«Литературный коллайдер» представляет подборку стихов русского поэта Виктора Глущенко, который по праву может называться «Поэтом русской Деревни». Он родился, вырос и живёт в небольшом селении под Калугой. И если отлучался из него ненадолго, то только для того, чтобы получить высшее образование. Он юрист по дипломной специальности. А по состоянию души – он адвокат русской земли, её защитник пред лицом наползающей разрухи и духовного одичания. Он – один из хранителей русского духа. А пока жив этот дух, у России есть будущее. И как русские сёла и деревни вобрали в себя широту и чистоту бескрайних полей и лесов, среди которых они располагаются, так и поэзия Виктора Глущенко столь же широка и оживотворена чистотой русской природы. Поэтому она живая! Что является главным условием настоящей Поэзии. И это же есть свидетельство того, что поэт свой дар получил Свыше, ибо только Господь может возжечь в душе человека дух животворящего творчества, который делает носителя этого духа соработником Бога-Творца. Виктор ещё молод. Он пока не волшебник, он пока только учится. Но мы верим, что, возмужав духовно, он станет настоящим волшебником Слова. Он поднимется на свою, только ему доступную, высоту, которая так и будет называться «Поэзия Виктора Глущенко». А лучшие его стихи в свое время войдут в Золотой фонд русской классической литературы XXI века.
Дом в деревне
Средь заросших селений вконец,
Покосившихся изб в запустенье,
Взялся дом возводить мой отец
В умирающей нынче деревне!
Люд судачит: «Он, явно, дурной!
Ведь занялся никчёмной работой!
Для кого? Для чего? С головой
У него приключилось, знать, что-то!
Кто ж поедет жить в эту дыру,
В эти заросли, чтобы тут сгинуть!
Бесполезный, учти, это труд!
Ведь кругом не души — всё погибло…»
Но отец мой упорен! Достичь
Он той цели намерен всей силой:
И кладёт на кирпичик кирпич,
Вот и кровля уже водрузилась!
Так настырно мешает бетон,
Конопатит, сверлит и строгает,
Что растёт на глазах этот дом,
Словно гриб, высоту постигая!
Не обидеть его той молвой,
Проявляет он русский характер!
Отмахнётся, кивнёт головой,
И за дело вновь примется мастер!
И кому-то лишь скажет в ответ:
«В этой жизни всему своё время!
Знаю, близится новый рассвет,
Оживут скоро наши деревни!»
И стоит этот дом, словно храм,
Посреди деревушки невзрачной,
Намекая, что ей умирать
Не позволит Господь однозначно!
Смотрит сверху могучим орлом,
Призывая лишь думать о светлом,
Что когда-то обжит будет он,
И воспрянет деревня вновь эта!
И всем видом он радует глаз,
Возвещая о том вдохновенно,
Что пробьёт скоро праведный час
Воскрешения русской деревни!
В захолустье моём пасторальном
В захолустье моём пасторальном
Дремлет век средь берёз втихаря.
Торопиться мне жить, вроде, рано,
А «с нуля» жить и поздно и зря…
Кто-то скажет: забыты, мол, Богом
Все деревни сейчас на Руси.
Пусть живут, может быть, и убого,
Но живут! – изо всех своих сил…
Строчки свежие с привкусом вишни
Принесёт вновь прохладный закат.
Далеко я здесь, люди, не нищий,
Я духовным здесь хлебом богат!
Посему нам Господь справедливо
Не даёт здесь «зажраться икрой»!
Ведь духовной не вырастить нивы
С полным зобом и мелкой душой.
… А вчера, вон, корова телилась.
Для кого-то событье – пустяк.
Для крестьянина ж – щедрая милость,
С Божьих рук благодарственный знак.
Зря судачат: деревня убита,
Жизнь её, как сирень, отцвела.
Нет, жива она! – с Божьей молитвой,
Коли нас в этот век родила!
И Христом не забыта дорога
К деревенской глубинке, ведь здесь
Ощущенье присутствия Бога
В каждом звуке, в беззвучии есть.
Здесь в глуши поднебесной раздольной
Жизнь течёт всем и вся вопреки!
Здесь народ, как на Божьей ладони,
Всем нутром ощущает грехи.
Он с молитвой своей незатейной
Храм воздвигнул в душе, как Чертог,
Где живёт неделимое Тело –
Избяная Россия и Бог!
На рассвете
Проснусь едва от стука веток ивы,
Шагну с крыльца в рассвет под синью грёз,
Где зреют звуки в пахнущей крапиве,
Где дремлет Русь под шелесты берёз.
О, сколько стран прекрасных на планете
За горизонтом дальней стороны,
Но хлебнее России в мире нету,
И не сыскать берёзовей страны.
Не наглядеться мне на свет безликий,
Не надышаться воздухом лесным.
Кукушка за холмом рассвет окликнет,
И станет снова частью тишины.
Мы здесь живём у Бога на примете –
Он в душу нашу русскую глядит!
А я смотрю, как в поле пляшет ветер,
И раздувает солнце впереди.
Я подойду к реке неторопливо,
Взгляну на жар небесного огня.
Как будто кто-то из тени в крапиве
Зовёт сюда приветливо меня.
Не спит река, течёт в поля густые,
Как жизнь моя, течёт по руслам вновь:
Худое русло – чувства, что остыли.
Бескрайнее – к Отечеству любовь!
Мне с берега крутого зримей дальше
Туда – за холм высокий, как Парнас,
Где сбережёт Россия души наши,
Где сбережёт Господь Россию в нас.
…Рассвет багряным яблоком налился,
И птичий щебет где-то прозвенел:
Иль, может быть, птенец в тот миг родился,
Иль Бог на Русь безмолвно посмотрел?!
Одинокая церковь
Одинокая церковь стоит у чащобы сосновой.
Захолустье. Сверчки. И крапивное войско окрест.
Тишина здесь такая, что кажется, тайное слово
Нам вот-вот проглаголет Господь из вечерних небес.
Разбежаться бы мне и, как в детстве, нырнуть прямо в речку
С василькового луга, да так – чтоб вода с берегов!
Подкосились вдруг ноги. Плетусь. И неспешно навстречу
Племенные плывут над землёю стада облаков.
…Здесь был хутор когда-то – остались прогнившие срубы
В лозниковых кустах. Пустота – покати хоть шаром.
Только ветхая церковь торчит покосившимся зубом
На задворках дремучей глуши под небесным шатром.
Век жестокий здесь многое стёр, как бумагой наждачной:
Нет икон, росписЕй и в притворе кадящих лампад…
Но исходит благое тепло от церквушки невзрачной,
Мироточа божественной влагой на серый фасад.
Сколько вод утекло. Но ведь мало теперь кто припомнит,
Как чинили здесь крышу, алтарь и обрушенный свод…
А сейчас тишина. Иногда лишь заезжий паломник
Виновато помолится Богу у древних ворот.
Но чем больше здесь тягот мирских на кирпичные своды,
Чем труднее физически, тем беспристрастней, сильней
Сопричастность огромному миру вселенской природы
С перспективой грядущей – нетленной частицей стать в ней.
Не позволит Господь осквернить эти стены «Иудам»,
Зазвучит ещё звонко на Пасху святой благовест.
И церквушка несёт уцелевший неведомым чудом,
Перекошенный набок тяжёлый, но праведный крест!
Предатели Родины
За что не любите Россию?
Ведь в жизни Родина одна!
А вы попали в ту стихию,
Где правит балом сатана.
Быть стало модно олигархом,
Лопатить жадно капитал
С заморским западным размахом.
Буржуйский клан – он не вассал.
На всё готов он ради евро,
Да и не брезгуют рублём,
И «краше» нет сего шедевра:
Урвал кусок – и за кордон.
А что крестьянин? Всем доволен:
Растут хлеба и зреет рожь…
Душою светлой в поле волен,
И не продаст он Русь за грош.
Грустят заброшенные пашни,
И долы кроет целина
А как ведь жили днём вчерашним?
Страдой шумела вся страна.
А ведь Россия вас растила,
Кормила хлебом с тех полей.
Взамен же много не просила –
Не предавать любви своей.
За что вы предали Россию?!
Что ваша жизнь? То куш, то долг.
Она, конечно, вас простила…
Но, вот, простит ли русский Бог?..
Я родом из детства
Я родом из детства, из тёплых бревенчатых изб,
Где пахло похлёбкой и сдобным на противне тестом,
Из песен раздольных, что пьяный играл баянист,
Из поля ржаного и речек с водицею пресной.
Я родом из пастбищ, где силу впитал с молоком,
И был скотный двор мне заместо детсадовских яслей,
Из пышных лугов, по которым бежал босиком
К озёрам прозрачным – и был я по-своему счастлив!
Я родом из пепла от летних вечерних костров
И запаха дымного с пряным на палочке салом,
И «классиков» белых на чёрном холсте большаков,
Которые дождик смывал, но мы вновь рисовали…
Я родом из тёплого стога дурманящих трав,
И трактора, где у отца я сидел на коленях,
Из влажного ветра под сводами тихих дубрав,
Из чащи шуршащих берёз и разлапистых елей.
Я родом из мрачных развалин Советской земли,
И нищенских полок в обычном «СЕЛЬПО»-магазине
С напитками «Yupi» и жвачкой-резинкой «Love is…»,
Из автомобилей «Москвич», а не «bench» «Лимузинов»…
Я родом из фоток в пыли, из альбомных страниц –
Их фон чёрно-белый не блекнет сквозь прошлые годы:
Там счастьем сияют улыбки малиновых лиц.
Я родом из детства – из доброй крестьянской породы!