Император и Самодержец Всероссийский Павел I из Дома Романовых взошел на прародительский престол в возрасте 43 лет, будучи уже зрелым и разумным мужем, имевшим детально и основательно продуманный план правления и реформ. Еще в свои юношеские годы будущий русский Царь много думал о своей Отчизне, так нуждавшейся в реформах. Наследник русского престола составлял многочисленные проекты законов, которые оттачивал и совершенствовал годами, тщательно планируя их претворение в жизнь. В период жизни Царевича Павла, в который он, удаленный в августе 1783 года из стольного города Санкт-Петербурга своей августейшей матерью Императрицей Екатериной Великой, в Гатчину, ждал там своего восшествия на престол, созревали его политические взгляды и планы реформ.
После трагической гибели Царя-рыцаря были найдены целые горы тетрадей, содержащих его записки и мысли о государстве и государственном устройстве, политике и законах, исторические экскурсы о европейских венценосцах, других выдающихся деятелях и их афоризмы. Поскольку Павел заблаговременно разработал планы всесторонних реформ, ему удалось осуществить столь многое из них за всего четыре года пребывания на Всероссийском Престоле.
C 1776 года Павел был женат на принцессе Софии-Доротее Вюртембергской, именовавшейся с переходом в Православие Марией Феодоровной. Первый брак Павла, заключенный в 1773 году с принцессой Вильгельминой Гессен-Дармштадтской, умершей в том же году от последствий неудачных родов, был бездетным. От его второго брака с Марией Феодоровной родились десять детей. Уже один этот факт свидетельствует о счастливой семейной жизни Павла. Он любил свою жену, та отвечала мужу взаимностью. И лишь в последние годы правления Павла между супругами возникло отчуждение, вызванное придворными интригами. Но они несомненно преодолели бы это отчуждение, останься Царь Павел в живых. Об этом наглядно свидетельствует неподдельное горе вдовы императора после его злодейского убийства и все ее дальнейшее поведение.
От своей приемной бабки Государыни Императрицы Елизаветы Петровны, дочери Петра Великого, Павел унаследовал истинную, глубокую религиозность и любовь к молитве. От своей державной матери — Екатерины II — ум и любовь к образованию. От своего отца Царя Петра III — его по-детски открытую натуру, доверчивость, преклонение перед Фридрихом Великим и любовь к военному делу на прусский манер.
Бездетная императрица Елизавета отняла Павла еще маленьким ребенком у матери, чтобы самой заняться его воспитанием. Лишенная таким образом общения с сыном и все более чуждая ему, Екатерина, после т.н. «революции», т.е. насильственного своего восшествия на трон в результате военного путча в 1762 году (после которого ее супруг Царь Петр III был лишен престола и убит), хотя и объявила Павла наследником российского престола, стала рассматривать его скорее как опасного соперника. Ясно осознавая, что, в соответствии с российским традициями престолонаследия, должна была не сама возложить на себя царский венец, а венчать несовершеннолетнего сына на царство и править в качестве регентши до достижения им совершеннолетия.
КОНФЛИКТ С ДЕРЖАВНОЙ МАТЕРЬЮ.
Когда Павлу исполнилось 16 лет, все громче зазвучали голоса, требовавшие венчать его на царство, поскольку у его матери Екатерины нет прав на престол. Слухи о нарастающем недовольстве сделали Павла еще менее желанным в глазах матери, по меньшей мере, несшей ответственность за убийство его отца и собственного мужа. И потому она поступила с сыном Павла, царевичем Александром, так же, как в свое время Елизавета Петровна — с Павлом. Она отняла Александра (как впоследствии и других детей Павла) у родителей, чтобы самой заняться его воспитанием.
Екатерина планировала передать всероссийский престол, в обход собственного сына, своему внуку Александру. Хотя ей не удалось осуществить этот план, он не остался тайной ни для Павла, ни для двора. Это усилило душевные терзания «гатчинского ссыльного».
Павел, еще ребенком узнавший о насильственной смерти своего отца, высоко чтил память Петра III и пытался подражать ему во всем. Последнее еще больше раздражало Екатерину, терзаемую муками совести. Она продолжала держать наследника Цесаревича, напоминавшего ей о загубленном муже даже своей внешностью, вдали от Санкт-Петербурга, в Гатчине и Павловске, не посвящая его в государственные дела.
Сын Павла и внук Екатерины, будущий Император Всероссийский Александр I Благословенный, в буквальном смысле слова разрывался между отцом и бабкой, Гатчиной и Петербургом. Для всех вовлеченных в конфликт он стал тяжелой душевной, но и династической драмой. С другой стороны, именно эти трагические обстоятельства поставили будущего Императора Павла I в положение постороннего (и притом весьма критического) наблюдателя за государственной и правительственной деятельностью своей венчанной матери, фактически узурпировавшей престол, принадлежащий сыну по праву рождения и наследования.
Еще задолго до восшествия на престол Павел уяснил себе следующее:
1. противозаконность свержения Императора Петра III., преступный, аморальный характер его убийства и, следовательно, восшествия на престол своей матери Екатерины II;
2. недопустимость подчинения Царя верхушке русского дворянства (главной уступки, которую Екатерина II была вынуждена сделать высшей аристократии в обмен на признание захвата ею престола);
3. губительность крепостного права, отчуждающего русское крестьянство (составляющего большинство тогдашнего населения империи) от Царской власти и Царя как такового;
4. постыдность и вредность распутства и чрезмерной роскоши, царивших при дворе в Санкт-Петербурге и достигших апогея в правление его матери Екатерины II;
5. недопустимость импортируемых, прежде всего, из Франции вольнодумства и республиканских настроений, находивших все большее распространение среди российского дворянства, рассматривавшего Царицу как свое орудие и как свою марионетку.
Все перечисленные выше пять отрицательных особенностей жизни в тогдашней Российской империи были ничем иным как результатами осуществленной Екатериной «революции» (как она сама именовала совершенный ею государственный переворот). Поэтому Павел в описываемый период своей жизни считал главной задачей осуществление «контрреволюции», т.е. возвращение России к здоровым и чистым основам ее традиционного образа жизни. Хотя впоследствии сделался из «контрреволюционера» скорее «консервативным революционером на троне».
Павел, воспитанный бывшим министром иностранных дел графом Никитой Паниным и Платоном Левшиным, будущим Митрополитом Московским, вырос искренне верующим христианином, добродушным. открытым, порядочным и умным, но в то же время вспыльчивым, резким и по-детски доверчивым человеком. Жизнь сталкивала его с грубостью, подлостью, алчностью, взяточничеством, лживостью и иными пороками, которые он ненавидел всеми фибрами души и впоследствии старался по возможности карать с беспощадной строгостью. Предметом особой ненависти Павла были многочисленные фавориты его царственной матери, десятилетиями осквернявшими супружеское ложе его подло убитого отца.
Когда Павел после смерти матери был провозглашен Императором и Самодержцем Всероссийским, он прежде всего повелел отрыть бренные останки своего отца Петра III и выставить их в гробу рядом с телом Екатерины II в петербургском Зимнем дворце. Царь Павел приказал открыть гроб своего павшего от рук убийц отца и собственноручно возложил на череп мертвеца Императорскую корону (которую заставил нести в мороз по улицам Санкт-Петербурга цареубийцу графа Алексея Орлова). После этого посмертного коронования Петра III, совершенного его собственным сыном, он был одновременно и вместе с Екатериной II погребен в соборе Петропавловской крепости.
ВСЕНАРОДНЫЙ ЦАРЬ
В 1797 году Царь Павел I прибыл для священного коронования в древний стольный град Москву. Верхом на белом коне, один, без охраны, он радостно, без страха, смешался с ликующей толпой своего народа. «Родные мои!» — крикнул новый Царь своему народу — «Все сделаю, чтобы облегчить вашу долю!» Такого в России еще не бывало. «Вот это Царь!» — крикнул кто-то, и вся Москва огласилась громогласным и дружным «Ура!»
5 (16) апреля 1797 года Павел I лично зачитал составленный им «Акт о Престолонаследии». Этим актом упразднялся Указ Царя Петра Великого о праве Самодержца Всероссийского назначать себе преемника по собственному усмотрению («Правда воли монаршей»). Отныне вводились строгие правила престолонаследия, по которым Императору наследовал его старший сын, а в случае бездетности или отсутствия сыновей — старший брат, при непременном условии исповедания ими Православной веры.
«Акт о Престолонаследии» Императора Павла навсегда отвел от России угрозу «дворцовых переворотов» (в стиле «революции» Екатерины II), сотрясавших могучую, обширную русскую державу на протяжении всего XVIII столетия. Был положен конец власти высшего российского дворянства над российскими монархами, отныне не зависевшими больше от симпатий или антипатий своих знатных подданных. Так в России было восстановлено царское самодержавие не на словах, а на деле. Глубоко потрясенная и разозленное «контрреволюционными» действиями Павла высшая аристократия сразу же перешла в оппозицию «контрреволюционеру на престоле» и всем его дальнейшим начинаниям. Эта борьба верхушки русского сановного дворянства с Императором стала решающим фактором внутриполитической жизни. Под ее знаком шло развитие российского государства до самой «антицарской» революции 1917 года.
В тот же самый день 5 апреля 1797 года был провозглашен Манифест Царя Павла, по которому крепостные крестьяне, большинство населения страны, впервые, наряду с дворянством, духовенством, купечеством, мещанством, казачеством и др., приводились к присяге Царю, именовались не «рабами» (как при предшественниках Павла), а «любезными поданными» и тем самым признавались гражданами своей страны (а не «одушевленным скотом»). Вскоре был издан Указ императора Павла, запрещавший помещикам принуждать своих крепостных крестьян к барщине больше трех дней в неделю. Остальные три дня крестьяне отныне могли работать на своей земле. Воскресный день стал для них праздничным, как и для всех прочих добрых христиан. Подати крепостных и государственных крестьян были облегчены. Под угрозой суровейших кар дворянам было запрещено продавать своих крепостных, имевших жену и детей, без семьи и земли, а также подвергать крестьян старше 70 лет телесным наказаниям. В то же время были введены телесные наказания для дворян, повинных в уголовных преступлениях. Все эти царские нововведения, осуждавшиеся в дворянских кругах как «революция сверху», послужили поводом к распространению клеветнических слухов о сумасшествии Царя Павла — этого «безумца на престоле».
Но Павла это не смущало. Когда один помещик противозаконно отнял у своих крепостных часть пахотных земель, те пожаловались на самоуправство барина Царю (Павел даровал всем своим подданным подавать жалобы непосредственно ему). Насмерть перепуганный помещик, знавший, как серьезно Павел относился к провозглашенному им постулату о равенстве всех своих подданных перед законом и как педантично он контролировал соблюдение этого принципа, публично попросил у своих крепостных прощения — и получил его от них.
Впоследствии Царь сказал ему на приеме: «Запомни раз и навсегда, крестьяне — не твои рабы, а мои подданные, как и ты. Ты обязан о них заботиться и отвечаешь за них передо мной, как и я отвечаю за всех вас и за всю Россию перед Всемогущим Богом…»
Павел I стал первым истинно всенародным Царем, а не только «дворянским Царем», как все его предшественники. Он неустанно повторял, что знатное происхождение для него значения не имеет: «В России нет значительного человека, кроме того, с кем я разговариваю, и лишь на то время, пока я с ним разговариваю» (варианты: «В России велик только тот, с кем я говорю, и только пока я с ним говорю»; «Вельможами у меня только те, с кем я говорю, и только на то время, пока я с ними говорю»).
Император Павел запретил формальное зачисление на службу в гвардию малолетних детей и даже младенцев знатного происхождения, практиковавшееся прежде с целью «увеличения срока военной службы» дворянских недорослей. Гвардейским офицерам было запрещено ездить в каретах и санях на четырех и шести лошадях, носить в холодные дни на службе шубы и муфты, а вне службы — гражданское платье. Царь лишил избалованных гвардейских офицеров прежних преимуществ по сравнению с армейскими. На маневрах и вахтпарадах всех их нещадно муштровали на прусский манер. Что давало знатным оппозиционерам (не только из офицерской среды) жаловаться на «жестокую прусскую муштру», введенную Павлом. Между тем, Царь был строг лишь по отношению к избаловавшимся гвардейским офицерам, не желавшим жить и служить по уставу и добросовестно исполнять свои обязанности, «как честному, верному, послушному, храброму и расторопному воину надлежит». Простых же, «подлых» (как тогда говорилось о «простонародье») солдат он окружал поистине отеческой заботой, включая их обеспечение своевременным жалованьем, питание и обмундирование (именно при Павле была введена знаменитая русская солдатская шинель). Солдаты очень любили Павла, были ему верны и преданы, поскольку он старался защитить их от чрезмерно жестоких и несправедливых офицеров (несмотря на царившую в то время во всех армиях Европы, да и Азии, палочную дисциплину). Даже друг юности Павла генерал Аракчеев был изгнан из рядов армии и сослан в свое имение за то, что назначил трем провинившимся солдатам слишком много ударов, отчего они скончались после экзекуции.
В ночь убийства Павла I офицерами-заговорщиками простые солдаты Императорской гвардии пытались его спасти. После провозглашения Наследника Цесаревича Александра новым Императором Преображенский Лейб-гвардии полк отказался кричать новому Царю обычное в таких случаях: «Ура!», ибо не был уверен в смерти Императора Павла. Данный эпизод ярко иллюстрирует истинное положение солдат при Павле, которое не было ни тяжелым, ни бесправным.
Если внимательно проанализировать необычное и строгое отношение Императора Павла к своим придворным и иным сильным мира сего, становится понятным, что Царь просто относился к ним так же, как они сами относились к своим крепостным, солдатам и иным подчиненным.
В первый год своего правления Павел I повелел разместить в присутственных местах ящики для писем, в которые всякому дозволялось класть прошения или жалобы, ежедневно прочитываемые Императором. Страшась царского гнева, люди с нечистой совестью стали класть я эти ящики карикатуры и пасквили на Царя. Павел велел удалить ящики, но понял, кто его истинные друзья, а кто — враги.
Царь неутомимо служил благу и интересам России. Унаследованные от Екатерины II государственные финансы были в полном расстройстве. Вследствие выпуска излишнего количества бумажных денег рубль сильно упал в цене. Павел повелел сжечь в своем присутствии лишние банкноты. Царь решил ввести в оборот больше серебряной монеты. Но серебра не хватало. Тогда Павел, не колеблясь, приказал перечеканить в монеты бесчисленные серебряные сервизы своей матери, объявив, что будет сам есть не на серебре, а на олове, пока российские финансы не придут в порядок. Стремясь воспрепятствовать проникновению в умы и души своих подданных французского революционного вольнодумства, Павел ввел запрет на свободный въезд в Россию иностранцев и на выезд русских за границу (даже с целью обучения). Кроме того, был введен запрет на ввоз из-за границы книг, журналов и газет. Отныне пресса подвергалась самой тщательной цензуре.
В то же время Павел уделял большое внимание российской Православной Церкви, повелев открыть много закрытых при его державной матери монастырей. В 1797 году Царь учредил целый ряд новых наград для духовенства: почетные скуфьи, камилавки и митры, золотые и серебряные наперсные кресты. Именно при Павле духовенству стали жаловать государственные ордена (награждение которыми означало возведение в личное или потомственное дворянство). Членам Священного Синода, правящего коллективного органа Российской Православной Церкви со времен Петра Великого) Павел дал право самим предлагать кандидатов на пост их обер-прокурора. Царь заботился об улучшении материального положения духовенства, вдов и осиротевших детей умерших священнослужителей. Было запрещено подвергать духовных лиц телесным наказаниям.
Одновременно Павел I, подобно своему отцу Петру III, проявлял большую религиозную терпимость. В своих владениях он поддерживал сильно пострадавшую от французских революционеров римско-католическую Церковь, включая орден иезуитов, предоставив им убежище в России. Только иезуиту патеру Груберу дозволялось готовить и подавать Павлу утренний шоколад. Павел прекратил преследовать российских староверов и нередко помогал им. Когда молитвенный дом старообрядцев сгорел, Царь пожертвовал им деньги на его восстановления из своих личных средств. Все это тоже было выражением искреннего желания Павла быть всенародным царем и заботиться о нуждах всех своих подданных, не взирая на их вероисповедание, хотя при этом он исходил из своих православных убеждений и поддерживал, прежде всего Православную Церковь, как главенствующую и государственную.
Поначалу униженная Павлом высшая аристократия наблюдала за его действиями, ограничиваясь сплетнями и клеветой о «сумасшедшем деспоте на троне». Но уже в 1797 году стали распространяться слухи о дворянском заговоре против «всенародного Царя».
Продолжение следует.