(из творческого наследия Вальпургия Шахмедузова)
Мы решились(если честно — не без колебаний и сомнений) опубликовать очередную часть обширного литературного наследия безвременно и навсегда покинувшего нас одноклассника, друга и собрата по перу, предпочитавшего выступать на литературной ниве (хотя и писавшего, главным образом, «в стол», лишь изредка зачитывая кое-что из своих сочинений близким друзьям и сотоварищам по «цеху бумагомарателей», как сам он не раз выражался в сердцах) под звучным псевдонимом «Вальпургий Шахмедузов».
Одержимый похотью писательства (как сказал бы Иван Алексеевич Бунин) с самых юных лет, покойный в этом отношении, как и во многих других, выделялся из рядов своих сверстников и одноклассников, хотя почти что все из нас, подобно ему, уделяли с младых ногтей немалую часть своего досуга «самому странному изо всех человеческих дел, называемому писанием» (используя выражение того же И.А. Бунина в «Лике»), достигнув немалых, для своего возраста, высот на ниве российской изящной словесности, прежде чем непростительно рано уйти от нас в мир иной, или в небытие, кому как больше нравится (он был цепным курильщиком, что, вкупе с неумеренным пристрастием к различным горячительным напиткам и общей всем истинно русским интеллигентам «мировой скорбью», собственно, и свело его в могилу). Хотим сразу оговориться, что речь идет о еще незрелом, явно юношеском произведении под странным названием «Жук на заправке», датируемом, судя по содержанию авторского текста, кануном 1978 года, поскольку описанный в нем подмосковный дачный поселок (в действительности благополучно продолжающий существовать и по сей день, несмотря на реально имевшие место отдельные случаи пожаров, вызванных неосторожным обращением с газовыми баллонами, сохранившимися, хотя и вряд ли, кой-где примусами, керосинками либо же керогазами, да и вообще, несоблюдением мер противопожарной безопасности), все еще не газифицирован.
Поразмыслив, мы сочли за благо опубликовать это произведение таким, каким нашли его рукопись на чердаке дачи нашего незабвенного одноклассника и друга в подмосковном поселке Абрамцево, где, на лоне природы, прошла немалая часть наших детства, отрочества и юности.
Одноклассники, друзья и душеприказчики покойного
Вольфганг Акунов и Александр Шавердян
«Удивительное — рядом, Но оно запрещено». Владимир Высоцкий. Письмо в редакцию телевизионной передачи «Очевидное — невероятное» из сумасшедшего дома.
Вечерело. Я сидел на пеньке возле закрывшейся около часа назад керосиновой лавки, где все не слишком состоятельные дачники, вроде меня многогрешного, не имевшие газовых плит, запасались топливом для керосинок, и докуривал последнюю сигарету, остававшуюся в мятой пачке. По небу плыли облака, и я, наслаждаясь вечерней прохладой, порой бросал на них задумчивые взгляды. Внезапно что-то, поначалу неуловимое, привлекло мое внимание в одном из приближавшихся облаков. Не веря собственным глазам, я протер их левой рукой, не занятой тлеющей сигаретой, и снова поглядел на небо.
Но нет! Сомнений быть не могло. Неумолимо приближавшееся со стороны Восточного поселка, с нарастающим гудением, напоминающим звук мощного авиадвигателя, облако приобретало все более зримые очертания громадного жука, летящего по небу прямо на меня. Скользнув по мне довольно равнодушно взором своих огромных, словно два прожектора, блестящих круглых глаз, жук устремил его на стоявшую на кирпичной подставке возле лавки полуторатонную ржавую цистерну с керосином.
Снизив скорость, жук описал в небе круг над цистерной и грузно приземлился прямо на пожухлую траву. Не веря собственным глазам, я таращил их на непонятно откуда свалившееся мне, можно сказать, на самую голову, небесное чудовище, забыв про тлеющую в словно парализованных пальцах правой руки горящую сигарету.
Громадный жук, будто притягиваемый неким невидимым магнитом, пополз, пыхтя, как тепловоз, и скрежеща сочленьями гигантских ног, направился к цистерне. Коснувшись и ощупав ее длинными антеннами усов, он прижался вплотную к цистерне мощной, как танковая башня, бронированной огромной головой и я услышал показавшийся мне оглушительным скрежет его колоссальных серповидных челюстей о металл, осыпавшийся ржавой крошкой. Резко запахло керосином. Прокусив цистерну острыми, как пилы, жвалами, жук погрузил в образовавшуюся рваную дыру длинный, как у слона, блестящий хобот и принялся со свистом, словно от десятка авиатурбин, жадно всасывать в себя керосин. Во мгновение ока цистерна была опустошена, и полторы тысячи литров столь ценного для небогатых дачников горючего все, до последней капли, перекочевали в поистине бездонное нутро чудовищного насекомого.
Жук удовлетворенно запыхтел. Я по-прежнему неподвижно сидел на пеньке, затаив дыхание, оцепенев от страха и в то же время боясь сделать лишнее движение, хотя вряд ли смог бы совершить его, даже если бы очень захотел. Хоть бы он скорее улетал! Но жук внезапно, с быстротой, которой я меньше всего мог ожидать от столь неповоротливого существа, совершил поворот на сто восемьдесят градусов, воззрившись на меня парой своих глазищ-прожекторов. От него разило керосином. Увидев устремленный на меня, неумолимо приближающийся хобот в обрамлении грозно расходящихся зубчатых челюстей, я понял, что сейчас все решают секунды. Но по-прежнему был не в силах пошевелиться, скованный липкой паутиной первобытного страха. Всякая смерть страшна.
Но мне кажется, что чем дальше человек отстоит от своего убийцы в эволюционной цепочке, тем страшней и неприятней человеку пасть жертвой этого убийцы. К примеру, быть убитым в схватке человеком не так страшно, как погибнуть от клыков или когтей льва или, скажем, тигра. Быть съеденным диким зверем не так противно, как оказаться пожранным акулой. Но что может быть отвратительнее смерти в беспощадных жвалах омерзительного насекомого!!!
В этот момент тлеющий в моей руке бычок догорел почти до самых пальцев. Запахло палеными ногтями, я ощутил в обожженных пальцах резкую боль, что позволило мне отчаянным усилием преодолеть паралич, превративший меня в безгласную, безропотную жертву, словно кролик, загипнотизированный подползающим удавом, ожидавшую неотвратимой гибели. Стряхнув с себя оцепенение, я вскочил и с безумным, пронзительным воплем, едва сознавая, что делаю, швырнул догорающий окурок прямо в зиявшее уже совсем близко передо мной, источающее едкие пары керосина, бездонное жерло хобота надвигающегося на меня с неумолимостью самой судьбы чудовищного, исполинского жука.
Отчаянный бросок отнял у меня остаток сил, и я опрокинулся навзничь, успев заметить ослепившую меня вспышку ярчайшего пламени. Это вспыхнули подожженные моим брошенным наудачу бычком керосиновые пары. Жук, мгновенно охваченный ламенем, взлетел с надсадным ревом, как огромный реактивный лайнер. А я, словно подброшенный с земли невидимой пружиной, следил безумными глазами за его полетом, дико матерясь.
Моим глазам предстало феерическое зрелище. Горящий жук с громоподобным ревом кружил над поселком, изливая на него с потемневших небес огненные струи пылающего керосина. Все Абрамцево было в огне. То и дело раздавались глухие взрывы. Это взрывались газовые баллоны в домах состоятельных дачников, имевших газовые плиты и раз в неделю запасавшихся баллонами. Один из взрывов, прогремевший где-то в самом центре подожженного жуком поселка, оказался особенно сильным. Взметнувшийся на его месте в небеса громадный столб огня и дыма подхватил и закружил горящего жука, подбитым стратегическим бомбардировщиком рухнувшего в эпицентр чудовищного взрыва. Внезапно я узрел на фоне застилавшего весь горизонт пожара стремительно летящий прямо на меня темный предмет, быстро увеличивавшийся в размерах. Скорее всего, это было одно из гигантских хитиновых надкрылий жука, оторванное и отброшенное взрывом. Я попытался убежать или хотя бы увернуться в сторону, но ноги мои словно приросли к земле. В следующее мгновение я всем телом ощутил сокрушительный удар, подобный электрическому. Свет в моих очах угас, сознание померкло, я провалился в бездонный и черный колодец…
Придя в себя в послеоперационной палате Хотьковской районной больницы, я поначалу пытался говорить о происшедшем с врачами, медицинскими сестрами, уборщицами, соседями по палате. Все как-то странно смотрели на меня, а когда я настаивал на подлинности пережитого, недоверчиво хмыкали, качали головой или просто отводили глаза. Мои рассказы о жуке чудовищных размеров, ставшем, заправляясь керосином, словно самолет, причиной гибели целого дачного поселка, казалось, не производили впечатления ни на кого. Согласно официальной версии, Абрамцево (включая нашу дачу-развалюху) действительно сгорело дотла, но вовсе не оттого, что было подожжено громадным жуком (каких в природе, разумеется не существует — во всяком случае, у нас в СССР), а от неосторожного обращения с газовой плитой одного из дачников (установить личность которого в настоящее время следственным органам, к сожалению, не представляется возможным, в связи с тем, что весь поселок выгорел дотла).
Смирившись с официальной версией случившегося, я перестал говорить о жуке и цистерне и, вероятно, потому был выписан, а не переведен в психушку. Но и сейчас события того летнего вечера по-прежнему стоят передо мной. И я не могу счесть бывшее не бывшим. Пусть мне никто не верит. Пусть я не могу объяснить, что это было… Пусть…
Но ведь я видел все это собственными глазами!
ПРИМЕЧАНИЕ ПУБЛИКАТОРОВ
На обороте первой страницы найденной нами рукописи мы нашли нечто вроде конспекта или сжатой концепции произведения, написанное также рукой нашего безвременно ушедшего, незабвенного друга и собрата по перу, но более ровным почерком, чем основной текст манускрипта. Публикуем эту сжатую концепцию ниже, с нижайшей просьбой к уважаемым читателям обратить внимание на то, что в ней, вероятно, в соответствии с первоначальным замыслом Вальпургия Шахмедузова, дело происходит не на закате дня, а звездной ночью, причем ключевую роль в гибели подмосковного поселка Абрамцево играет не бычок, сиречь окурок, а бензиновая зажигалка (газовые зажигалки в пору создания рукописи в СССР не производились, завозились из-за рубежа и относились в Союзе к числу столь дефицитных товаров, что даже существовали специальные пункты для их переделки из одноразовых в многоразовые и последующей заправки).
Вольфганг Акунов,
Александр Шавердян
Созвездие Дракона и негативные последствия его сближения с Землей (множество забеременевших девушек, провалившихся на вступительных экзаменах в вузы абитуриентов, загремевших в армию выпускников средних школ, спившихся поэтов и т.д.). Я лежу и курю, глядя в звездное небо, возле цистерны с керосином. Громадная тень заслоняет мне звезды. Тогда большинство дачников из числа простых смертных пользовалось керосинками. У некоторых был на даче кирогаз. И у совсем немногих — газовые плиты. Чудовищный жук приземляется. Прокусывает цистерну, начинает пить керосин. Всасывает его хоботом, словно летучий слон. Видит меня. Я парализован страхом. Щелкнув бензиновой зажигалкой, в отчаянии кидаю ее в жука. Он вспыхивает и, загоревшись, начинает летать над поселком, изливая струи горящего керосина. Абрамцево в огне. Время от времени раздавались взрывы — это взрывались газовые баллоны в домах состоятельных дачников. Очнулся в Хотьковской районной больнице. Никто мне не верит. Что это было? Не знаю…Но я видел это собственными глазами!!!