МОЙ РАЗГОВОР СО СТАРЫМ ДРУГОМ, АЛЕКСАНДРОМ ШАВЕРДЯНОМ, ПО ПРОЗВИЩУ «ОСТАП», ПОД ВОДОЧКУ И КРАСНУЮ ИКОРКУ, О «СВОБОДНЫХ КАМЕНЩИКАХ», БРИТАНСКОЙ МИРОВОЙ ДЕРЖАВЕ, ИЛЛЮМИНАТАХ И МНОГОМ ДРУГОМ.
Дорогой мой Остап, под водочку и красную икорку мы с Тобой можем говорить на любые темы. Памятуя о предстоящем в будущем году, праздновании «вольными каменщиками» всего мира трехсотлетия основания Великой Ложи Англии, считающейся официально, их праматерью, мы поговорим сегодня, так сказать, БЕЗ ГНЕВА И ПРИСТРАСТИЯ, о франкмасонстве и обо всем, что с ним связано. Есть, конечно, риск, что НАШ с Тобою разговор превратится в монолог Твоего скромного друга. Но, думаю, Ты меня простишь (так ведь не раз бывало и раньше), и не станешь проявлять признаков беспокойства, пока в бутылках не закончится холодненькая водочка, а в банках — красная икорка (хотя последнее, конечно, не беда, пока есть черный хлеб и майонез). И не сердись на то, что этот монолог примет форму некоего квазинаучного доклада — Ты ведь прекрасно знаешь мою неистребимую, с самого раннего детства, тягу к некоторому академизму (хотя мне в этом отношении, конечно, не сравниться, скажем, с нашим одноклассником и другом Виктором Милитаревым). Итак, во славу Божию, начнем! Твое здоровье!
«Почему короли и принцы знать, судьи и государственные деятели, солдаты и моряки, священнослужители и врачи, и люди, занятые во всех сферах жизненной деятельности, стремились войти во Врата франкмасонства?»
Дж. У. Дэйнс, Рождение и рост Великой Ложи Англии. Лондон: «Мэйсоник Рекорд», 1926 (London: Masonic Record, 1926), стр. 185.
Введение
Увидевшая свет в 1976 году книга Стивена Йео «Религиозные и добровольческие организации в состоянии кризиса» (Stephen Yeo 1976, Religions and Voluntary Organisations in Crisis), представляет собой исследование общественной жизни в небольшом английском городе Ридинге в период с 1890 по 1914 год.
Йео описывает небольшой городок, связующим элементом общественной жизни которого служило членство граждан в многочисленных добровольных организациях и их участие в различных видах добровольной деятельности, «от церквей различных конгрегаций до Социал-Демократической Федерации, от благотворительных воскресных парадов (Hospital Sunday Parades) до литературных и научных обществ. Эта социальная экология была укоренена в церквях и в патерналистской структуре, получая поддержку от крупных работодателей, на которых она, собственно говоря, и держалась – таких, как производители знаменитого ридингского печенья — «Хантли и Палмер». Йео описывает живую картину активной жизни граждан в рамках общественных объединений — жизни, которая к настоящему времени в значительной степени стала достоянием прошлого.
Однако Йео в то же время отмечает, что в его исследовании имеется один важный пробел. Он описывает, как «приходской священник, показывая мне в 1960-е годы фотографии диаконов и т.д., висевшие на стене ризницы его церкви, сказал мне, что я не смогу в полной мере понять церковной жизни позднего XIX века, ничего не зная о масонах. Викарии церкви Святой Марии и Святого Джайла в разное время до 1914 года оба были членами местной масонской иерархии». Йeo отправился в местное масонское собрание («Мэйсоник Холл», Masonic Hall), но не получил разрешения ознакомиться с хранящимися там архивными записями. В результате этого отказа франкмасоны, – одна из крупнейших и наиболее престижных добровольных организаций Ридинга, — объединенные с 1895 года в три отдельные ложи, оказались не описанными в книге Йео.
С момента написания книги Йео в английском франкмасонстве произошла своеобразная «тихая революция». Масонские библиотеки и музеи были – в том числе и в ответ на нападки популярных писателей вроде Стивена Найта (Steven Knight) на франкмасонство — открыты для посещения публики. Великолепные Библиотека и Музей франкмасонства в Лондонском Франкмасонском Собрании — Фримэйсон’с Холле (Freemason’s Hall) — организуют у себя ежедневные публичные экскурсии, а в 2002 году ежедневно более 2000 человек посетили Фримэйсон’с Холл в День Открытых Дверей. В его библиотеку открыт свободный доступ ученым, а списки его исторической корреспонденции и ранние членские списки масонских лож были выложены в Интернете. Масонская провинция Беркшир, в которую входит Ридинг, обладает одной из крупнейших масонских провинциальных библиотек, насчитывающей более тринадцати тысяч (!) томов, и эта библиотека ежедневно открыта для публичного посещения. Беркшир был одной из первых английских масонских провинций, создавших свою собственную страничку в Интернете.
Зримым воплощением этой новой политики стал, например, следующий факт. В 2000 году Шеффилдский университет, при поддержке фонда, учрежденного Объединенной Великой Ложей, провинцией Йоркшир Уэст Ридинг и лордом Нортгемптоном, основал – первым из британских университетов – Центр изучения франкмасонства.
Кстати говоря, скрытность Английской Великой Ложи, от которой пострадал в свое время Йео, была характерна далеко не для всех европейских Великих Лож. Так, Великий Восток Нидерландов уже много лет оказывал гостеприимство ученым, желающим воспользоваться его замечательной библиотекой. Вскоре после издания книги Йео профессор Маргарет Джейкоб воспользовалась этой библиотекой нидерландского Великого Востока, в результате чего смогла написать свою книгу «Радикальное Просвещение: пантеисты, франкмасоны и республиканцы», глубочайшим образом изменившую наши представления об истории культуры Европы XVIII столетия. Готовность Великого Востока Нидерландов сделать свое собрание доступным для ученых в немалой степени способствовала росту интереса исследователей к франкмасонству на протяжении последних двадцати лет.
Недавно Тревор Стюарт составил библиографию статей о европейском франкмасонстве, выпущенных европейскими периодическими изданиями, начиная с 1980 года. Библиографический список включает в себя 269 статей, но даже это дает лишь частичное представление о том, насколько расширился объем исследований в области франкмасонства, ибо в список не вошли статьи, изданные в Америке, Африке и Азии, равно как и в периодических изданиях, сборниках тезисов и монографиях, выпускаемых масонскими учреждениями.
Однако, несмотря на весь проделанный к настоящему времени немалый труд, наши представления о франкмасонстве продолжают оставаться отрывочными и неполными. Во многих странах, в частности – в Англии – франкмасонство по-прежнему воспринимается как экзотическая тема, лежащая вне основного направления научных исследований. Ученые часто забывают о нем, даже когда оказываемое им на предмет их исследований большое влияние, казалось бы, трудно не заметить. Так, например, вышедшая в 1993 году из-под пера Нобла Фрэнкленда биография герцога Коннаутского, который, будучи Великим Мастером с 1901 по 1939 год, стал одной из ключевых фигур в современном английском франкмасонстве, ни единым словом не упоминает о масонской карьере герцога.
Правда, в Европе и в Америке картина иная, ибо там ученые уже давно проявляют интерес к франкмасонству, но даже там не существует повсеместного согласия с представлением о важности и выдающейся роли франкмасонства. Составленная Тревором Стюартом библиография иллюстрирует важность изучения франкмасонства при исследовании бесчисленного множества тем, начиная с истории садоводства и кончая исследованиями в области истории театра и театрального искусства, однако взаимосвязи между ним и более важными темами становятся очевидными далеко не сразу.
Ученые часто пользуются масонскими свидетельствами просто для подтверждения и дальнейшей иллюстрации укоренившихся представлений и идей. «История французского франкмасонства» Пьера Шевалье является одним из крупнейших достижений в области научного изучения масонства, но одновременно она просто придает новый импульс традиционной французской республиканской историографии.
Олицетворением всей ограниченности современных научных исследований в области франкмасонства является недавнее эссе Уильяма Уайзбергера, посвященное изучению роли пражского и венского франкмасонства в эпоху Просвещения. Эссе тщательно документирует деятельность чешских и австрийских лож, однако ценность данного труда ограничивается лежащем в его основе стереотипным и далеким от претензий оригинальность представлением о Просвещении. Исследования вроде труда Маргарет Джейкоб, использующей масонские свидетельства в качестве трамплина для развития новых перспектив, изменяющих наши представления обо всем периоде Просвещения, встречаются крайне редко.
Какого рода более широкие темы станут предметом изучения, по мере дальнейших исследований масонских архивов учеными? Если изучение франкмасонства, или масоноведение, претендует на то, чтобы стать новой и активно развивающейся научной дисциплиной, то в чем же будут заключаться его характерные отличительные черты и особенности? Я могу лишь вкратце обрисовать некоторые из имеющихся в этом плане возможностей, и надеюсь, что Ты простишь меня, если я буду относить мои замечания к Великобритании, поскольку именно она находилась в центре моих исследований.
1. Исторические и социальные данные, содержащиеся в масонских архивах
Открывая для себя масонские архивы, мы будем по мере их изучения находить в них все больший объем информации, затрагивающей все аспекты истории прошлого, королевской семьи, политических деятелей и правительств, и это будет невозможно игнорировать. Многие из английских Великих Мастеров, начиная с 1782 года, являлись членами Королевской семьи, однако огромное значение данного обстоятельства для британской монархии как института никогда не исследовалось в полном объеме. Франкмасонство является одним из британских институтов, контроль над которым по-прежнему сохраняет за собой аристократия, а роль аристократии в британском франкмасонстве представляет собой сферу плодотворных исследований для ученых, интересующихся историей расцвета и упадка британской аристократии.
Однако временами франкмасонство оказывалось вписанным и в более широкий политический контекст. Так, например, в 1929 году, незадолго до избрания второго лейбористского правительства, была, по приказанию тогдашнего принца Уэльского, учреждена новая масонская ложа под названием «Новая Ложа «Радушный Прием» № 5139», или «Нью Уэлкам Лодж № 5139» (New Welcome Lodge No. 5139). Эта ложа была предназначена исключительно для членов парламента от лейбористской партии и для партийных функционеров-лейбористов, став отражением озабоченности правящих кругов тем обстоятельством, что активисты партии лейбористов нередко оказывались забаллотированными при приеме в прочие масонские ложи. «Новая Ложа «Радушный Прием»» была инсталлирована в качестве гаранта того, что новое социалистическое правительство не станет объектом вражды со стороны франкмасонства. Кроме того, существовала надежда, что эта ложа втянет в ряды франкмасонов больше представителей трудового народа и что принятие масонских ценностей уменьшат «нежелательное воздействие» левой идеологии на рабочих в цехах и мастерских.
Хотя «Новая Ложа «Радушный Прием“» поначалу весьма успешно вовлекала в свои ряды депутатов парламента от партии лейбористов (включая сэра Роберта Янга, заместителя спикера; Артура Гринвуда, секретаря по иностранным делам и заместителя главы лейбористской партии; Скотта Линдси, секретаря партии лейбористов и др.), формирование Национального правительства изменило политическую ситуацию и, начиная с 1934 года, «Новая Ложа «Радушный Прием»» была открыта не только для лейбористов, но для депутатов парламента от всех партий и для персонала работников Вестминстерского дворца, превратившись, в сущности, в «домашнюю ложу» для всех, кто был вхож в Вестминстерский дворец.
Вне всякого сомнения, наиболее увлекательной информацией, содержащейся в масонских архивах, являются подробности жизни известных людей, состоявших в рядах франкмасонов. Автор и инициатор законодательных и социальных реформ лорд Брогхэм, поддавшись внезапному порыву, принял масонское посвящение прямо в ходе праздничной пирушки на Гебридах. Вопрос: было ли это случайным и преходящим эпизодом в жизни Брогхэма, или же усвоенные им ценности франкмасонства оказали влияние на проведенные Брогхэмом в жизнь законодательные реформы? Аналогичный вопрос может быть задан и относительно многих других выдающихся деятелей британской истории, являвшихся франкмасонами.
В июле 1885 года в английской масонской газете «Вольный Каменщик» (The Freemason), был опубликован список членов правительства и королевской семьи, состоявших в рядах франкмасонов. Среди масонов, поименованных в газете «Вольный Каменщик», числился и сэр Чарльз Дилк (Dilke), Председатель Местного Правительственного Суда (President of the Local Government Board) с 1882 по 1885 гг., прославившийся как лидер радикальной фракции либеральной партии и самый видный защитник республиканских идей. Несмотря на свои республиканские воззрения, Дилк стал близким другом принца Уэльского — «монархиста по должности», наследника британского королевского престола (будущего короля Великобритании и Ирландии и императора Индии Эдуарда VII). Вопрос: в какой степени в основе этой дружбы лежал тот факт, что оба они — республиканец Дилк и монархист принц Уэльский — были франкмасонами? Мало того, Дилк был близок и с лидерами французских республиканцев, такими, как Леон Гамбетта, также состоявшими в масонских ложах. Возможно, самое важное заключалось в том, что Дилк был, прежде всего, британцем, и, соответственно, проводил британское влияние в континентальных ложах? Чтобы, в конце концов, из всех монархов мира сохранил свой трон только один монарх — британский? «Темна вода во облацех…», как говорили наши предки…
Список, опубликованный газетой «Вольный Каменщик», включал также одного из политических оппонентов Дилка – видного консерватора лорда Рэндолфа Черчилля, отца будущего британского Первого лорда адмиралтейства и премьер-министра сэра Уинстона Черчилля. Лорд Рэндолф считался тори-популистом и одной из самых неоднозначных личностей среди политических деятелей XIX века. В случае лорда Рэндолфа более углубленные исследования его масонской карьеры представляли бы немалый интерес, ибо, возможно, в определенной степени помогли бы интерпретировать эту неоднозначность.
Снабжая нас новой информацией о людях, масонские архивы в то же время проливают новый свет на места их проживания. Масонские архивы, в частности, содержит богатую информацию о провинциальной жизни и системе местного самоуправления. Кампания 1820-1830-х годов за более демократичное городское самоуправление, как бы «заслоненная» развивавшимся в те же годы движением за парламентскую реформу (чартистским движением), и осуществленная в результате этой кампании муниципальная реформа в большей степени отражала политическую активность, проявлявшуюся на местном уровне.
Так, в небольшом городке Монмауте на уэльской границе кампания, направленная против контроля герцога Бофорского над городком привела в 1820-х гг. к ожесточенным дебатам местного уровня. Архивы Английской Великой Ложи содержат корреспонденцию, дающую нам новую информацию об этих дебатах. Лидер партии реформ, Тревор Филпоттс, был мастером местной масонской ложи, носившей название «Королевской Ложи Августа», или «Ройял Огастес Лодж» (Royal Augustus Lodge). Одним из членов этой ложи был Джозеф Прайс, вздорный, придирчивый и сварливый член группы, настроенной резко оппозиционно по отношению к реформе. В 1821 году Филпоттс обвинил Прайса в злоупотреблении своим служебным положением судьи, которым Прайс воспользовался, чтобы обеспечить привилегированное отношение тюремного начальства к своему другу, заключенному в местную тюрьму. Масонская ложа приняла целую серию резолюций, направленных против Прайса, одна из которых касалась злоупотребления служебным положением судьи, в котором он подозревался. В ответ Прайс направил свой протест Великому Мастеру, Герцогу Сассекскому, заявив, что подобные действия не соответствуют масонским правилам. Герцог приостановил деятельность ложи (или, как выражаются масоны, «усыпил ее»), к большой досаде Филпоттса, очень желавшего, чтобы его ложа приняла участие в предстоящем освящении ложи в соседнем Ньюпорте. В ответ на протесты Филпоттса герцог Сассекский отменил приостановку деятельности ложи. Эта новость вызвала в городке большую радость и была торжественно отмечена колокольным звоном. Данное обстоятельство вызвало очередной виток переписки с Великой Ложей, после того, как Прайс пожаловался, что он узнал о решении Великого Мастера по его делу, только когда начали звонить колокола.
2. Сфера общественной и частной жизни
Как наглядно демонстрирует описанный выше случай, ложи были важным элементом провинциальной жизни. Парады и процессии до недавнего времени находились в центре общественной жизни в небольших городах, причем особенно важными мероприятиями были масонские парады, поскольку они были связаны с церемониями, проводимыми франкмасонами в связи с освящением общественных зданий, и знаменовали собой важные этапы в развитии города.
Так, к примеру, в Шеффилде открытие канала, впервые обеспечившее городу связь с морем, в 1819 году, было отмечено торжественными шествиями членов лож Шеффилда и прилегающих территорий, причем выдержки из журналов заседаний масонских лож с описанием этих церемоний, оправленные в рамки, были с гордостью выставлены напоказ в конторах компании, проложившей и эксплуатировавшей канал. Подобные торжественные процессии, с одной стороны, повышали общественный вес и авторитет франкмасонства, а с другой — позволяли ассоциировать франкмасонство с культурной идентичностью города. Мало того, они демонстрировали исключительную связь франкмасонства с физическим восстановлением первоначального городского общественного пространства.
Такие важные вехи в истории модернизации и реконструкции Эдинбурга в период с 1750 по 1820 год, как завершение строительства новых университетских зданий, моста имени Георга IV и Лейтских доков, были отмечены многочисленными масонскими процессиями. В Лондоне принц-регент, являвшийся одновременно Великим Мастером «Первой Великой Ложи», или «Премьер Гранд Лодж» (Premier Grand Lodge), был инициатором и основной движущей силой реконструкции обширных районов Уэст Энда (West End). Эта взаимосвязь между франкмасонством и сферой общественной жизни нашла свое наиболее зримое воплощение в церемонии формального освящения принцем-регентом, в качестве Великого Мастера, в ходе многолюдных общественных церемоний, таких важных новостроек, как театр «Ковент Гарден», наряду с современным Домом Королевской Оперы (Королевским Оперным театром, Royal Opera House).
В то время как франкмасонство, в форме участия в подобных процессиях, теснейшим образом соприкасалось со сферой общественной жизни, встречи членов лож, напротив, проходили в рамках частного, закрытого пространстве, под охраной тайлера (стража, или привратника, ложи).
В своей недавно увидевшей свет статье Хью Урбан, используя гипотезы теоретиков вроде Пьер Бурдье, сделал попытку понять, в какой мере закрытое пространство и секретность встреч в ложе способствовали разработке концепций социальной власти и иерархии в Америке конца XIX века. Изменения пространственных связей в рамках собраний лож могли быть отражением более широких социальных перемен. Мэри Энн Клоусон, например, показала, в какой мере использование сценических подмостков с арками просцениума и искусно изготовленных опускающихся занавесов при инициациях в ложах шотландского обряда начиная с конца XIX века и позднее может быть связано с ростом потребности в развлечениях, во все большей степени становившихся объектом потребления для пассивной аудитории.
В Англии наиболее конкретным выражением этой потребности в закрытом пространстве было развитие масонского дома собраний (холла). До конца 1850-х гг. большинство масонских собраний проводилось в помещениях таверн, в пространстве, представлявшем собой пограничную зону между частной и общественной сферами. Кампания за строительство специальных зданий-холлов для проведения собраний масонских лож была выражением фетишистского стремления к респектабельности, характерного для средних классов Викторианской эпохи. В таких городах, как Шеффилд, масонские холлы являлись неотъемлемой частью развития нового городского центра с общественными скверами и зданиями. Создание подобных городских центров являлось, в определенной мере, отражением силы новых городских элит, принадлежащих к среднему классу и планировавших создать себе, говоря словами Саймона Ганна, «символический центр в сердце опустевшего общественного пространства, а также утвердить коллективное могущество и присутствие провинциальной буржуазии». Масонские холлы, расположенные в самом сердце этих общественных центров и предназначенные для тайных церемоний, проводимых ложами, членство в которых было, в принципе, доступным для всех респектабельных людей города, но на практике тщательно контролировалось, были впечатляющим символом природы этих новых элит».
3. Вопросы взаимоотношений между полами, господство мужского начала (маскулинность) и эмансипация женщин
Пространство является выражением власти, а иерархия является важной темой современных научных исследований, в успех которых изучение франкмасонства может внести существенный вклад. Масонские холлы и общественные центры были маскулинными (призванными зримо воплощать и демонстрировать превосходство и господство мужского начала) пространствами, «пространствами для мужчин», которые следует отличать от другого магистрального процесса развития города поздней Викторианской эпохи — процесса развития сетей универсальных магазинов, рассматривавшихся как, главным образом, фемининное (характеризующееся преобладанием женского начала), «женское» пространство, или «пространство для женщин».
Аналитические исследования, проведенные Кэтрин Холл и Леонорой Давидофф, проследивших процесс возникновения в XVIII и XIX веках раздельных сфер для разных полов, оказали влияние на многие недавние труды по социальной истории и создали дополнительные рамки для интерпретации истории масонства. Это продемонстрировали недавно опубликованные труды Роберта Бичи, в которых исследуется вопрос, в какой мере масонские апологетические сочинения конца XVIII столетия способствовали распространению стереотипных представлений о различиях между мужчинами и женщинами, и Maрка Карнса, проанализировавшего, как ритуалы братских обществ (масонских и аналогичных братств) способствовали формированию представлений среднего класса о маскулинности в Америке XIX века.
Масонские сочинения XIX века представляют собой богатейший источник информации о социальных и моральных воззрениях мужчин — представителей среднего класса. Так, к примеру, масонские проповеди и речи являются полезным, хотя, к сожалению, все еще находящимся в пренебрежении у исследователей, источником для изучения менталитета новых провинциальных элит эпохи королевы Виктории и короля Эдуарда. В одной из речей, произнесенных М.С. Пеком, Провинциальным Великим Секретарем Северных и Восточных «райдингов» (местных административных единиц) графства Йоркшир, в связи с освящением масонского холла в Гулле в 1890 году, подчеркиваются качества, ожидаемые в то время от всякого честного и добропорядочного жителя Гулля мужского пола.
Он должен был верить в Бога, честно и справедливо обращаться со своими ближними, следить за чистотой своего тела и своих помыслов. Он должен был избегать сумасбродства, несдержанности и невоздержанности, стойко переносить невзгоды. «Масоны никогда не должны быть ловкачами, каковыми мир именует их, готовыми мошенническим образом перехитрить ближнего своего. Как часто нам приходится слышать людей, на словах восхваляющих человека за его ловкость, хваткость и деловые способности, но вот вопрос: доверили ли бы они ему вести свои собственные дела? С другой стороны, истинно честный и порядочный муж есть самое благородное из созданий Божьих, и никто не заслуживает более высокой похвалы, чем он!» Несмотря на доверительный тон этих слов, за ними кроется нечто, весьма близкое к тревоге и озабоченности, вызывающей в памяти замечание Марка Керра, что позднее викторианское масонство давало людям возможность передохнуть от все возрастающего экономического и социального давления на них внешнего мира: «несмотря на то, что находившиеся в процессе роста средние классы пользовались благами капитализма и усваивали себе буржуазные ценности, они одновременно разрабатывали ритуалы, содержание которых было во многом прямо противоположным этим отношениям и ценностям».
В Англии маскулинное утешение, даваемое франкмасонством представителям мужского пола, вступавшим в его ряды, было тесно связано с воспоминаниями о школе и о школьной жизни. Пол Рич высказал предположение, что «паблик скулс» (привилегированные частные учебные заведения для мальчиков) и франкмасонство были стержнем своеобразной обрядности, являвшейся главной культурной основой всей Британской империи.
Франкмасонство давало совершеннолетнему человеку мужского пола вновь пережить стержневую обрядность, на которой держалась вся его жизнь в период обучения в школе и в университете. Ложи создавались специально для выпускников частных школ и университетов, стремившихся, выражаясь словами одного циркуляра, содержавшего предложение создать ложу для выпускников небольшой лондонской закрытой средней школы («грэммар скул»), соединить «еще более тесными узами братской доброй воли дружеские связи, сложившиеся между многими из нас в школьные годы».
Символическая взаимосвязь между школьной жизнью и современным франкмасонством изложена в статье об одной из школьных лож, опубликованной в журнале Элднемской школы «Элднем Скул Мэгэзин» (Aldenham School Magazine), цитируемой Полом Ричем, в которой содержится следующее заявление: «Сомневаюсь, представляли ли мы себе вообще, что такое школьная жизнь до того, как вступили (в ложу — В.А.)». В написанной недавно Кристофером Тайерменом истории Школы Харроу, или Харроу Скул (Harrow School), в которой обучался будущий первый лорд Адмиралтейства и премьер-министр Великобритании сэр Уинстон Черчилль, подчеркивается ведущая роль и центральное место франкмасонства в школьной жизни и утверждается, что «между 1885 и 1971 годом директора школы (буквально: «Верховные Мастера», headmasters) обычно были франкмасонами, равно как и многие гувернеры (преподаватели), а нередко и представители влиятельных групп владельцев и заведующих пансионов при школе. Стены школьной часовни были украшены лепными фестонами, составленными из масонских символов; в 1937 году директор школы, по просьбе Великого мастера (школьной ложи — В.А.), на полдня освободил школьников от занятий.
Тайермен также отмечает важность франкмасонства в деле выработки групповых интересов и профессиональной солидарности школьных учителей, наставников и воспитателей. Причем так обстояло дело не только в привилегированных частных учебных заведениях для мальчиков. Дайна Копелмэн изучила жизнь учителей начальных школ («элементари скулс»), находившихся под руководством Лондонского Школьного Совета, созданного в 1870 году. В большинстве своем эти учителя были женщинами, многие из которых были замужем. Подобно своим коллегам из привилегированных частных учебных заведений для мальчиков, учителя-мужчины, подчиненные Школьному совету, использовали франкмасонство для укрепления своего профессионального и общественного положения.
В 1876 году группой преподавателей и должностных лиц Лондонского Школьного Совета, включая его Председателя и Секретаря, была основана Кричтонская ложа, или «Кричтон Лодж» (Crichton Lodge) и учреждены другие ложи, объединившие в своих рядах, главным образом, учителей школ, расположенных в южной части Лондона. Доступ в эти союзы, членство в которых способствовало возможности мужских представителей среднего класса заниматься своей профессиональной деятельностью и делать карьеру, был закрыт для преподавательского состава женского пола, вследствие чего общественный и профессиональный статус учительниц был ниже, чем у учителей-мужчин.
Исследование Дайны Копелмэн, посвященное изучению пограничной области межу этими «двумя сферами», вскрывает всю сложность процесса социальных взаимоотношений между представителями разных полов, трудившихся с равной отдачей, но получавших неравное вознаграждение за равный труд. Пожалуй, наиболее интересные аспекты франкмасонства и гендерных взаимоотношений кроются как раз в области, расположенной на линии пересечения «двухсферной» модели.
Характерная для поздней Викторианской эпохи риторика изображала женщин как покупательниц и потребительниц, обожающих наряды и драгоценности, однако частные, скрытые от внешнего мира, недоступные для женщин пространства масонских лож давали мужчинам возможность вволю проявлять и демонстрировать там свои собственные аналогичные устремления и склонности (якобы присущие только женщинам). «Вольные каменщики» за большие деньги приобретали в собственность изготовленные из драгоценных металлов и каменьев масонские знаки (англ jewels, франц. bijous) для ношения в своих ложах и украшали свои помещения драгоценной мебелью и пышными аксессуарами. В посещаемых масонами больших магазинах – например, в лондонском магазине Кеннингса -, они имели собственные торговые отделы, предназначенные только для масонов.
Филантропия также была областью, в которой представители различных полов играли разные роли, однако масонская благотворительная деятельность давала возможность потихоньку преодолевать некоторые из этих «гендерных» различий. С другой стороны, важную социальную «отдушину», в плане возможности принимать участие в общественной жизни, женщинам в наибольшей степени предоставляло женское франкмасонство.
Не так давно Дженнет Бёрк и Маргарет Джейкоб полемизировали о том, что принятие в ложу позволило женщинам, через франкмасонство, участвовать в жизни развивающегося гражданского общества еще в XVIII столетии. Джеймс Смит Аллен и Марк Карнс недавно нашли документальное подтверждение активного участия женщин в братских организациях в XIX веке, когда «смешанное масонство» («со-масонство», «ко-масонство», «совместное масонство», «белое масонство»), — форма франкмасонства, допускающая прием в ложи как мужчин, так и женщин, созданная в конце XIX века во Франции Марией Дерэм (в русскоязычной литературе встречается и другое написание: Дересме) и Жоржем Мартеном; основной движущей силой «смешанного масонства» в Англии была профсоюзная активистка, феминистка и теософка Анни Безант, преемница Елены Петровны Блаватской на посту главы Теософического общества -, благодаря таким фигурам, как Анни Безант и Шарлотт Деспард, играли важную роль в женском движении суфражисток, (движении за женское равноправие), причем женщины-масонки участвовали в демонстрациях и маршах суфражисток при всех своих масонских регалиях.
(Продолжение следует)