Юрий А. Домбровский. Путевые заметки

От автора

                Моё первое путешествие за границу пришлось на 1991 год. Это был год пика перестройки и гласности, когда на слуху были эти слова, в воздухе витал дух безграничной свободы, а в магазинах на витринах было пусто. Поездка за рубеж представлялась тогда всё ещё большим событием. Нити, которыми был сшит Союз «нерушимый республик свободных» изрядно прогнили и, под напором всё той же гласности, стали трещать по швам.

Народ от пустых витрин ринулся на улицы и площади городов митинговать, другая его половина выстраивалась в длинные очереди различных иностранных посольств и консульств, а также в единственный в то время пункт обмена валюты «Внешэкономбанка». Закалённый в бесконечных трудностях народ, сутками, неделями, месяцами отмечался в списках очередей, проводил переклички, записывал на ладонях свой порядковый номер, чтобы потом доказать свою причастность к очереди. И всё это только для того, чтобы поменять свои кровно заработанные на валюту, без которой путь за границ заказан. Если ко всему этому ещё  добавить обивание порогов в ОВИРе, сбор характеристик на службе и ещё много-много всяких совсем не обязательных вещей и премудростей, которые нам предоставило родное государство, то заграница сахаром не покажется.

Опуская эти грустные подробности и воспоминания, вернёмся к той первой поездке, которая открыла для меня окно в мир. Не побывав до этого ни в одной зарубежной стране, даже дружественной по соцлагерю (слово-то какое – «соцлагерю»), мне предстояло вдруг сразу же оказаться в Индии – такой экзотической, что от одного только упоминания об этой стране – дух захватывало.

На разрешённые к обмену 100 рублей мне выдали в банке чек на сумму в 3278 индийских рупий, которые мне ещё нужно было получить в Калькуттском национальном банке в обмен на этот самый чек. Курс казался более чем замечательный, однако, чек в кармане – это ещё не живые деньги.

 Кроме того, нужно было ещё купить билет на самолёт, потому как лететь предстояло не через турфирму, а частным образом, по приглашению двоюродного брата, который работал там по контракту. Билет удалось купить только в первый класс, что оказалось дороже экономического в полтора раза. Но выбирать не приходилось – что давали, то и брал, иначе поездка могла вообще не состояться…

Сейчас, когда позади множество других поездок и путешествий, та, самая первая, вспоминается как нагромождение нереальностей, сплетение проблем и нелепостей. Но она была первой и незабываемой, как первая любовь.

С неё-то мы и начнём наше первое путешествие по путям-дорогам увлекательного повествования.

                                                                       (Москва, 1998 г.)

 Москва – 1998

«У каждого очевидца своё

                                               видение…»

                                                                 ( Н. Филатов )

21. 02. 91. Первые впечатления.

Москва. Международный аэропорт «Шереметьево- 2».

Холодная февральская ночь. Температура воздуха – минус 15 градусов по Цельсию. Время – далеко за полночь. Заполнение деклараций, таможенный осмотр багажа и зона, свободная от пошлины. Изобилие товаров, о которых, или подозревал весьма смутно, или уже успел подзабыть. В кармане — сто долларов одной бумажкой, которые с оказией мне переслал брат. Размениваю их на покупку трёх видеокассет (брат просил). В 3.05 (глубокая ночь) – взлёт. Салон – первый класс. В полёте – коньяк, сухое вино, балык, икра, фрукты и прочие деликатесы, от чего в Москве уже успел отвыкнуть.

    К большому сожалению, маршрут проходит через Ташкент, а не через Дубаи, как было объявлено раньше, в связи с военными действиями в Персидском заливе. А так хотелось побывать в Эмиратах, но в планы вмешался Саддам Хусейн и Эмираты остались в стороне.

    Время полёта от Москвы до Ташкента – четыре часа, столько же от Ташкента до Калькутты. В 12 часов дня по московскому времени (в 14.30 по местному) самолёт совершил посадку в аэропорту города Калькутты. В полёте через иллюминатор пытался фотографировать. Горы Афганистана, выжженные солнцем и войной… Красные камни, жёлтая земля, белые пески, без намёка на какую-то растительность… Заснеженные, будто сошедшие с полотен Рериха, вершины Гималаев, переливающиеся в лучах солнца перламутром от золотисто-розового со стороны восхода до сиренево-фиолетового в тени — вершины, утопающие в белых облаках…

    Фантастическое зрелище! И Во всё заложен свой смысл. Во всём нужно находить позитивные моменты. Летел бы через Эмираты, никогда бы не увидел подобной красоты.                                                                     Калькутта встретила тридцатиградусной жарой. Перепад с Москвой – 45 градусов. Из зимы – в лето. Жарко. Душно. Пальмы. Таможня. Декларации. Выдача багажа. Я балдею. Я шалею. Я в полной растерянности. С английским – проблемы. О хинди и говорить не стоит… Брат звонил за день до вылета из Москвы, сказал, что встретить не получится – что-то у него там не складывается и в Калькутту он выехать не сможет. Возможно, встретит индус по имени Раджу. Но это не точно. Вот и вся информация…

    Встретят – не встретят… Раджу – не Раджу…

    Начал было уже приглядываться к кому бы пристроиться из наших. Авось, не подведут, не бросят соотечественника… Вот эти, например, два мужика в костюмах с галстуками, затянутыми под подборотки. Как можно ходить в жару в таком наряде? Спецодежда…

    Встретили! На выходе из здания аэровокзала заметил – два индуса держат плакат: «M-r Dombrovskij – USSR». Не верю своим глазам. Приятно-то как! Впрочем, сказать «приятно», значит, ничего не сказать. Я просто  СЧАСТЛИВ!

    Знакомимся. Раджу и его брат Винсент. Два молодых, полных сил и энергии индуса с белозубыми улыбками и радушными глазами. Подхватив мои чемоданы, они уже проталкиваются сквозь толпу кули, зазывал такси и бесчисленных попрошаек. Успеваю лишь вертеть головой, шалея от свалившейся на меня экзотики и… едва успеваю за своими индусами. Не хватало ещё потерять их в этой кутерьме. Всё вокруг дико, но на душе спокойно. Меня встретили!

    На такси, стареньком, видавшем виды «Амбасадоре», типа «Москвича» шестидесятых годов выпуска с облезлой краской и с прикрученной проволокой дверцей, с оборванной кожей засаленного сиденья и индусом-таксистом в драной, промасленной майке, добираемся до Калькутты минут за двадцать.

    Дорога от аэропорта до города пролетает как одно мгновение. Голова идёт кругом. Впитываю в себя мелькающий за окном калейдоскоп цветов и красок, не успевая о чём-либо расспросить. Экзотика пригоршнями сыпется в мой возбуждённый мозг: полуголые индусы в каких-то обмотках на худосочных телах с кожей всех оттенков шоколада;  яркие сари девушек-индианок; ветхие хижины, крытые пальмовыми  листьями… пальмы… коровы… рикши… Кругом реклама и такое обилие сочных, флуоресцентных красок, что всё смешается в единое пятно многоцветья.

    Я – в Калькутте! Фантастика! Описать невозможно. Это нужно видеть! Раджу очень сносно говорит по-русски. Ему двадцать лет. Постигал азы русского языка он в своей лавке, где отовариваются русские спецы и их жёны. Раджу обходителен, подчёркнуто вежлив и симпатичен во всех отношениях. Пробую блеснуть своими способностями в английском, но быстро понимаю, что состязаться с Раджу нет смысла, что гораздо удобнее изъясняться по-русски.

    Калькутта ошеломляет. Кажется, нет в мире более экзотичного места, что вряд ли что-то подобное существует ещё где-то в этом громадном людском муравейнике, имя которому – Земля.

    Приближаемся к старым кварталам Калькутты, отстроенным в викторианском стиле с нагромождением чего-то необъяснимого, чему нет названий в архитектурных направлениях. Улицы здесь кишат индусами всех мастей. Нищие, как тараканы, выглядывающие из всех щелей, молча просящие подаяния, дабы голосами своими не нарушить покой тех, кто выше их по касте. А выше — все. Рикши с подошвами, как у мулов, восседающие на колясках знатные индусы, разношёрстные иностранные туристы, которых, впрочем, на общем фоне совсем не много – они сразу бросаются в глаза. Непрерывно сигналят клаксоны, дудят дудки, трубят трубы, гремят тарелки. Рассекая сплошной автомобильный поток, немыслимым образом снуют среди машин рикши и пешеходы, коровы и куры. Полуголые подростки с грохотом катят по асфальту железные бочки, непонятно зачем и на кого,  ловко лавируя между велосипедами и скутерами. Индианки в пёстрых сари с большими корзинами на головах… Мусульмане в длинных до пят хламидах… Полисмены в шортах с пронзительными свистками: они как-то умудряются разобраться в этом немыслимом хаосе, успевая непостижимым образом регулировать эту круговерть.

    Блеск и нищета. Вонь и благоухание. Яркие одежды и лохмотья неопределённого цвета. Белизна формы регулировщиков и грязные, голые тела калек без конечностей, корчащихся в пыли и просящих подаяния беззубыми ртами. У водопроводных колонок подмываются стар и мал, не особо считаясь с мнением окружающих. Прямо здесь же мочатся с тротуаров. Жуют, пьют, едят, чистят зубы тростниковыми палочками, гремят трещотками.

    Пайсы и рупии здесь правят миром. Раджу отпускает таксиста. С двумя тяжёлыми чемоданами мы кое-как протискиваемся к кучке рикш, которые уже видят нас и спешат навстречу. Чемоданы мне нести не позволяют. Я – мистер и подобными глупостями заниматься не должен. Так, во всяком случае, мне объясняет Раджу. Я уже устал всему удивляться. Слабо сопротивляюсь, когда мои чемоданы и сумку нагружают на худосочного рикшу, хотя наотрез отказываюсь сесть поверх чемоданов сам. Мне кажется это верхом варварства. Здесь уже Раджу со мной не спорит, и мы следуем рядом с навьюченным рикшей. Со всех сторон нас обступают дети, заглядывают в глаза, просят пайсы. Не знаю, чтобы я делал без Раджу. Он — мой путеводитель, гид, переводчик. Он — мои глаза, уши, ноги. Он — мой бумажник.

    — Раджу, — говорю я ему, — завтра я получу деньги в банке, — и показываю свой чек.

    — Хорошо, завтра, — улыбается он белозубой улыбкой.               — Куда мы сейчас? – спрашиваю я, уже порядком устав.

    — Отель, — отвечает Раджу. – Очень хорошо, не дорого.

    Но с гостиницей возникает проблема. Дешёвый номер устраивает меня лишь в цене. На бетонном полу – засаленная квадратная кровать. В углу – кран с водой и параша, по стенам бегают ящерицы наперегонки с тараканами. Причём, тараканы по своим параметрам составляют конкуренцию ящерицам. Завершают же живописную картину комары и жирные мухи, для которых видимо этот номер и предназначен… Более-менее устраивающий меня номер нашли только в третьем отеле. Хотя и дороговато (500 рупий за ночь), но с виду ничего. Сопротивляться судьбе и искать что-то ещё, уже не было сил. Да и Раджу с Винсентом, кажется, порядком притомились.

    Оставив чемоданы в номере, вместе со своими новоиспечёнными приятелями, прошёлся в окрестностях отеля. Без денег особо не погуляешь. Да и напрягать своих индусов не хотелось. Калейдоскоп вечерних огней (а темнеет здесь рано) смешивается с благовонием лампадок и бесчисленным количеством ароматизированных сандаловых палочек, тлеющих всюду, где их только можно воткнуть.

    Менталитет индусов не подвластен моему разуму. Мне абсолютно непонятен смысл протеста кучки молодых индусов, идущих по плохо освещённой улице с транспарантом в руках и что-то изредка выкрикивающих. Ведь у них нет слушателей, нет тех, кто бы их протест принял… Или многочасовое сидение на корточках с устремлённым в одну точку взглядом старика. В этом, очевидно, есть своя философия, однако меня поразил тот старый индус с седой, всклоченной бородой, который в такой позе сидел неподалёку от отеля в пять часов вечера и, не меняя позы, в десять вечера, когда мы возвращались обратно в отель.

    После заснеженных российских просторов, палитра красок мелких лавчонок и витрин фешенебельных супермаркетов казалась настолько контрастной, будто две разные планеты проходили парадом по небосклону вселенной. Сплошные ряды лавок, зазывалы, торговцы, шныряющий вокруг люд. Всё смешалось в единой массе. Всё поставлено в бизнес и… странный, пронизывающий, душно-липкий, специфический запах (к запахам я отношусь с большим трепетом), схожий чем-то с запахом в русских церквях при обилии зажжённых свечей и большом скоплении народа, только более едкий и ароматизированный. Воздух, пропитанный пряностями, выхлопными газами автомобилей, смоком, дымом с жаровен, лампад, керосиновых фонарей, свечей и ещё многим тем, чему я не знаю названий.

    Боже, как же душно! От обилия экзотики, дурманящих запахов, эмоций, впечатлений кружится голова. Хочется в отель, в свой номер, под душ, приложить голову к подушке.

    Наконец-то… Принимаю душ, ложусь в мягкую постель – предмет фантазий утомлённого путника. Долго ещё не могу уснуть. Душно. Непривычно. Голова, как жаровня кипит и, кажется, лопнет от впечатлений. А вдруг «поедет крыша»? Кондиционер и вентилятор, стонущий под потолком, не спасают. Встаю, пью кипячёную воду, вижу в  окне напротив молодую индианку, расчёсывающую гребнем свои потрясающе красивые, длинные волосы. Вижу, как подходит к ней пожелать спокойной ночи дочь, затем муж, нежно целующий её в шею, а она всё расчёсывает свои дивные волосы, совершая, как бы, ритуал перед зеркалом в предчувствии чего-то, известного только ей одной. Как же я хочу её в этот момент. Но она об этом не знает…

    (продолжение следует)