, чтобы вылупиться до конца. Ему было страшно и зябко, а проклюнуться ему помогло всего лишь то незначительное тепло, которым поделилась с ним путница, когда опёрлась о скорлупу.
«А если так подумать, чем эта беспомощная тварь хуже меня?» — вдруг подумалось царевне.
Подошла она к пробитому яйцу и продолжила делиться теплом с одиноким карнурёнком. Гладила его меховую шею, нашёптывала ласковые слова, вспоминая всю любовь, которой успела напитаться дома. Словно верила, что и ей однажды кто-нибудь поможет взлететь в награду за такое мужество.
Чудище больше не мотало головой от испуга и безумного голода. Его глаза наполнились влажным блеском, а поток слюны из клюва замедлился. Оно всё ещё просило есть, однако не доклёвывалось до девицы, только неподвижно на неё глядело с глазами, полными надежды.
«Вот я и стала матерью!» — осенило беспечную царевну.
Миновали дни, недели и месяцы, пока два существа из разных миров заботились друг о друге, невзирая на погоду. Каждый день карнурёнок питался дарами леса по указке приёмной мамы и никогда не был ею обманут. А царевна давно уже не натирала свои нежные ножки изнурительной ходьбой, ибо устроилась с комфортом на пушистой шее зверёныша. Так они преодолели вместе больше ста километров висячей тайги.
Увы, лесная идиллия не могла продолжаться вечно. Юный Карнур вступил в период быстрого роста, и его жалобы на пустоту в желудке стали невыносимыми. Терпеливая дева вспомнила, что если пить много воды, можно внушить себе сытость. И направила своего подопечного к реке на водопой.
Но на её беду там водились хищные рыбины, сочный вид которых сразу привлёк внимание зверя… впрочем, он не решился приступить к охоте и по привычке ждал сигнала от приёмной мамы. Река была глубокой, а девица, боявшаяся высоты, не могла не испугаться и глубины… более того: глубина, на которой было невозможно дышать, внушала ей первобытный ужас. Но затем она вновь подумала о карнурёнке, который за все эти дни и месяцы сделал для её спасения так много. Сознавая, какой жуткой ошибкой было бы и дальше держать юного гиганта на диете, царевна сделала глубокий вдох, прижалась к ворсистой шее и разрешила зверю поохотиться.
Трёх мгновений не прошло, как он вынырнул, сжимая клювом добычу весом в двенадцать человек. Мощная рыба извивалась в агонии, а созревающие крылья зверя колотились от безумной радости. В это время дева всё-таки раскрыла глаза. Изумлённой царевне чудилось, будто и она может вот-вот взлететь — новый опыт буквально выбивал землю из-под н»В следующий раз заставлю охотиться без меня!» — сверкнула мысль негодования в её хорошенькой головке.
Терпеливая опека царевны дала результат: за три месяца охоты в густолесьях и водоёмах под её присмотром карнурёнок окреп и достиг почти полной зрелости. Его отросшие крылья казались массивными и готовыми нести его хоть на край света. К беспокойству девицы, с каждым днём его желание их испытать лишь усиливалось; зверю начинал надоедать их вес.
«Что ж, была не была!» — сказала себе дева и направила своего приёмыша к обрыву самой высокой скалы.
Первый полёт карнурёнка превзошёл самые смелые ожидания царевны. Этот безумный опыт оказался самым поразительным за её более чем двадцатилетнюю жизнь. И он ей, как ни странно, понравился. Она забыла про свою боязнь высоты. Её собственные крылья по-прежнему молчали, но её душа никогда не пела с таким восторженным азартом.
Ветер сам указал им дорогу в небе. Ослепительная гигантская звезда, сияющая изнутри, манила их своим великолепием среди вселенского мрака. Но не меньше завораживали куски расколотых планет, на чьих громадах переливались огоньки многочисленных построек. И если воображением карнурёнка прежде всего владело далёкое светило, то царевну не отпускали эти густозаселённые островки.
«Нас ждёт болезненный разрыв!» — догадалась она в отчаянии.
Нужно было как-то объяснить приёмышу главную разницу между ней и им, как-то успокоить его и убедить в необходимости следующего шага. Нужно было как-то подготовиться к волнующей встрече с людьми…
Долго уговаривала царевна не идти за ней к поселению, а двигаться своим путём, к вожделенной большой звезде. Но нет: сыновняя привязанность Карнура к человеку оказалась сильнее, чем зов природы.
Тогда девица пообещала, что не станет уходить надолго, и таким образом упросила зверя подождать в лесу.
Огни деревни уже были совсем близко, когда царевна отыскала указатель, сообщавший, что она прибыла на Волчий Остров.
Вряд ли ведала наивная путница, что в такой глуши селятся не одни только добрые монахи, но и разбойники, так же избегающие быть на виду у простых людей. Дева пикнуть не успела, как её окружило с десятка два головорезов, укутанных в рубища и волчьи шкуры. Глядя на неё, они мгновенно просчитали выгоды от её удержания в посёлке.
«Стребуем огромный выкуп за девчонку царских кровей! А до тех пор с ней позабавимся!» — торжественно возопил главарь.
Но не знали они о спутнике беззащитной странницы. В ответ на её звонкий вопль, из лесного мрака перед разбойниками выпорхнул Карнур во всей своей благородной красе. Выдернув из хватки злодеев приёмную маму за плащ из фазаньих перьев, он напирал на толпу как разъярённый метеор.
Напрасно ему в глаза метали камни, поленья и грабли; напрасно вонзали с трудом найденные копья в его лапы и бока — зверь был неумолим и крушил всё на своём пути. Такого гнева от него не ждала даже царевна, болтавшаяся в клюве, как обрядовая куколка под ураганом. Карнур не обращал внимания на боль от ударов и, пользуясь отвратной подготовкой нападавших, уносил своё сокровище прочь с опасного острова.
Спасшись от армии разбойников, раненый зверь с приходившей в себя царевной на спине преодолел ещё семьдесят воздушных миль. Когда девица очнулась, она поняла, что силы её приёмыша-великана на исходе.
Но была и хорошая новость: они достигли загадочной Звезды, светившейся изнутри. И увидели, что была она не чем иным, как океаном вселенских ветров. В его потоках находили отдых мириады летающих существ. Некоторые впадали в спячку на месяцы и годы, некоторые лечились от ран живительной звёздной пылью.
Верх и низ сферического океана различались как Свет и Тьма. Вверху обитали сильные и благородные существа, которые непрерывно общались и заботились друг о друге. Внизу же было место для одиночек, доживавших последние дни. К изумлению царевны, в облачной вышине юный Карнур нашёл своих сородичей. Грациозным потоком они неслись по сияющему кольцу, время от времени подкармливая свой молодняк мелкой дичью вроде птиц и летучих мышей и нападая на больших летающих рыб, которые плыли двумя ветряными ступенями ниже.
«Я сделала свою работу!» — осенило царевну, и её глаза увлажнились.
Карнур долго не мог понять причину её грусти, и тогда ей пришлось решиться на объяснения — болезненные и тяжёлые, как никогда.
— Теперь ты должен лететь один! Я справлюсь: эти ветры не дадут мне упасть. Моё место в этом океане не с тобой, прости. Оно где-то внизу… Я найду его. Смотри, у меня даже крылья проснулись!
Царевна не врала: её плащ из фазаньих перьев мгновенно вздыбился. Словно маленький и неровный парашют, собственные маленькие крылья приподняли деву над меховой спиной карнурёнка. Ветер тут же подхватил царевну, не спрашивая, готова ли она к столь быстрой разлуке. Но чутьё твердило, что промедление с прощанием принесёт гораздо больше боли как выросшему карнурёнку, так и ей.
Зверь нашёл свою приёмную маму, только когда её уже унесло намного… несравнимо дальше от него, чем оставалось ему лететь до сородичей. Лучшего решения царевна не видела: скорей всего, эти всеядные существа признали бы в ней лишь еду. И сильно бы за неё поссорились с новоприбывшим клювиком в своей стае.
«Будь счастлив там, где твоё место!» — выплакав последние слёзы, напоследок пожелала дева своему приёмышу, прежде чем унеслась в глубины вселенского вихря. Своё место в нём ей ещё только предстояло найти, но после всего пережитого в её сердце уже не оставалось места страху.
Прошло много часов, прежде чем царевна худо-бедно научилась контролировать собственное погружение на дно ветряного океана. Теперь она не барахталась, влекомая потоками из исполинской воронки, а маневрировала с помощью размявшихся крыльев. Время от времени она даже набирала высоту по своему желанию, но истинное любопытство первооткрывательницы не слабее вихрей увлекало её всё ниже на дно, навстречу местному тартару.
Когда девица спустилась достаточно низко, чтобы рассмотреть шкуру бесчувственного кита, она нашла скелет, одетый в броню. Руки мертвеца лежали на большом копье, которым когда-то пробили мясистый кратер, бывший дыхательным отверстием животного. Поблизости торчали ещё десятки копий и гарпунов, сделанных по лучшим канонам кузнечного ремесла.
Очевидно, упрямый воин, охотник или мститель совершил свой последний удар в состоянии крайнего истощения… А значит, до последнего надеялся прервать левиафану жизнь, прежде чем найти здесь свой конец.
«До какого же фанатизма человек способен дойти в своей жестокости, чтобы забыть самого себя!» — в ужасе подумала царевна, ещё не достигнув шкуры.
Она уже понимала, что осядет здесь надолго. И предвидела, что не сможет долго сидеть без дела… несмотря на собственные усталость, голод и потерю всякой надежды когда-нибудь вернуться к людям.
Поселившись на омертвелой шкуре кита, царевна проспала несколько суток, а затем погрузилась в созерцание холодной пустоты. Сил девицы ещё хватало на прогулки по лесу среди необъятной шкуры. И старалась она насладиться одиночеством, порхая между мёртвыми деревьями. Но юную путницу никак не отпускали мысли, что она здесь не одинока. Хоть древний левиафан и готовился к смерти, что-то в нём постоянно оттягивало этот роковой час: старческие бугры на его теле вспухали как резиновые вулканы, а дыхательные отверстия, которые так ревностно пытался искалечить погибший охотник, всё ещё издавали тихий протяжный гул.
«Знаю, я здесь только гостья!» — соглашалась девица с сожалением.
Когда-то деревья на гигантской шкуре приносили вкусные плоды. Теперь на ветках не осталось ни листочка. Но корни всё ещё лежали где-то очень глубоко, и если плоть левиафана до сих пор давала признаки жизни, эту растительность нельзя было считать однозначно мёртвой.
За секунду до осознания правды перед глазами истощённой красавицы пронеслась вся её жизнь.
Царевну берегли, сколько она помнила себя. Сначала это были отец с прислугой — пусть они и заботились о девочке уж очень на свой манер. Потом их место заняли стареющая мать и добрые братья. Слуги же получили свободу, превратившись в наёмных работников, но всё равно любили бывшую воспитанницу, по возможности осыпая её дружескими советами. И даже приёмное дитя царевны — карнурёнок — смог позаботиться о ней куда лучше, чем она оказалась способна защитить его. Стоила ли её маленькая жизнь хоть чего-то по сравнению с жизнью древнего существа из легенд, вероятно, превосходившего мудростью всё разумное Человечество?
Так и не сумев ответить на этот вопрос, царевна побрела вытаскивать копья и гарпуны из дыхательных отверстий кита. На одну такую процедуру у слабой девы ушло очень много часов, и её ладони покрылись кровавыми мозолями, хоть она и помогала себе как ногами, так и проснувшимися крыльями. Когда первое копьё наконец поддалось, и из китовой раны, как из гейзера, забил фонтан алмазной сукровицы, дева рухнула без сил.
Очнувшись, она уловила шелест листьев на сильном ветру. Но не только это поразило царевну. Рощица вокруг неё ожила за необычайно короткий срок, на огромных ветвях успели налиться яркие ароматные плоды. Ничто на этом лоскутке пространства не внушало угрозу: гостье явно предлагалось пополнить силы.
Конечно, было глупо отказываться.
За последующую неделю царевна извлекла из левиафана остальные гарпуны и копья, отчего к чудищу вернулось почти всё утраченное здоровье. В одной из канав на его теле девица похоронила гарпунера, не имея достаточно злости, чтобы выбросить останки в пустоту: ей было искренне жаль этого человека. Большую часть извлечённых орудий она сбросила к нему в могилу, а себе оставила самые лучшие из лёгких копий, так как вздумалось ей защищать левиафана от будущих посягателей. Девица много упражнялась с копьём на земле и в воздухе. Силы ей восполняли плоды ожившего сада и древесный сок.
Как-то раз во время одного её тренировочного полёта животное решило оставить ветряной океан. Царевне, конечно, пришлось последовать за ним. Целебная звёздная пыльца, скопившаяся в дыхательной системе левиафана, теперь выпрастывалась из его многочисленных ноздрей на мёртвые планеты и их осколки. Когда те оживали и покрывались растениями, восхищённая царевна делилась своими восторгами с новым другом. Куда бы он ни направлялся, она неизменно летела впереди.
Теперь не надо было волноваться о бессмысленности своего побега из дворца. Беспечная и бескорыстная любовь царевны к Неизвестности в итоге сберегла жизнь одному из старейших чудес Вселенной. Многие ли согласились бы пойти так далеко, ничего не ожидая взамен? Едва ли…
Слухи об огромном животном, возвращающим к жизни целые астероиды, за год разошлась по отдалённым уголкам этого мира… при этом они не доходили до больших островов, к которым также относился Фазаний. Но два брата исчезнувшей царевны уже целый год как были в дороге.
За месяцы изнурительного путешествия они распустили свой конвой и даже забыли о том, чтобы вернуться домой самим. Их единственной целью оставалось найти горячо любимую сестру. Они добрались до края света, после которого в небе заканчивается воздух, и единственными ориентирами для них оставались многочисленные звёзды. Мужчины научились обходиться без еды по нескольку дней, сила их натренированных крыльев дошла до того, что они могли разрубать ими деревья на дрова для костров без помощи топоров и пил. Два крылатых путешественника всегда продвигались налегке. Они встречали диковинных существ, плававших в гигантской вихревой звезде, и научились радости от созерцания первозданной природы. В них оживали древние способности и чувства, доступные их далёким предкам, но почти утраченных с развитием цивилизации. Влекомые чутьём, царевичи почти не встречали разумных созданий на своей дороге. На след загадочного левиафана они бы вышли сами, без чьей-то помощи, но это бы случилось несравнимо позже, не повстречай они монаха, пасшего одну небесную змею. Он рассказал им о великом чуде Окраин, о котором никто мечтать не думал уже много веков. Поведал путникам об оживающем мире и о неизвестном ему человеке, который этому помог, с тех пор как подружился с китом. Кем бы ни был этот герой, братья смекнули, что обязаны с ним познакомиться… если им повезёт не быть убитыми быстрым копьём, которое монах тоже упомянул.
«Человек защищает кита от посягательств и будет делать это до последнего вздоха, ценой своей жизни. Это очень умелый боец, он ни разу не сдал свой пост за этот год, хотя как-то раз кита атаковал целый остров разбойников. Волчий остров, если быть точнее. Но теперь их посёлок совершенно пуст…» — услышали братья от него.
Мужчины были единодушны в желании найти левиафана. При них не было никакого оружия: для обороны они использовали мощные крылья, так что их визит должен был оказаться понятым. И быть отверженными не входило в их планы, ведь они искали себе достойного союзника.
Когда после семи дней непрерывного полёта в облачной пустоте перед ними нарисовалось многоплавниковая вертикальная гора, у братьев захватило дух, но они не должны были упустить гиганта. Сопротивляясь мощнейшим потокам ветра, которые вызывались его подъёмом, царевичи прорвались сквозь густую мглу и очутились на цветущем холме одного из сотен прекрасных садов, покрывавших необъятную шкуру. Зрелище было невероятным. Впрочем, оба путника были достаточно крепки духом, чтобы не утратить бдительность даже от такой красоты. Воин мог убить обоих без предупреждения, только чтобы защитить левиафана, и братья решили поприветствовать искусного стража первыми. Они отправились навстречу неминуемой судьбе пешком через цветущий лес, окутанный туманом.
— Дальше вам не пройти, если замыслили недоброе! — остановил обоих братьев резкий и высокий голос.
Молодые мужчины остолбенели, перестав дышать… Их глаза окутало горячей пеленой, и в следующее мгновение оба прослезились, хоть и привыкли не давать волю слезами за своё трудное путешествие. Они узнали этот голос и не смогли сдержать порыва чувств. А храбрый воин, охранявший древнего левиафана, оказался в этом совершенно не лучше своих братьев.
Теперь они могли вернуться домой втроём и рассказать жителям Фазаньего Острова обо всём, что с ними случилось. Но не стали торопиться. События последнего года оказались настолько личными для каждого из троих, что составить самые грамотные, самые разумные планы обращения со своим любимым народом, им могло помочь только время долгожданного пребывания в своём кругу. То самое Время, которое, как известно, может вылечить и сделать сильнее любое, даже самое неподготовленное к жизни существо.
