— Ну, что ж, — голос психиатра звучит то отдаляясь, то вновь приближаясь, вероятно от того, что у него привычка разговаривая с пациентом, ходить по кабинету взад-вперед, — расскажите подробнее о ваших страхах!
Мейсон вздохнул: кажется длится вечность, — ему казалось, что он слышит свой голос как бы со стороны, такой неузнаваемый и чужой, что он на секунду умолк.
— Продолжайте, продолжайте, слушаю вас, — доктор присел на стул, стоящий напротив, и выжидающе смотрел на него. Собравшись с силами, Мейсон продолжал:
— Это началось в раннем детстве… Мои родители старались всячески оберегать меня от жизненных трудностей… Теперь мне кажется все это таким глупым и смешным…
— Простите, что перебиваю вас, — доктор вздохнул, набирая в легкие воздух. — Расскажите все начистоту, ничего не утаивая. Вы должны быть предельно честным, и быть может, я смогу вам помочь. Соберитесь с мыслями, расслабьтесь и продолжайте.
— На минуту наступило молчание, затем послышался более спокойный голос пациента:
— Детство у меня было относительно спокойным… Я рос самым обычным мальчуганом… — в этом месте он всхлипнул. — Как же далеко это сейчас!
— А вы не нервничайте. Вспомните все с самого начала, — словно из тумана до него донесся голос доктора.
— Я попытаюсь… Так вот, моя жизнь была относительно спокойна до того момента, как мне стукнуло тринадцать, и отец в шутку мне сказал, что где-то вычитал, что, якобы далеко внизу находится истинный источник жизни… Тогда я не придал значения его словам… Но однажды, играя со своим другом Майклом, мы случайно обнаружили вход вниз… Я и раньше слышал о том, что где-то в туннелях метро существует жизнь…
На следующий день, взяв с собой фонарик и коробок спичек, мы спустились в сырой и темный туннель, который вывел нас в целый лабиринт переходов и закоулков. Там было на редкость сыро, промозгло, бегали крысы, но страха мы не чувствовали… Доктор, вы вероятно читали про лабиринт, где жил минотавр. Так вот, мы поступили тогда точно так же — принялись разматывать моток толстой нити, который я запасливо прихватил из дома. Чтобы не заблудиться по пути обратно…
Доктор, вы даже представить не можете, насколько мы были удивлены, увидев, что там, внизу, помимо метро (шум поездов постоянно терзал наш слух, пока мы пробирались узкими извилистыми переходами, казалось еще немного, и поезда нас раздавят), существует целый подземный город со своими законами и даже жителями… тогда мы чувствовали себя героями, мы гордились своими похождениями в неведомое…
Пробираясь вперед, мы боялись лишь одного, что сядет батарейка фонарика, закончатся спички, и мы окажемся в полной темноте…
Но к счастью этого не произошло, и в тот день мы без приключений выбрались обратно…
С тех пор мы каждый день непременно ходили вниз, запасаясь батарейками для фонариков, и и каждый раз открывали что-то новое. Это было так необычно, каждый раз неповторимо, что втянуло нас с головой. Мы чувствовали себя открывателями новой религии. Или культа, скрытого от глаз людей там, глубоко внизу…
Узкие извилистые коридоры выводили нас в залы, по стенам которых тянулись провода, и мы мужественно шли дальше. Несколько раз мы выбирались на пути и в результате однажды четь не угодили под проходящий поезд…
Но на этом наши открытия не закончились — мы обнаружили маленькую узкоколейку, которой вероятнее всего, пользовались в исключительных случаях. Но куда она ведет, мы так и не узнали: каждый раз нитка кончалась и нам приходилось возвращаться обратно. Однажды нас чуть не обнаружили подземные рабочие.
А во второй раз нас поймали подземные жители — да, там существуют и они, десятилетиями живущие внизу, под городскими кварталами.
— Простите, а что представляют собой эти люди? — поинтересовался доктор, и вновь принялся мерить шагами комнату.
— Да они и на людей-то непохожи… — пациент на минуту приумолк, разглядывая свои руки, затем продолжил:
— Страшные, заросшие, в лохмотьях… По их словам, они никогда не выходят на поверхность. Некоторые прожили там всю свою жизнь…
— Как не выходят? — удивился доктор. — Ведь что-то же они едят!
Они утверждают, что там, внизу, полно продовольственных складов… Так вот, они нас не хотели отпускать, все испытывали, что творится наверху… Когда мы им поведали об этом, они сказали очень странную вещь.
— Какую же? — сощурился доктор.
Мейсон покачал головой, затем усмехнулся, бросив по сторонам быстрый взгляд.
— Они сказали, что наверху жить неинтересно. И скучно… но им было интересно пообщаться с нами. Они только предупредили, чтобы мы были поосторожнее. По их словам выходило, что крысы еще не самое страшное, против крыс они нашли верный способ — дым. А вот еще глубже, в извилистых коридорах живут представители некоей древней секты и поклоняются какому-то зловещему богу. Я точно не запомнил.
Эти сектанты раз в несколько месяцев поднимаются на поверхность и выбирают человека, которого должны принести в жертву… Оттого-то нередко бесследно исчезают подземные рабочие и работники метро. Эти сектанты разбираются в подземных коммуникациях лучше всех. А местные жители находятся с ними в постоянной вражде…
Вот еще что — подземные жители знают места, где пролегают линии подземных правительственных связей, всяких спец линий и прочее… По их словам туннели спускаются вниз, тянутся бесконечно и уходят в такие глубину, в которые еще не спускался никто… Что там находится, остается лишь догадываться, потому что оттуда еще никто не возвращался… Даже сектанты предпочитают держаться в отдалении от этих спусков…
В общем, в тот день мы, проговорив с подземными жителями всю ночь, явились домой только под утро… До сих пор помню взбучку, устроенную родителями. Нас уже искали… На какое-то время, чтобы не вызывать подозрений, мы оставили наши подземные странствия, но с тех пор меня начало терзать это по ночам…
Месяц спустя мы вновь решили пойти. Этот день оказался роковым для Майкла. По его словам, за месяц до этого его терзали кошмары и он видел один и тот же сон — как будто некие черные люди тащат его к какому-то алтарю, чтобы совершить свой дьявольский ритуал. А вокруг разлит тусклый свет, делающий лица сектантов более зловещими…
Так и получилось — Майкл внезапно исчез. Когда я оглянулся, то успел заметить, как его схватило множество рук и уволокло в темноту, мимо которой мы только что проходили.
Все ночь я петлял по бесчисленным коридорам, тщетно пытаясь найти своего друга… Хотя я не исключаю такой возможности, что он просто оступился и упал в пропасть — в переходах сухой и липкий пол, так что не мудрено и оступиться.
В общем, я так его и не нашел. Прибежав домой, я рассказал о наших похождениях, подняв на ноги целый город — весь остаток ночи и следующий день Майкла искали специальные бригады, но так ничего и не нашли.
Через несколько дней проход вниз, которым мы все время пользовались, намертво заложили бетоном, и казалось бы эта история должна была быть забыта навсегда. Но не тут-то было… Именно с этого дня мне стал сниться один и тот же сон, повторяющийся промежутками в несколько недель… Он снился мне за несколько дней до полнолуния. После чего, вновь повторялся, и каждый раз расстояние между сновидениями увеличивалось, пока не исчезало совсем. Я вроде бы, успокаивался. Однако к следующему полнолунию все начиналось вновь.
— Расскажите подробнее ваш сон, — психиатр делал заметки в своем блокнотике.
— Каждый раз мне снилось одно и тоже… По словам одного из подземных жителей, где-то внизу есть станция метро, не имеющая выходов и входов. Поезда проносятся мимо нее и тонут во мраке. По городской легенде, когда начали строить эту станцию, выяснилось, что в этом районе города метро не нужно, но к тому времени вестибюль был почти построен. Мэр срочно распорядился, чтобы работу были немедленно прекращены. В итоге, недостроенная станция была брошена, и через какое-то время о ней и вовсе забыли… Так она и стоит по сей день, не имеющая ни выходов, ни входов, стоит, погруженная во тьму, и до нее никак нельзя добраться…
Несколько лет назад об этой станции вспомнили, но как это ни парадоксально, найти ее так и не смогли — она словно канула в небытие. Даже самые тщательные поиски не принесли никакого результата. Так и по сей день никто не знает, что с ней произошло…
По словам подземных обитателей эта станция несет смерть. И лучше ее остерегаться, ибо она строилась по лунному календарю, что случилось непроизвольно, и сама станция обладает способностью поглощать человеческий рассудок…
При этих словах доктор посмотрел на пациента с тревогой и недоверием. Да, его состояние куда хуже, чем он предполагал вначале. Сделав еще несколько пометок, он покачал головой.
— А почему вы уверены, что она поглощает рассудок? Судите сами: тому, что вы говорили до этого, верить можно, но тому, что говорите сейчас… сами подумайте.
Мейсон закусил губу и обиженно замолчал.
— Ну-ка, пожалуйста, подробнее про сон!
— Но вы же не верите ни одному моему слову.
— Я хочу помочь вам… И по мере сил, постараюсь это сделать.
— Ну ладно, — пациент вздохнул. — Значит, мне снится один и тот же сон. Будто я сажусь в маленький вагончик узкоколейки и еду вперед. Мимо проносятся подземные залы, развилки, тупики. Почему-то кажущиеся знакомыми. Меня везет молчаливый парень. Вроде бы я его даже хорошо знаю. Когда мы подъезжаем к месту захоронения, он говорит, что дальше мне придется идти самому…
— А что за место захоронения? — заинтересовался психиатр.
— Во сне некоторые детали не вызывают вопросов. Как и место захоронения — просто место захоронения, и это всем известно.
Так вот, я выхожу из вагона и иду дальше вперед… После этого каким-то удивительным образом мое сознание раздваивается. Я словно бы продолжаю идти, но вместе с тем… ощущаю себя в другой реальности — стоящим на этой проклятой станции… Я заперт в ней, как в клетке… Я не могу двигаться, кричать, и эта вторая реальность, намного ощутимее, нежели первая, в которой я просто иду… Дальше все будто застилается туманом, и я понимаю, что это не сон… В последний момент, я чувствую на себе чьи-то руки, которые вцепились в меня мертвой хваткой, и перед тем как проснуться, вижу перед собой мертвенно-бледное и перекошенное в спазмах лицо Майкла… — Мейсон тяжело дышал, вены выступили у него на шее, и тело содрогалось, словно в конвульсиях.
— Прошу вас, — не на шутку встревожился доктор, — успокойтесь. Он подошел к шкафу и, достав две таблетки напоминающие блестящие ампулы, протянул их Мейсону.
— Что это, доктор?
— Выпейте, вам станет лучше.
Недоверчиво покосившись на психиатра, пациент все же проглотил лекарство, и затем, откинувшись на спинку стула, принялся созерцать в окно верхушки деревьев…
— Я, конечно, тронут вашим рассказом, — произнес доктор, когда дыхание пациента стало более ровным, и потух устрашающий блеск глаз. — Вероятнее всего, вы пережили шок, вызванный гибелью друга. И то что происходит сейчас, не что иное, как последствия травмы, перенесенной в детстве. Все что сейчас нужно, это придти в норму и избавиться от этих кошмаров.
— А я не говорил, что это кошмары! — воскликнул пациент, вскочив на ноги. — Это самое приятное, что существует в моей жизни! Мне приятно видеть подземный город! Я более не могу жить здесь, наверху!
Помолчав, доктор присел за стол и вновь что-то записал в своем блокноте. Потом сказал:
— Ваше последнее заявление резко меняет дело… Я бы попросил вас ответить на несколько вопросов.
— Валяйте, доктор, — устало отозвался Мейсон.
— Это и вправду вам доставляет эстетическое удовольствие? Или, просто необходимость для поддержания нормального пульса жизни?
— Ну даже не знаю, что сказать… — он пожал плечами, на несколько секунд задумался. — Наверное, это для меня такая же необходимость, как, допустим для некоторых листание старых журналов, или семейных альбомов с фотографиями прошлых лет… Переосмысление жизни, что ли…
— Теперь скажите начистоту, зачем вы пришли ко мне? Чтобы я вам помог?
— Вероятнее всего.
— В таком случае, зачем вам нужна помощь, если сны оказывают на вас благотворное влияние?
— Я такого не говорил, вероятно вы неправильно меня поняли. Мне просто… мне необходимо что-то вроде поддержки в трудную минуту… У меня нет никого с кем бы я мог поделиться, и кто бы правильно меня понял, кто бы протянул руку…
Доктор бросил на него быстрый взгляд.
— У меня складывается ощущение, что мы напрасно теряем время. В начале нашего разговора, — произнес он ровным голосом, — вы утверждали, что вас мучают кошмары, разве не так?
Мейсон задумался.
— Может быть…
— Вы говорили как раз это.
— Ну ладно, говорил, но простите, надо же с чего-то начинать разговор. Я сказал, что боюсь неизведанности, боюсь одиночества… Вообще, боюсь жизни…
Доктор покачал головой.
— Вы совсем не это имели ввиду.
— Ну да, признаю, я не был с вами предельно честным и именно эту мысль я от вас утаил.
— Очень жаль… И зачем же вы все-таки пришли ко мне?
— Поговорить. Надеялся, вы меня поймете…
— Я врач, и моя обязанность помогать людям… Но как выяснилось сейчас, вы просто отняли у меня время! Значит, как я понял из ваших слов, вы хотели бы спуститься вниз, и…
— Я бы хотел постоянно это чувствовать…
— Значит вам все же нужна помощь.
— Может быть… Мне страшно! Временами, кажется, что мое сознание раздвоилось, и одна часть разговаривает с вами, а вторая взирает на наш разговор со стороны… Именно она и пытается с вами спорить…
Покачав головой, психиатр встал с кресла и подошел к окну.
— Эта станция, затерянная в глубинах тьмы, тревожит меня все больше и больше, мне кажется, что я уже физически ее ощущаю… Она встает предо мной, словно стена, пересекающая небытие нашего мироощущения… Быть может, это своеобразное предупреждение свыше? И все-таки я боюсь… Боюсь, что вместо образов, порожденных мною, эта станция целиком поглотит мое существо… Останется лишь оболочка…
— Значит так, — произнес доктор, вновь садясь за стол. — Я выпишу вам успокоительные таблетки, они снимают подобное чувство тревоги…
— К черту таблетки! — взревел Мейсон. — Вы должны понять меня.
Доктор воздохнул.
— Так мы ничего не добьемся и ни к чему не придем.
— А почему вы хотите к чему-то придти?! А если хотите, то к чему?
— Я хочу облегчить вам жизнь… Думаете, я не вижу, как вы страдаете?
— Но причем тут лекарства?
— Скажите мне прямо, зачем вы хотите повторить спуск вниз?
— Потому что должен убедиться, что станции, рожденной в моем сознании, в действительности не существует! Хотя, мне кажется, что напротив…
— Но если вы примете лекарство, тогда есть шанс на время о ней забыть. Ведь если дело будет так продолжаться, вы можете стать неуправляемым и наделать глупостей. И в таком случае, мы будем просто вынуждены применить силу.
— Попробую внушить себе, что неправ, — криво улыбнувшись, Мейсон встал из-за стола. — В последнее время мне кажется, будто я живу во сне, и мой сон затянулся… Какая-то определенная часть моего разума, хочет этого, тянется к тому, что находится внизу… Я чувствую, как она приближает момент расставания с жизнью… Я хотел бы погрузиться в пустоту и вечно летать там, нежели постоянно заглушать разделение самого себя!..
— Разделение сознания, — поправил доктор. — Своего сознания.
— Мне нужно побыть одному, — Мейсон тяжело вздохнул. — Я должен собраться с мыслями… Вы не можете мне помешать.
— Хорошо, — доктор протянул ему свою визитку. — Если станет совсем невмоготу, звоните, помогу чем смогу.
— Буду иметь ввиду, — машинально спрятав карточку в карман, и скользнув по лицу доктора отсутствующим взглядом, Мейсон вышел за дверь…
Вечер не принес облегчения. Мейсон сидел в своей гостиной, тупо уставившись на пылающий камин, и его мысли разлетались в разные стороны. Жизнь оканчивалась узкой спиралью, за которой царило нечто…
Тем временем за окном наступил вечер, с момента разговора с доктором прошло уже восемь часов, и все это время он искал чем себя занять. Не помогали ничего — ни шумный бар, куда он на полчаса заглянул, ни кинотеатр, куда он зашел, чтобы посмотреть новый нашумевший фильм, ни прогулки по многолюдным улицам, где он ощущал себя более одиноким, чем дома… Он попробовал было выпить, но его вывернуло наизнанку. И вот теперь он сидел перед камином и, тупо глядя на игравшее пламя, думал о жизни… Кажется, полнолуние именно сегодня. Кто знает, может, сегодня все и закончится?.. А как же иначе, ведь должно случиться то, что предписано… своей же собственной рукой…
“Узкоколейка, тусклый свет… Сумрачный человек в рабочем комбинезоне… Темные, сырые туннели… Множество крыс… Какие-то тени, убегающие при виде несущегося поезда… Провода, тянущиеся по стенам, покрытым сыростью… место захоронения… место захоронения… место захоронения… Но почему оно кажется таким знакомым?.. Разговор с психиатром… Сегодня? Вчера? ОН БЫЛ ВСЕГДА… Этот человек всегда существовал у него внутри… Стоп! Сейчас он выйдет из укрытия… Только почему мир кажется таким сумрачным и знакомым? Быть может это безумие?.. Узкоколейка… Разговор… Место захоронения… Психиатр… Крысы… Вот даже сейчас я слышу их писк… Это все находится глубоко внизу… настолько глубоко, что туда даже не может проникнуть сознание… Кажется, я горю… Неужели жар?..
Станция… Вот она — погруженная во мрак… Нет, кажется, она освещена тусклым, потусторонним светом. Но почему, почему, я вижу алтарь… Алтарь? Алтарь… Полчища крыс… разговор с психиатром… крысы, множество крыс… сырые стены… Вновь все сначала, как в пущенной наоборот киноленте… Все повторяется, все идет вперед…
Так, трубка, телефон, знакомый номер, я набираю его по карточке… Боже, почему меня бьет дрожь?.. Вот знакомый голос… Надо говорить… Говори же!»
— Сейчас я спускаюсь туда, куда манит меня душа… Там внизу пусто, но я знаю зачем иду… Если вы хотите приехать, вы должны… поспешить… Скорее, скорее…
“Так, не до трубки… нужно собраться, иначе я могу опоздать… Меня ждут…”
Мейсон очнулся на улице… Как он попал сюда?.. Вечер, темнота, окутавшая город… Но куда он идет? И почему идет против своей воли?..
Какой-то одинокий прохожий остановился, внимательно разглядывая Мейсона… Но едва увидев его лицо, попятился и, не оглядываясь побежал прочь… Что ему показалось таким страшным?.. Но надо спешить, они ждут!
Вот! Застыв от неожиданности, он огляделся. Да, это вход вниз. Вход, который заделали много лет назад, и вот сейчас он открыт вновь… Нужно идти… И вдруг его пронзила догадка — быть может вход специально открыли для него? Сегодня ночь полнолуния… Что ж, вперед!
Мейсон смело ринулся в темную пасть туннеля… Засунув руку в карман, он обнаружил фонарь, очевидно неосознанно взятый из дома. Что ж, такое бывало не раз. С фонарем куда безопаснее. Несколько крупных крыс отбежали в сторону, провожая его маленькими, блестящими глазами-бусинками…
Идти пришлось долго, очень долго, может быть вечность…
Но вот, стоп — перед ним возникла узкоколейка. Это именно то место. И тут он увидел ручную дрезину. Вскочив в нее, он повернул рычаг и дрезина лениво тронулась с места… Значит все же это было приготовлено для него…
Его руки сковал холод, когда дрезина выехала к знакомому месту захоронения… Вот, оно, то место, которое снилось ему ночами! Именно здесь кто-то ждет его. Но почему же здесь такой холод?!
Он слез с вагонетки и тронулся дальше, освещая путь фонариком. Вскоре узкоколейка кончилась, и он все шел и шел…
Вот оно!!! Он стоял на пустой станции! Пустая, заброшенная станция… Теперь уже все равно… Они его ждут… Его сознание сковал холод, и о, ужас, оно больше не раздваивалось — по всей вероятности, он все-таки пришел на место… Однако самый конец пути исчез из его памяти…Сейчас появятся они…
ОН СТОЯЛ ПЕРЕД НИМ. Мейсон увидел его едва подняв глаза.
— Майкл?
— Да, это я, — последовал ледяной ответ, и в этот момент все стало настолько реально, что Мейсона от страха прошиб озноб и движения сковал холод.
— Ты все-таки нашел путь вниз? — да, это действительно был Майкл… И выглядел он так же, как и тогда, когда пропал. Только его лицо… чересчур перекошенное и бледное до синевы… Одежда его превратилась в лохмотья, а руки… покрыты густой шерстью.
— Подойди сюда, ты сегодня как раз нам нужен, — произнес Майкл, и сделал несколько шагов вперед, гулко отдававшийся по вестибюлю подземной, всеми забытой станции. Мейсон попятился, и тут же налетел еще на кого-то холодного и в то же время мягкого… Где-то вдали послышался шум поезда…
— Иногда тут проносятся поезда, — вновь послышался голос Майкла. — Но нам они не понадобятся.
И тут же множество рук схватили его мертвой хваткой. Мейсон закричал, тщетно пытаясь вырваться, кто-то заткнул ему рот холодной волосатой рукой. Фонарь упал на пол и, покатившись, упал вниз, на рельсы.
Его куда-то потащили. Последнее что он увидел и услышал, был черный алтарь, стоявший посередине вестибюля, окутанного потусторонним светом, и ледяной шепот, прошелестевший над ухом:
— Жертва Клутарху — обитающему здесь покровителю!
— Он с нами! — вторил чей-то грубый голос, и Мейсон провалился в небытие.
Когда доктор, вместе с нарядом полиции и санитарами, ворвались в дом, было поздно. Мейсон исчез. Однако судя по горящему камину, казалось, он просто ненадолго вышел.
— Да, дела… — в замешательстве пробормотал один из полицейских. — Кстати, что он говорил, когда звонил?
Доктор задумался.
— Да просто бессвязный набор слов. Правда, там промелькнула фраза, будто бы его ждут, — он кивнул на трубку, валявшуюся на полу. — По всей вероятности он даже не успел положить ее на место.
— Тяжелый случай, — вздохнул один из санитаров.
Тщательнейшие поиски в округе ничего не дали, и вскоре полицейские вернулись в гостиную, где их ждал доктор.
— Ничего нового. Он бесследно исчез, — буркнул один из полицейских.
— Быть может, он все-таки отправился вниз?.. — задумчиво пробормотал доктор.
Капитан бросил на него быстрый взгляд.
— Чего вы сказали?
Однако доктор не успел ответить — в этот момент из подвала послышался шум голосов.
— Что там? — вскинулся капитан.
— Подвал! Как мы сразу не догадались, что он там?
Вооружившись фонарями, полицейские вместе с доктором спустились в подвал.
— Фонари-то зачем, свет же есть, — доктор повернул выключатель и подвал озарился тусклым освещением.
Капитан шагнул вовнутрь, заметив массивную, наполовину открытую дверь. Рядом валялась кирка.
— Очень интересно, — пробормотал он и протер платком от нетерпения вспотевший лоб.
Заглянув за дверь, присутствующие обомлели — за ней находилась наполовину разобранная кирпичная стена — по видимому, этой же киркой. Массивное отверстие в стене без труда позволяло пролезть вовнутрь. Помещение оказалось маленьким, узким и напоминало готический подвал. Повсюду валялись груды человеческий костей и черепов. Но это еще не все — посередине высился черный алтарь, обагренный свежей человеческой кровью… Издали донесся шум поезда — очевидно, где-то поблизости проходила линия метро.
Внезапно, стена затрещала, и, надломившись, обвалилась. Послышался вскрик капитана, все испуганно рванулись в выходу… но тщетно — выход из подвала, отделанного грубым средневековым кирпичом, был намертво отрезан!..
— Что происходит?! — крик капитана эхом отдался в гулких сводах замкнутого подземелья.
— Боюсь, мы в ловушке… — прошептал доктор, испуганно озираясь по сторонам.
Внезапно их внимание привлек шорох под ногами, и, посветив туда фонарем, доктор от неожиданности коротко вскрикнул под ногами копошилось множество крыс — крупных и упитанных, размером с кошку, каких не приходилось встречать еще никому. С каждой минутой их становилось все больше и больше…
Выругавшись, капитан вытащил пистолет и несколько раз выстрелил в копошащуюся массу… Послышался визг, и крысы, словно по команде бросились на беспомощных людей…
Где-то неподалеку снова послышался шум поезда, но на этот раз его заглушили крики людей, поедаемых заживо… Доктор рванулся и, вне себя от резкой боли, попытался встать… Перед его взором возникло помертвевшее лицо недавнего пациента, а вокруг простиралась заброшенная, окутанная тусклым светом подземная станция с крысиным писком, превращающимся в шепот, который разносился по закоулкам мозга:
— Клутарх… Обитающий здесь покровитель…