Игорь Гревцев. Русская литература XIX века: глубины смыслов (продолжение)

Грибоедов А. С. Комедия  «Горе от ума»

(сокращенный вариант)

Образ Скалозуба

        Есть в комедии один немаловажный персонаж, который оттеняет характер Чацкого, может быть, более, чем все остальные. Это – офицер Императорской Армии полковник Скалозуб.

        Нигде в пьесе Чацкий не сходится с ним, как с Фамусовым или Софией, в словесных баталиях. Образ Скалозуба настолько противостоит образу Чацкого, настолько диаметрально противоположен ему, что между ними не возникает даже точек соприкосновения, за исключением нескольких попыток Чацкого уколоть Скалозуба своими едкими сарказмами, да и то косвенно. И это не случайно. Давайте разберёмся, почему?

        Действительно, с какой целью Грибоедов выводит образ Скалозуба (причём, рисует его столь яркими и выразительными красками, что образ этот врезается в память раз и навсегда)? По прочтении комедии обращает на себя внимание тот факт, что на протяжении всего действия пьесы Чацкий и Скалозуб не общаются между собой, как будто не видят друг друга.

        Один единственный раз реплики Скалозуба и Чацкого пересекаются. Это, когда Молчалин падает с лошади, и Чацкий, замечая испуг Софии, восклицает: «Она мертва со страху!». Скалозуб реагирует на этот возглас: «Да кто? откудова?» И все!

        Правда, в сцене перед этим Скалозуб и Чацкий оказываются наедине. Но диалога между ними не происходит. Чацкий молчит. А Скалозуб, как бы высказывая своё мнение по поводу его горячей речи, что начинается словами: «А судьи кто?» – говорит совершенно о своём. Такое впечатление, что Чацкого он даже не слышал. Почему же так?

        А может в этом обоюдном и демонстративном нежелании общения и заключается весь главный смысл образа полковника Скалозуба. Он и Чацкий – не просто антиподы. Они – враги. Причем, враги не словесные, сходящиеся в схватке на поле споров и полемик, а враги реальные, которые, если и сойдутся, то только на поле настоящего боя.

        И чтобы это понять, нужно детально рассмотреть образ Скалозуба.

        Так, кто он, и какой он – полковник Императорской Армии Скалозуб? Если оставить без внимания его пахнущие конским потом шутки и чересчур прямолинейные высказывания по поводу иных социальных проблем (а что поделаешь? казарменное воспитание), то легко можно увидеть в нём весьма положительную личность.

        О прошлом Скалозуба мы узнаём из его же реплик, весьма кратких и скупых на информацию, что уже само по себе характеризует этого человека как скромного, не склонного к хвастовству.

        Прежде мы уже определили, что Скалозубу 31 год. Служит он с «восемьсот девятого», то есть, уже 13 лет в строю. За это время он прошёл путь от младшего офицера до полковника. И каким же был этот путь?

        Во-первых, ясно без комментариев, что Скалозуб участник войны с Наполеоном. Нам неизвестно, в каких сражениях он был задействован – об этом сам Скалозуб ничего не говорит. Мы не знаем, был ли он на Бородинском поле? А если и был, то особым геройством, видимо там не отличился, а воевал как все. Что нисколько не умаляет его солдатское достоинство, ибо под Бородиным каждый русский воин явил себя героем.

        Но то, что Скалозуб не отсиживался по штабам, а был боевым офицером, в этом нет никаких сомнений. В разговоре с Фамусовым он вскользь замечает:

           В тринадцатом году мы отличились с братом

           В тридцатом егерском, а после в сорок пятом.

        Из этой реплики мы узнаём, что Скалозуб принимал участие и в кампании 1813 года, когда Русская Армия в содействии с армиями союзников освобождала от полчищ Наполеона Европу. Причём, Скалозуб, тогда ещё очень молодой офицер, служил в одном из самых рисковых родов войск – в егерском полку, который представлял из себя легковооружённое и подвижное стрелковое подразделение. Эти подразделения зачастую бросались на самые опасные участки фронта, когда возникала необходимость «затыкать дыры» и предотвращать прорывы неприятеля.

        Так, что Скалозуб понюхал настоящего пороху.

        Более того, он имеет боевую награду – орден Святой Анны. И награду эту он получил за личную храбрость, проявленную им в конкретном сражении. Кода Фамусов, упоминая о двоюродном брате Скалозуба, спрашивает: «Имеет, кажется, в петличке орденок?» – Скалозуб отвечает:

                  За третье августа; засели мы в траншею:

                  Ему дан с бантом, мне на шею.

        Вот и весь рассказ о подвиге, который совершили два русских офицера со своими солдатами. А ведь в начале августа 1813 года Наполеон односторонне нарушил временное перемирие, заключённое им с армией союзников, и нанёс неожиданный и сокрушительный удар. Можно только представить, что означает эта скупая фраза Скалозуба: «засели мы в траншею». Русские воины до последнего сдерживали бешенный натиск французских войск, давая возможность союзникам прийти в себя, перегруппироваться и подготовится к сражению.

        Некоторые критики обвиняют Скалозуба в карьеризме. Но во время войны карьеру свою он делал кровью, а значит, честно заслуживал свои чины. Причём, полковником он стал довольно рано, о чём свидетельствует реплика Фамусова: «Давно полковники, а служите недавно». На это Скалозуб отвечает просто и буднично, без всяких задних мыслей:

            Довольно счастлив я в товарищах моих,

                    Вакансии как раз открыты,

                    То старших выключат иных,

                    Другие, смотришь, перебиты.

        Почему-то, основываясь на этих словах, Скалозубу инкриминировали не просто карьеризм, а желание делать карьеру любой ценой. Но ведь не сам же он «выключал иных» и делал так, чтоб «другие» были «перебиты». Он и сам мог быть убит, поэтому и говорит о смерти своих сослуживцев так спокойно и бесстрастно. И это нормальная ситуация во всех армиях мира: когда выбывают из строя старшие офицеры, на их место назначаются самые способные из младших.

        Карьера Скалозуба на войне совершалась быстро, а вот в мирное время затормозилась (вспомните: «давно полковники…»). И это свидетельствует как раз о том, что он не прилагал никаких особых усилий к тому, чтобы получить следующий чин. Он не угодничал перед начальством, не льстил, не добивался услужливостью благосклонности сильных мира сего. Ведь, если бы он прибегал ко всем этим приёмам, давно бы стал генералом. Так нет же! Он просто служит, честно и добросовестно. Именно, служит, а не выслуживается. За что начальство, видимо, и не жалует его.

        Сам Скалозуб, как бы пожимая плечами, отмечает отношение командования к себе: «Однако за полком два года поводили». А это означает, что боевого, заслуженного полковника, которому пора бы дать более подобающую должность, назначают командиром полка. И два года он вместе с солдатами участвует в маневрах, в учениях, трясётся в седле по пыльным дорогам, ночует в палатках, ест за походным столом.

        При всём подобном отношении к себе со стороны начальства Скалозуб не выказывает ни обиды, ни раздражения. На вопрос Фамусова: «Помилуйте, а вам чего недостаёт?» – он отвечает по привычке спокойно и буднично: «Не жалуюсь, не обходили». Разве так себя повел бы карьерист? Тот, наоборот, возмутился бы, что его незаслуженно обходят назначениями и наградами.

        Правда, есть реплика Скалозуба, на которой и играют предвзято настроенные к нему критики:

                  Мне только бы досталось в генералы.

        Смотрите, мол, как Скалозуб стремится в генералы! Разве это не доказательство того, что он карьерист, и ему наплевать на службу, лишь бы выслужиться до высоких чинов?

        А что здесь плохого? Какой полковник не мечтает стать генералом? Наверное, только тот, которому, действительно, служба безразлична.

        Да, Скалозуб хочет стать генералом. Но не за счёт человекоугодничества, не при помощи связей и знакомств. Во всяком случае, об этом способе делания карьеры он нигде даже не намекает. Он просто служит, честно и добросовестно, а там, как Бог даст. Недаром перед репликой: «Мне только бы досталось в генералы», – он говорит:

              Да, чтоб чины добыть, есть многие каналы;

                  Об них как истинный философ я сужу.

        А истинный философ на всё смотрит бесстрастным взором, не суетится, никого не осуждает, никому не завидует, а сам поступает так, как велит ему сердце. Сердце же Скалозубу велит спокойно служить и так же спокойно ждать генеральского чина, который ему непременно будет пожалован Государём-Императором.

Теперь становится понятным, почему Чацкий не вступает в словесную перепалку со Скалозубом. Он просто боится его!

        Своим нутром потенциального бунтовщика он чует, что там, где стоят такие, как Скалозуб, таким, как он, Чацкий, не пройти. Он где-то в глубине своей гордой души понимает, что любая революционная демагогия, проникнутая ядом нигилизма и богоборчества, будет сметена ядрами и пулями, которые полетят в них по приказу полковника Скалозуба и подобных ему офицеров, верных Богу, Царю и Отечеству.

        Вводя в комедию образ полковника Скалозуба, Грибоедов, сам человек глубоко верующий и истинный дворянин, не осознавая того, предварил Сенатскую площадь. Если бы Чацкий оказался на ней, он стоял бы в рядах декабристов. Скалозуб находился бы в рядах напротив – в строю Русской Императорской Армии.

     И что с того, что Скалозуб груб, не слишком образован, умом не блещет? Все эти недостатки (причем, относительные) покрываются одним его достоинством – верностью своему Царю и своему Отечеству.

        Богу не важно, какими талантами обладает человек – ибо Он Сам их человеку и даёт. Богу важно, как эти таланты человек использует: на служение кому? На служение Ему – Всевышнему Творцу всея твари? Или на служение тому, кто восстал на своего Творца?

     Не велики таланты Скалозуба, но все они отданы на служение Богу, Царю и Отечеству. А таланты Чацкого?..

Образ Молчалина

        Молчалин – самый уязвлённый персонаж в комедии. Ему более других досталось и от Чацкого, и от любящей его девушки, и от критиков. Грибоедов нисколько не погрешил против правды жизни, когда поставил Молчалина в положение самого клеваемого в стае птенца. Каждый может согласиться, опираясь на собственный опыт, что, чем безобиднее и смиреннее человек, тем чаще его старается задеть, унизить, оскорбить. И кто же? Тот, кто горд, самолюбив, самоуверен.

        Как только не высмеивал Молчалина Чацкий! Для него этот молодой чиновник, ровесник ему и Софии, стал чуть ли не символом глупости. Даже при первом своём появлении в доме Фамусова после трёх лет отсутствия, он не преминул уколоть его, хотя бы вскользь:

                       …а разве нет времён

                    Что я Молчалина глупее?

        Как будто Молчалин – эталон, по которому измеряется уровень глупости!

        А сколько ещё таких презрительных и высокомерных высказываний в адрес провинциального паренька, по счастливой для него случайности оказавшегося в Москве, мы слышим из уст образованного, но совершенно невоспитанного барчука Чацкого!

        «Бессловесный…» «Пускай себе сломил бы шею…» «Конечно, смирен, все такие не резвы…» «Молчит, когда его бранят…» «Ума в нём только мало…» «Услужлив, скромненький, в лице румянец есть. Вот он на цыпочках и не богат словами…» «Жалчайшее созданье!..»

        Молчалин, может быть, и не достоин какого-то особого уважения, но и презрительного отношения к себе он не заслуживает. Даже стыдно становится за Чацкого, когда в третьем акте он остаётся с Молчалиным один на один, и между ними завязывается разговор.

       Чацкий откровенно издевается над своим собеседником. Он разговаривает с ним «через губу». Тон его высокомерен. Замечания оскорбительны. В каждом слове сквозит насмешка и уничижение.

        Невооружённым глазом видно, как Чацкий брезгует Молчалиным. И даже не скрывает этого. А тот ничего как будто не замечает и искренне поддерживает беседу, в которой, как может показать на первый взгляд, раскрывает низменность своих устремлений. После такого диалога (коим, кстати, тонко управляет Чацкий) даже читатель невольно начинает презирать Молчалина.

        Справедливо ли это? Настолько ли ничтожен Молчалин, что ничего, кроме неприязни, он вызывать не может? Ведь за что-то же полюбила его София? Давайте приглядимся к этому персонажу попристальнее. Давайте постараемся найти в нём все возможные положительные качества. Это понадобится впоследствии, когда мы приступим к изучению образа Чацкого.

       Кто же такой Молчалин и каково его положение в доме Фамусова? Из текста комедии мы узнаём, что он выходец из незнатного сословия, родом из Твери – в то время глухого захолустного городишки. Милости Фамусова да своим природным способностям он обязан тем, что оказался в Москве и получил возможность сделать карьеру.

        Молчалин если и старше Чацкого, то не намного. Во всяком случае, из реплики Чацкого видно, что в юности они общались как ровесники:

                 Бывало, песенок где новеньких тетрадь

                 Увидит, пристаёт: пожалуйте списать.

        Но уже и тогда Молчалин, в отличие от ровесников-барчуков,  трудился, состоя при чиновничьей службе, на что косвенно указывает Чацкий в той же реплике:

             А впрочем, он дойдёт до степеней известных,

                    Ведь нынче любят бессловесных.

        Теперь разберёмся, настолько ли бессловесен Молчалин, и что имел в виду Чацкий, навешивая на него этот ярлык? А главное, нам важно выяснить, действительно ли такое свойство поведения, как бессловесность (в данном случае), является проявлением греховного состояния души: человекоугодничества и лицемерия, или это – достойная уважения христианская добродетель?

        Положение Молчалина в доме Фамусова весьма зыбкое и неопределённое. Он не прислуга, но и не равный. Фамусов для него благодетель, попечением которого он живёт и от воли которого зависит вся его дальнейшая судьба. София – дочь благодетеля. Чацкий – сын его умершего друга, сам барин, и не последний человек в доме. Естественно, что к этим людям, равно как и ко всему окружению Фамусова, Молчалин относится с должным почтением. К этому его обязывает и простая человеческая благодарность и долг христианина. Тому же учат и Церковь, и русские традиции.

        Нет ничего постыдного в том, что Молчалин с уважением относится ко всем, кто близок и дорог его благодетелю. Наоборот! Это характеризует его как деликатного и воспитанного в хороших правилах юношу. В отличие от Чацкого, он даже за глаза не позволяет себе плохо отзываться о людях, которые помогают или могут помочь ему в дальнейшем найти своё место в жизни.

        И при этом Молчалин не угодничает и не пресмыкается ни перед кем. Бессловесным его уж никак не назовёшь. Он спокойно и уверенно отвечает Фамусову, когда тот застаёт его в покоях дочери. Он так же уверенно, по-деловому, докладывает ему о «прутивуречьях» в бумагах, которые он готовит на подпись.

        В его общении с Софией вообще нет никакого подобострастия. Скорее, наоборот. С ней он держит себя, как старший брат: удерживает её от безрассудных поступков, увещевает, советует.

        И в диалоге с Чацким не заметно, чтобы он лебезил перед ним. В своих репликах он не опускается до самоуничижения. Да, речь его почтительна, но он уверенно высказывает свою точку зрения. Он, пусть мягко, но противоречит Чацкому:

           Простите, впрочем, тут не вижу преступленья.

        Он по-своему спорит с Чацким, не соглашается с ним. И, в конце концов, остаётся при своём мнении.

        Он, а не Чацкий, ставит точку в их разговоре. Недаром их диалог заканчивается репликой Молчалина (а последняя реплика Чацкого звучит «в сторону», то есть, за рамками диалога). Может быть, этим приёмом Грибоедов тонко намекнул читателю на правоту суждений Молчалина и на  несостоятельность мировоззрения Чацкого?

        Что же проповедует Молчалин в разговоре с Чацким? Смирение! Смирение младшего перед старшим, подчинённого перед начальником. То смирение, которое во все века у всех народов считалось богоугодной добродетелью. То смирение, которое  поколение отцов всегда ожидает от поколения детей, и всегда с радостью приветствует его. Помните?

                                        Молчалин

                          В мои лета не должно сметь

                          Своё суждение иметь

                          ……………………………..

                          Ведь надобно зависеть от других. 

                                        Чацкий

                          Зачем же надобно?

                                        Молчалин

                                       В чинах мы небольших.

        И Молчалин здесь совершенно искренен с Чацким. Он не играет перед ним. Он так думает. Он этим живёт. Это вложено в него с детства.

        Доказательством этому является его разговор со служанкой Лизой, которой он открывает те же самые свои жизненные принципы, какие высказывал Чацкому:

                       Мне завещал отец:

          Во-первых, угождать всем людям без изъятья –

                        Хозяину, где доведётся жить,

                        Начальнику, с кем буду я служить,

                        Слуге его, который чистит платье,

                  Швейцару, дворнику, для избежанья зла, 

                  Собаке дворника, чтоб ласковой была.

        Перед нами предстаёт образ благоразумного сына, смиренно выполняющего волю своего отца. Не этому ли учит нас Священное Писание? А воля его отца не есть ли призыв к исполнению Евангельской заповеди, которую Господь дал Своим ученикам: «кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет всем рабом» (Мф. 20, 26-27)?

        В свете этой заповеди даже «собака дворника» обретает свой смысл и ни в коей мере не унижает человеческого достоинства Молчалина. Действительно, если кто-то хочет кому-то угодить, разве он будет обижать его собаку? Напротив, он приласкает её, за ухом почешет, добрые слова ей скажет. Как часто в жизни каждый из нас поступал так же!

        Значит, бессловесность Молчалина – это ни что иное, как проявление христианского смирения, которое завещал ему отец (судя по слову «завещал», умершему) и которое он безропотно принял на себя как сыновье послушание.  

        А в чём же «бессловесность» Молчалина для Чацкого? В том, что тот, подобно ему, не бунтует против всех и вся, не поносит своих благодетелей, не обижает тех, кто заботится о нём и от кого зависит его дальнейшая жизнь. В том, что тот просто и добросовестно выполняет свои должностные обязанности.

        Чацкий презирает Молчалина за то, что в том отсутствует дух гордыни, бунтарства и честолюбия. И этот бесовский дух, действительно, в Молчалине отсутствует. Когда Чацкий обращается к нему: «Взманили почести и знатность?» – тот скромно говорит: «Нет-с, свой талант у всех…». А на вопрос: «У вас?» – он так же скромно отвечает: «Два-с: умеренность и аккуратность».

               Умеренность и аккуратность! Чисто христианские добродетели. Полная противоположность тому, чем живёт Чацкий. Он не то что принять, но даже приблизительно понять не в состоянии, что это такое? Его бунтарская душа требует широты и размаха, бесконтрольности и хаоса.

        Умеренность и аккуратность – это мирская аскеза. Это «золотой», «царский» путь любого христианина, который реально пытается идти к Богу. Насколько Молчалин-аскет выигрывает перед безудержным Чацким-бунтарём в глазах тех, кто по-настоящему печется о благе Родины!

        Что же касается ума, в котором Чацкий отказывает Молчалину, то по этому поводу следует заметить: ум – не самая важная добродетель в человеке. 

        Да и наличия ума нельзя отрицать в Молчалине. Ведь общается же он с умной и начитанной Софией ночи напролёт во время их свиданий. О чём-то же они говорят, и Молчалин ей интересен. И Фамусов дурака не взял бы к себе на службу. И не получил бы «дурак» на этой службе за короткий срок целых «три награждения».

        Кроме этих косвенных свидетельств об уме Молчалина в тексте пьесы есть два места, где упоминается о его интересе к литературе.

        Единственный момент, когда Молчалин действительно предстаёт в неприглядном свете, это его неискренность и даже лживость по отношению к Софии: не любя её, он играет перед нею в любовь.

                 И вот любовника я принимаю вид

                 В угодность дочери такого человека.

        Да, подло, низко, гадко. Особенно гадко, когда Молчалин ползает у ног Софии, моля о пощаде. Но можно понять и как-то оправдать молодого, безродного провинциала, у которого есть один единственный шанс сделать карьеру в Москве: удержаться при Фамусове. Попробуй Молчалин откажи Софии разделить её любовь, и она бы так его подставила перед отцом, что он мгновенно снова оказался бы в своей Твери. Что, собственно, и произошло.

        Как только София узнаёт об истинных чувствах к ней Молчалина, она, не задумываясь о последствиях, ставит ему губительное условие:

               Но чтобы в доме здесь заря вас не застала.

                  Чтоб никогда о вас я больше не слыхала.

        Для Молчалина это чуть ли не смертный приговор, означающий конец его карьеры, крах всех его надежд. Но как только приговор сей произносится, он смиренно его принимает: «Как вы прикажете».

        Молчалин в тот момент, видимо, понял, что заслуживает подобного наказания. Он нарушил заповедь отца: Софии он не «угождал» – он её обманывал. То, что с ним произошло, есть следствие его лжи. Это его грех, совершённый не только перед людьми, но, прежде всего, перед Богом.

        Поэтому Молчалин перестаёт оправдываться и просить о снисхождении. Он принимает волю Божию, по-христиански, покорно и с достоинством: «Как вы прикажете».

        Давайте не будем его судить. Он уже осуждён самим собой.

Образ Софии

        Комедия «Горе от ума» представляет из себя двухслойное произведение. Первая сюжетная линия определяется как «Чацкий – фамусовское общество». Вторая: «Чацкий – София». Для понимания внутреннего мира главного героя одинаково важны обе эти сюжетные линии.

        Но во взаимоотношениях с Софией характер Чацкого проявляется полнее, ибо любовь (или то, что он принимает за любовь) на короткие мгновения пробуждает в нём сердце. И тогда, на эти лишь мгновения, сквозь броню высокопарных слов начинают просвечиваться человеческие чувства. Персонаж становится человеком.

        София как бы подтверждает реальность Чацкого и оправдывает его сценическое присутствие. Не будь её, он оказался бы инородным, мёртвым предметом в живом теле комедии. Чацкий настолько схематичен и безличен в своём безукоризненно логическом мышлении, а пьеса столь ярка, пульсирующа, полнокровна в своём изображении быта московского дворянства, что на одной сцене они были бы несовместимы.

        И только любовная линия «Чацкий-София» делает законным присутствие главного героя в комедии. И только она доказывает зрителю, что его не дурачат, а, на самом деле, есть такие типы, как Чацкий.

        Образ Софии самый противоречивый по своему внутреннему содержанию, и, может быть, поэтому самый живой. Более того, животворящий. Благодаря ему, образ Чацкого материализуется. Схема облекается плотью, наполняется кровью и обретает личностные черты.

        В чём же состоит противоречивость характера Софии?

        Фамусов и фамусовское общество представляют «старый» мир во всей его полноте, от возвышенных до низменных его проявлений. Чацкий являет собой образцовое представление о надвигающемся «новом» мире. София же стала той пограничной зоной, где «старое» и «новое», непримиримые в открытом столкновении, сосуществуют неслиянно и неразрывно.

        Трагизм образа Софии именно в этом симбиозе двух противоположных мироощущений. И главная особенность характера главной героини комедии в том, что будущее её совершенно не прогнозируемо: всё зависит от того, какое духовное начало в ней возьмёт верх. Или они уживутся в ней оба, и тогда явится свету некий духовный монстр.

        София родилась на стыке двух эпох. В формировании её внутреннего мира были задействованы две взаимоисключающие силы. С одной стороны – Православная вера, мощное самодержавное государство и древние русские традиции в лице её отца, тётушек-дядюшек и, вообще, представителей старшего поколения, а так же – священников (на исповедь в то время ходили все).

        С другой стороны на формирование характера Софии оказывала сильно влияние Западная культура, пронизанная революционным богоборческим духом. Этот воспитатель не имел конкретной личности, но был не менее убедителен, потому что брал привлекательностью и сладостью ощущений.     Любовные французские романы, модные заморские наряды и всякие штучки, уроки танцев, заграничный стиль обучения и введение в домашний обиход нерусских традиций – всё это будило юное воображение, манило романтикой и, в конце концов, грозило заманить в болото духовного разврата.

        Софии 17 лет. И возраст её пограничный: вчера ещё ребёнок – сегодня уже девушка на выданье. Что в её характере врождённое, что приобретённое? Что из приобретённого исконно русское, а что уже отнюдь не русское, а белее французское? Давайте посмотри, как те или иные приобретённые нравственные представления оказывают влияние на её врождённые качества, и что из этого может получиться?

        София умна, и умна умом природным. Она всё схватывает на лету, быстро соображает, умеет анализировать ситуацию и делать правильные выводы. Эта её природная способность к анализу оберегает её от увлечения Чацким. Она изначально понимает, что семейная жизнь с ним превратится в сплошной кошмар. Её характеристика Чацкого убийственно точна и исчерпывающа. И вывод сделан правильный:

                             Он славно

                Пересмеять умеет всех;

                Болтает, шутит, мне забавно;

                Делить со всяким можно смех…

        Да, с Чацким делить можно только смех, то есть, общение, но ни как ни саму жизнь, с её радостями и бедами. В этом случае врождённый ум спасает Софию от разочарования в будущем.

        Но тот же самый ум даёт возможность Софии ловко обманывать отца, держать его в неведении о её отношениях с Молчалиным. Более того, она даже просчитывает возможные неприятные последствия этих отношений, когда говорит:

              Подумаешь, как счастье своенравно!

                   Бывает хуже, с рук сойдёт.

        Она просчитывает даже реакцию отца. Когда София видит, что подозрения Фамусова, возникшие в нём после столкновения с Молчалиным у её спальни, могут вот-вот перерасти в уверенность, она неожиданно начинает рассказывать сон. Она ловко уводит внимание отца в другую сторону, а в конце рассказа поворачивает всё так, что он-то, отец, будто и виноват в сложившейся ситуации. Такое умение, пожалуй, окажет честь любому дипломату или разведчику.

        Тот же самый врождённый ум поучает Софию изощрённо и подло отомстить Чацкому. И только лишь за то, что тот имел неосторожность при ней обидно отозваться о её любимом. Она тонко, ненавязчиво, по секрету объявляет о сумасшествии Чацкого. И кому? Именно тому, кто с гарантией разнесёт эту весть по всему свету. Удивительно точный бесовский расчёт. И удар нанесён по самому уязвимому месту.

        Ум Софии уникален. Господь её природным умом дал ей возможность приобрести то, что ценится в женщине превыше любой образованности – женскую мудрость. Недаром Грибоедов нарёк свою героиню именно таким именем. Ведь оно переводится как «премудрость».

               Только истинно христианский путь целомудрия и смирения может привести Софию к мудрости. Широкая же дорога вольности, самооправдания и стремления к материальному с таким умом легко может завести её в безумие (нет, не в мозговое, а в духовное).

         Какое направление выберет София? Неизвестно. Это будет зависеть лишь от того, кому она поверит: Богу или богоборцам?

        София – уравновешенная, цельная натура. И эти свойства её характера тоже врождённые. Но так ли уж они безоговорочно положительны? Конечно, нет. В конечном итоге всё будет определяться той духовностью (светлой или тёмной), которая наложится на эти свойства.

     Уравновешенность Софии, поддержанная православным воспитанием в патриархальной семье, влечёт её не к Чацкому, а к Молчалину. И в Молчалине она любит не столько его личность, сколько стиль его поведения, который ассоциирует у неё с образом идеального мужа, отца её будущих детей:

             Молчалин за других себя забыть готов,

             Враг дерзости, – всегда застенчиво, несмело

             Ночь целую с кем можно так провесть!

                           ………………………………………………….

                      Возьмёт он руку, к сердцу жмёт,

                      Из глубины души вздохнёт,

             Ни слова вольного, и так вся ночь проходит.

        Веди себя Молчалин по иному, София ни за что не согласилась бы провести с ним ночь наедине. Здесь на её природную уравновешенность налагается христианское воспитание, приучающее девушку хранить целомудрие до брака. А цельность её натуры понуждает полностью доверяться Молчалину и не допускать даже мысли о том, что он может нарушить угодный ей стиль поведения.

        Но Софию воспитывает не только православная среда. Французские романы для неё не менее авторитетный воспитатель, который на прекрасных врождённых качествах души девушки-христианки пишет свои инструкции. И вот уже уравновешенность, изначально призванная помогать целомудрию, превращается в хладнокровие (что в женщине есть признак жестокости).

        А хладнокровие, в свою очередь, подсказывает Софии, какую маску нужно надеть, чтобы обмануть бдительность отца; чтобы не открыть Чацкому своих чувств к Молчалину (хотя чего проще? – скажи она ему об этом с самой первой встречи, и всё встало бы на свои места). Хладнокровие помогает Софии настолько виртуозно распространить слух о сумасшествии отвергнутого воздыхателя, что ни у кого не возникает и тени сомнения в подлинности подобной информации.

        Такая же метаморфоза (от лучшего к худшему) происходит с ещё одним прекрасным природным качеством души Софии. Она смелая девушка. Она умеет преодолевать страх. Она способна в ситуации, испугавшей её, взять себя в руки и не терять головы. Вспомните её свидетельство о себе:

                  Однако о себе скажу,

                  Что не труслива. Так, бывает

             Карета свалится, – поднимут: я опять

                   Готовы сызнова скакать.

        Такая смелость очень помогла бы Софии, решись она на какое-либо социальное служение, скажем, лечить крестьян или заниматься иной благотворительностью. Но она ей способствует в другом: по ночам встречаться с любимым, доводя эти встречи до грани разоблачения, за которым, естественно, последует скандал и, возможно, «ссылка» в деревню. Представляете, что случилось бы, появись Фамусов в покоях дочери в тот момент, когда Молчалин выходил из её спальни?

        И так во всём.

        София находится под влиянием двойного воспитания: жёсткие рамки христианской нравственности с одной стороны и бесформенные рамки материалистической морали с другой. А результат – ложь! И вот, девушка-христианка, по природе своей чистая, умная, уравновешенная, смелая, наделённая цельным характером, – «целомудренно» блудит, лицемерит с близкими ей людьми, клевещет. И всё без задней мысли. Без осознания того, что совершает грех!

        Образ Софии самый трагичный из всех, выведенных в комедии «Горе от ума». Если Фамусов со своим обществом и Чацкий находятся по разные стороны баррикад, каждый занимает свою линию фронта, то бедная София оказывается как бы на нейтральной полосе, под перекрёстным огнём двух воюющих между собой мировоззрений.

        Неизвестно, был ли у Грибоедова такой замысел или нет, но его героиня явила собой образ России той эпохи. София словно воплощает собой Россию, персонифицирует  её.

        В ней так же, как и в России начала 19-го века, незыблемая нравственность Православия переплелась с зыбкой моралью материалистического Запада; искренность – с лицемерием; доброта – с жестокостью; целомудрие – с развратом; цельность – с раздробленностью.

        Будущность Софии столь же непредсказуема, как была непредсказуема в то время будущность России. Это сейчас мы знаем, чем закончился столетний исторический путь нашей Отчизны – путь, который начался борьбой духа и разума, Фамусова и Чацкого.

        София на протяжении всей пьесы, подобно России начала 19-го века, стоит пред выбором: или оправдать своё святое имя и обрести небесную премудрость, или изменить ему и впасть в земное безумие, имя которому – «золотой телец».