Поэт, драматург, журналист, литературовед.Родился 14 февраля 1959 г. на Донбассе. В 1996 г. закончил Литературный институт им. М. Горького. В 2006 г. закончил Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет. Руководит Музыкально-поэтической студией «Покров». Работает журналистом газеты «Русский вестник». Преподаёт Закон Божий в одном из православных храмов г. Москвы
Продолжение интервью с поэтом Игорем Гревцевым
— Давай продолжим тему времени. Если настоящее формируется будущим, то логично предположить, что прошлое формируется настоящим. Есть сведения о том, что людям помогали в битвах некие «ангелы» из будущего, имевшие более совершенное оружие – как современные лазеры.
И, конечно, Бог управляет событиями в прошлом, настоящем и будущем, выстраивая их цепь, пронизывающую времена. Но человек, наверное, не способен формировать прошлое?
— Почему же? Мы формируем…
— Как это?
— Своей жизнью. Своим отношением к Заповедям Божьим.
— Извини, но так мы формируем будущее, а не прошлое.
— И прошлое тоже.
— Но оно для нас уже совершилось, застыло – как мы можем его изменить?
— Не изменить, а принять участие в его формировании. Я не могу это объяснить до конца, но это реальность. Она открывается в поэзии. Приведу стихотворение, написанное лет тридцать назад. Я тогда ещё экспериментировал с различными формами. В этом стихотворении – необычная форма, где сочетаются ритмическая проза, рифмованный стих и верлибр. Послушай:
Когда я разбрасываю руки в стороны,
я становлюсь похожим на крест.
А в те мгновения вечности,
что уменьшают меня до размеров бессмертия,
я превращаюсь в материнское благословение
под рубахой далёкого предка.
Очень редко,
и только тогда,
когда это необходимо.
…Помню, я сохранил тебе жизнь,
когда был ты зверёнышем голым.
Помню, вывел тебя угоревшего из горящей избы.
Помню, бросил корягу под ноги хмельному монголу,
И клинок его кровь твою только слегка пригубил.
Я довёл тебя целым и невредимым
До вершины кровавой годины.
Будь удачлив, мой предок убитый!
Завтра бой,
Завтра тот отгремевший бой.
Я прощаюсь с тобой
До начала другого предка.
Суть в том, что отдельный человек не может повлиять на ход всей истории, изменить всё прошлое. Но он может подкорректировать жизнь своего предка, который проснулся в нём, которого он принял в себя и несёт в себе. В критический момент он может жизнь его спасти, чтобы тот продлил свой род – иначе не появились бы потомки. В данном случае – не было бы меня…
Понимаешь, я вдруг почувствовал, что он, мой предок, мог погибнуть в детстве, но из своего настоящего я каким-то образом спас его. Я дал ему дожить до Куликовской битвы, чтобы, погибнув за веру и Отчество, он спас свою душу. А заодно и меня. Слушай, я не знаю, как это произошло, но то, что это произошло, я знаю точно.
— Боюсь, что некоторые богословы назовут твоё откровение ересью. Но поэту позволительны подобные фантазии. В любом случает тот, погибший в «великую годину», уже успел родить твоего следующего предка, иначе не было бы тебя?
— Да, не было бы именно меня. Был бы другой. Подобный мне, но, все же, другой. Дух умершего мог перейти к брату его. Не всегда в родословной прямые ветви идут, они могут и перекрещиваться. Недаром в Древней Иудее родными считались двоюродные и троюродные. Вот мы читаем в Евангелии: четыре брата Иисуса Христа – но это же Его не кровные братья, не единоутробные, а рождённые от двоюродной сестры Его Матери.
В любом случае, я не дал своему предку умереть в детстве. Объяснить это научно и логически вряд ли возможно – это легче в поэзии сделать.
— Час от часу не легче. Если бы твой потенциальный предок умер в детстве, то, по-твоему, его душа могла воплотиться в семье ближайших родственников, которые стали бы твоими реальными предками? Не это ли имели в виду древние иудеи, когда требовали «восстановить семя» умершему: один из его братьев должен был взять себе жену усопшего?
— Да, я считаю реальным такое близкородственное воплощение души. Похоже, древние иудеи это чувствовали, имея связь напрямую с Богом.
— Почему они вели род по мужской линии («Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова…»), а потом перешли на женскую линию?
— На мой взгляд, ответ надо искать в допотопной истории. В интимную связь с земными женщинами (потомками Каина) стали входить «сыны Божии», то есть падшие ангелы. «Сынами Божьими» они назывались потому, что изначально, при своём создании, были светлыми, пока не отпали от Бога. Так вот, эти падшие ангелы принимали форму человеческих тел, становились внешне людьми и, совокупляясь с каинитками, производили на свет мутантов. Библия называет их исполинами (по древнеиудейски — «нефилимы»), что в переводе означает «преображённые». Отец «преображённого» оставался неизвестным, а мать была известна. Поэтому потребовалось вести родословную по материнской линии, ходя ещё долго сохранялась древняя традиция мужской родословной.
Господь не создавал «нефилимов», это те существа, которых стал создавать сатана. Они уже были вне греха, неподсудны Богу как животные. Ведь для того, чтобы человек стал подсуден Богу, он должен был воспринять понятия добра и зла. То есть узнать, что такое хорошо, что такое плохо, чего делать можно, а чего нельзя. А когда человек преобразился в животное, его стало невозможно поставить перед Богом и сказать: «Ты сделал не то, что нужно». Он не понял бы свою вину.
Помню, в одной телепередаче показали кадры, как в зоопарке тигр задрал человека, сдуру проникшего в вольер к хищникам. А ведущий сказал: «Да этот тигр ничего плохого не хотел сделать пострадавшему. Он просто хотел кушать». За что его судить?
То же самое можно сказать о допотопных исполинах. Из Книги Бытия и священных книг других народов мы знаем, что исполины были очень жестокими. Для них слова: «Я хочу!» — были определяющими. Они убивали не потому, что ненавидели, а потому, что это было заложено в их природе. Они не понимали, что творят зло, потому что не знали, что такое добро.
А понятия добра и зла свойственны только той душе, которую сотворил Бог, способность отличать красоту от уродства присуща лишь человеку. Он для нас создал красоту природы – для людей. Животные её не понимают. Как когда-то не понимали исполины. При них на земле стала распространяться и преобладать чудовищная жестокость. Люди, заражённые дьявольским семенем, стали жить животными инстинктами. И Господь был вынужден уничтожить вконец развратившееся допотопное человечество, чтобы очистить землю от сатанинской скверны.
— Тебе не кажется, что современные сатанисты пытаются возродить допотопные нравы? Так, в США воздвигли каменные скрижали, где высечены «заповеди просвещённой эпохи». И первая заповедь гласит: «Делай что хочешь»… Мол, простых людей можно обманывать, грабить, убивать без зазрения совести.
— Конечно! Сейчас сатанисты пытаются довести до конца то, что не успели сделать до Потопа. Тогда они стали проводить генетические эксперименты – создавать полулюдей, полуживотных: кентавров, панов, русалок и тому подобных. Эти создания реально существовали, конечно. В наше время то же самое происходит. Учёные получили возможность создавать новых людей. На основе того материала, который сотворил Господь, они создают своё человечество противоестественным образом.
К чему это ведёт, мы уже знаем. Только на этот раз не водой, а огнём Господь истребит «дела человеков», отступивших от заповедей Божиих. И это надо понимать не образно, как некое преображение духовное, а как физическую реальность: мир с нашими «делами» сгорит в самом настоящем огне.
— Но сатанисты пытались спровоцировать Конец Света во все времена. И христиане ожидали его две тысячи лет, начиная с апостолов, которые думали, что он наступит ещё при их жизни. Но Конец Света не наступал, недаром Иисус Христос говорил, что время светопреставления знает только Бог-Отец. Поэтому не будем повторять ошибку древних, своим унынием приближая Конец Света. Не будем хотя бы потому, что, по твоей версии, нас спасают в критические минуты… наши потомки. Бог даст, они доведут нас до славной кончины и спасения души. Давай вернёмся к этой тайне. Почему ты считаешь, что потомок может играть роль ангела-хранителя для своего предка?
— Не роль ангела-хранителя, а вместе с ангелом-хранителем. Ангелы тоже существуют в том пространстве, где нет вчера, сегодня, завтра. Ангелы свободно перемещаются во времени. И если я созвучен со своим предком, связан с ним узами не только генными, но и духовными, вот тогда ангел-хранитель может меня брать в помощники. Чтобы ангелу воплотиться в человеческом теле, нужно потратить колоссальную энергию. И тогда, чтобы самому не воплощаться, он использует меня.
— В каком виде ты появляешься в прошлом – телесном или духовном? Ведь, чтобы бросить ветку под ноги хмельному монголу, надо действие произвести материальное?
— Да, естественно, я появляюсь там в телесном виде, но это другая материальность – боле тяжёлая, чем у ангела, но более лёгкая, чем у человека. И здесь ещё действует закон любви, особой любви, которая связывает людей через века и помогает «преодолевать естества чин».
Ангел сам это может сделать без меня. Но если он почувствовал, что во мне проснулась любовь к предку моему, то даёт возможность мне, ныне живущему, перенестись в прошлое и помочь своему предку, изменить его путь.
— Ты как бы становишься на время заместителем ангела-хранителя?
— Да, на время. Он даёт возможность мне, человеку, проявить любовь свою. Я, родившийся в будущем, не даю далёкому предку умереть в прошлом.
— А ты знал, спасая предка, когда он был ещё ребёнком, что он погибнет потом, через много лет?
— Я абсолютно точно знаю, что мой предок погиб на Куликовском поле.
— Знаешь – из документов, или интуитивно, мистически?
— Нет, документов, естественно, не сохранилось. Это знание другого порядка. Оно надёжнее любых документов, потому что записано во мне. Ну вот, смотри. У меня с детства, со школы, постоянно вот здесь больно (в середине груди). Если я делаю такое движение (плечи подаёт вперёд, а вслед за ними верхнюю часть туловища, — прим. М.Д.), появляется боль. Почему? Я узнал это, когда однажды почувствовал в себе своего древнейшего предка… еще не русского. Ну, как будто древнеримский воин оказался в нашем времени. У меня месяц было такое состояние: не мог понять, где я нахожусь. И у меня стали записываться строчки – на обрывках бумаг, на пачках сигарет. Потом всё это сложилось в законченный текст. Прочту только один отрывок из него. Это – то ли поэма, записанная ритмической прозой, то ли исторический документ. Не знаю. Слушай:
Озверевший варвар продирается сквозь строй.
Тяжёлое копьё пружинит в сгустке мускулов.
Его наконечник жрёт пространство
Между собой и грудью легата.
Ещё мгновение и…
Между ними успеваю бросить своё тело.
Какой удар! Последняя вспышка памяти.
Край знакомого плаща протекает по моим глазам
И мир тонет в красном.
Легат жив. Он обязан жить.
Он уводит за собой живых.
Дальше, вперёд.
Бой ещё не кончен, и не кончится. Для меня.
Я приветствую тебя, мой император!
Рим вечен. Я помню, я знаю, я спокоен…
— Потрясающе!
— Я вспомнил, что мой очень далёкий предок, римский воин, заслонил собой от удара копья легата. Легат в те времена считался императором, когда он возглавлял войско. Эта постоянная тупая боль в центре груди, не внутри, а именно в костной части на поверхности, и есть память моего тела о том ударе копьём, который проломил грудную клетку моего предка.
Но мой предок, оказывается, выжил. Доспех помешал копью прошить его насквозь. Он попал в плен к варварам. Когда я прочитал этот текст одному историку, он сказал: «Ну, ты, один в один, описал бой с готами, когда они зажали римский легион в ущелье, не дали ему развернуться, стать в боевой строй. Тот легион погиб полностью».
Но мой предок выжил. Это я почувствовал уже потом. Готы забрали его в плен полуживого, выходили. Так, как у славян не было рабства, пленных как бы приминали в свою семью.
— Готы были славянами?
— Да. Потом от них пошли германские племена. Но это отдельная тема.
— Моего предка выходили, вылечили, и он остался там жить. Ему там понравилось: отношения между людьми были не такие, как в Риме, более человечные. В последствии он женился на местной девушке, нарожал детей… Кто-то из них потом попал в славянское племя, которое вошло в состав русского народа.
— Следующий предок, которого ты «принял в себя», жил, наверное, через полторы тысячи лет, потому что участвовал в Куликовской битве. Что ты узнал о нём, переместившись в то время?
— Тот мой предок не из боярского рода. Это дружинник удельного князя. Не рядовой дружинник – командир отряда. Может быть, воевода, но не Великого князя. Я даже помню детали Куликовской битвы – те, которые видел мой предок.
Вот, Передовой полк. Для чего он был нужен? Чтобы нарушить строй генуэзской пехоты. В ней были наёмники, закованные в латы. Они работали в три или четыре колонны. Одна колонна пробивала оборону, затем шла вторая… Передовой полк должен был смешать эти ряды, чтобы потом легче с ними было бороться. Чтобы они не работали в такой слаженной системе, как таранами, пробивая оборону.
Дмитрий Донской через своих воевод обратился ко всему войску: «На ком лежит такой тайный грех, который можно смыть только кровью? Готовы выйти в Передовой полк?» Все знали, что это верная смерть, тем не менее, нашлось много охотников кровью смыть свой тяжкий грех. Действительно, Передовой полк продержался минут десять и был полностью смят. Русские стояли в четыре ряда, но это были смертники, поэтому они сражались до последнего.
Все знали, что назад не вернутся. Потому что за ними, метрах в 50-ти, стоял Головной полк: пропустить их он не мог, чтобы не нарушить свои ряды. Русские ратники сомкнули щиты, и если бы раздвинули их, вся работа Головного полка пошла бы насмарку. Смертники передового полка знали, что впереди враг, а позади копья своих. Им оставалось только умирать.
— Как заградотряд в Великую Отечественную?
— Заградотряды стояли позади своих войск. Они в последнюю очередь принимали удар врага. А Передовой полк стоял впереди русского войска. Он был растянут на несколько километров. В разных его концах русские продержались максимум пятнадцать минут. Когда генуэзские наёмники разгромили этот строй и уже предвкушали победу – вдруг они увидели перед собой Головной полк, новую стену из щитов и копий, которую надо ещё пробить. И они её пробили, но уже с большими потерями, так как их строй был нарушен.
И вот ещё что. У нас был отряд арбалетчиков. Насколько я помню, это европейское оружие тогда впервые появилось на Руси. Арбалеты легко пробивали боевые латы. У генуэзцев были не тяжёлые доспехи – килограмм двадцать пять, по всему телу распределённые (у конных рыцарей латы вдвое тяжелее). Боевые латы сохраняли от скользящего удара меча, но плохо защищали от стрел.
— Из лука их можно было пробить?
— Да, но не дальше пятидесяти шагов. А стрела из арбалета пробивала боевые латы за двести шагов. Это где-то 150 метров. Так вот, в войске Дмитрия Донского был отряд арбалетчиков в тысячу человек, хорошо обученных. Они вышли вперёд, когда передовой полк, погибая, нарушил строй генуэзцев. И тысячу-полторы наёмников они сразили сразу. С 50-ти метров железная стрела арбалета насквозь пробивала и щит, и доспех. А у каждого было по два заряженных арбалета. Второй наготове держал помощник, стоящий за спиной.
— Это был спецназ того времени?
— Да, они нанесли врагу большой урон. Но всё равно через какое-то время генуэзцы проломил нашу оборону. Они вклинились в Головной полк, начали сметать и теснить русских к Дону, до которого было что-то километра два, может, побольше.
А накануне Князь Дмитрий приказал сжечь все лодки, чтобы назад никто не мог переправиться. Но был ещё, как вы знаете, Засадный полк. Великий князь поставил туда от трети до половины всего войска – отборного.
В Головном полку были самые неопытные воины, в основном, новобранцы: их гибель незначительно повлияла бы на ход битвы. Но они дрались отчаянно, потому что понимали: отступать некуда, за ними Дон, придётся тонуть. О Засадном полке никто из них не знал.
Эта молодёжь держалась до последнего. Когда человек знает: и там смерть, и тут смерть, – он решает, что лучше смерть в бою. С этими ребятами долго не могли справиться опытные генуэзские воины – мужики лет по сорок. Медленно, медленно они теснили русских, потому что профессионализм превышает геройство. Всё больше срубали наших, и уже начали сваливать их в Дон. Большинство русских тоже имели доспехи – у кого кольчуги и латы из железа, у кого – из многослойной кожи, а у кого – из копыт коней, которые распиливали на пластины и пришивали к кожаной подкладке. С таким грузом без лодок действительно приходилось тонуть. Поэтому, уже стоя в воде, они продолжали отчаянно биться с генуэзскими латниками.
А тут ещё Мамай бросил свой последний резерв – янычар, которых делали из славянских детей: это были суперпрофессионалы. Он бросил их в бой, чтобы они поскорей добили остатки Головного полка и полков Правой и Левой руки. На большой площади уже шли локальны бои. Пятьдесят-сто русских ратников дрались в полном окружении то тут, то там, – вот их и добивали. янычары прошли несколько километров, усеянных трупами, в основном, наших воинов, и втянулись в локальные бои.
И тут в тыл им бьёт конница – почти такая же по численности, каким было только что разгромленное русское войско. Что происходит?!.. Многие наши раненные или оглушённые воины до этого момента лежали на земле и ждали смерти, думая, что битва уже проиграна. А тут, когда рванула свежая русская конница с криками, с хоругвями, они начали подниматься. Пусть их было немного, но в пространственной перспективе это было впечатляющее зрелище. И когда монголо-татары оглянулись, им показалось, что всё поле боя поднимается. Их объял мистический ужас, они стали кричать: «Русские воскресают!».
— «Тамо убояшася страха, идеже не бе страх.» (Псалом 13:5) Очень хорошо, что ты сказал, наконец, о мистике Куликойской битвы, в которой было много иррационального, не поддающегося научному объяснению. Казалось бы, силы основных противников были равные: резервный полк Мамая и засадный полк Дмитрия Донского были одинаковой численности. А до того, как они вступили в сражение, монголо-татары и генуэзцы почти полностью истребили Передовой и Головной полки русских, а так же полки Правой и Левой руки. Так что у противника, в целом, было большое преимущество, которое, по логике, должно было обеспечить ему победу. Но тут на помощь русским пришла… паника противника, которая в конечно счёте привела его к поражению.
Можно было бы принять это за случайное совпадение благоприятных обстоятельств, если бы подобных случаев не было в истории России. Но на её врагов нередко нападал страх, где на самом деле было нечего бояться. Причём, это случалось в самые критические моменты, когда решалась судьба Отечества. Орды завоевателей иногда даже без боя в панике разворачивались и бежали с нашей земли. И это происходило не случайно, а по молитвам русских святых.
А в Куликовской битве враги «убояшася стаха, идеже не бе страх» в конце сражения, что стало её переломным моментом, который вместо поражения обеспечил победу. Дерзну предположить, что это произошло по молитвам русских святых, особенно — монахов Троице-Сергиевой обители во главе с преподобным Сергием Радонежским, который благословил на битву Дмитрия Донского и предсказал ему победу. В течение всей битвы Преподобный называл имена погибавших, о которых тут же молилась братия. И, конечно, они молились о победе. А Господь Бог, Пресвятая Богородица, православные святые позаботились об исполнении их горячей молитвы.
— Ты, конечно, прав. Поэтому я с радостью продолжу рассказ о том, как закончилась битва.
Воинов Мамая обуял мистический ужас: непонятно, откуда взялось ещё одно войско живых, на помощь которому восстали мёртвые?! А они уже были рассыпаны, строя-то у них уже не было – и они побежали. И наши погнали их. Рубили и гнали пятнадцать километров до реки Красивая Меча.
И тут пришёл приказ от нашего командования – вернуть, вернуть русское войско, преследующее противника, обратно! Потому, что сейчас, если монголо-татары оглянутся и поймут, какое количество русских их гонит, они тут же опять сорганизуются и снова попрут на наших. Потому, что бежавшее татарское войск по численности было больше, чем то, которое их гнало, и оно было более организовано, чем наше войско.
— В том-то и дело! Вот она – иррациональная сторона битвы: слабейший побеждает сильнейшего с Божьей помощью, по молитвам святых.
— Но русские воины настолько разгорячились, что, получив приказ, некоторые не могли остановиться. И тогда поступил другой приказ – рубить самых горячих… своих.
— Ещё лучше…
— Вот так, догоняли: «Стой! Назад!» — «Да отпустите, мстить буду!». – «Спасать надо своих! Иначе татары сейчас придут в себя, соберутся в кучу и опять нам наваляют. Пока бегут – пусть бегут!» И если какая «горячая голова» не слушалась, она слетала с плеч под ударом меча. Что поделаешь: приходилось и к таким крутым мерам прибегать.
И бегущих отпустили. Раньше такого никогда не происходило. Вражеское войско гнали до тех пор, пока не уничтожали или не рассеивали полностью. А после Куликовской битвы этого не понадобилось. Нам неожиданно помог… хан Тохтамыш. Это был настоящий чингизид (потомок Чингизхана), свергнутый Мамаем. Тохтамыш собрал войско, чтобы восстановить свою власть, и двинулся на узурпатора. А ему говорят, что Дмитрий Донской уже Мамая разметал. И тут остатки мамаева войска бегут навстречу Тохтамышу. Он их и добил.
— Согласись: не бывает случайной следующая одна за другой чудесная помощь русским. Такое возможно только с помощью Бога, Который, как ты говоришь, из будущего выстраивает в настоящем цепь благоприятных обстоятельств.
— Конечно. Но эти благоприятные обстоятельства будут выстраиваться только до тех пор, пока русский народ остаётся русским народом, пока мы чтим ту великую победу наших предков. Как только мы откажемся от них и перестанем быть русскими, в прошлом всё изменится, и исход той битвы будет уже другим. Победа на Куликовском поле остаётся незыблемой до тех пор, пока у большинства русских в генах хранится память о подвиге их предков. Я верю, что многие мои современники подобны мне, только не видят того, что вижу я – русский поэт. Ведь я видел сражение не со стороны, а изнутри, вплоть до мелких деталей – глазами моего предка. Например, как двигалась генуэзская пехота непосредственно в момент столкновения с неприятелем. Весь ряд одновременно делал шал вперёд левой ногой, припадая на неё и опираясь на правую ногу. Это создавало эффект единовременного мощного удара, противостоять которому было очень трудно. Порой даже щиты не помогали. Под натиском частокола копий противник или пятился назад, смешивая свои же задние ряды, или валился на землю.
— А стихотворение о твоём предке, на Куликовском поле погибшем, было написано?
— Нет. Конкретно о нём – нет. Он сражался так же просто, как и тысячи русских воинов в том бою. А умер, как я чувствую, от ран на следующий день после сражения.
— Ты написал только о римском предке?
— Разве я не читал тебе этого? Послушай. Это стихотворение написано от имени одного из «малых» князей, участвовавших в Куликовской битве. Называется «Награда». Можно сказать, что оно и моём предке тоже:
Ты помнишь, как после молитвенных правил
Стоял я один, без друзей, без супруги,
И луч заходящего Солнца кровавил
До блеска обтёртые кольца кольчуги?
Ты помнишь, как звякнули ножны о камень,
Когда я упал пред тобой на колени
И ризы коснулся — о нет, не руками,
А только лишь тайным сердечным томленьем?
Просил я Тебя: «О, Всепетая Мати,
Готов я принять свою долю солдата,
Но дай мне увидеть, как русские рати
Повергнут к копытам коней супостата».
И Ты снизошла, Ты на миг мне явилась,
Как будто бы чем-то покрыв мои плечи.
Но миг этот был несказанная милость
В преддверии нас ожидающей сечи…
От страха храпели ретивые кони
И прятали морды в пожухлые травы.
Но нас охраняла надёжей, чем брони,
Святая уверенность в том, что мы правы.
Тяжёлым был бой. Кровь не сохла от пота.
И некогда было прощаться с друзьями.
И каждый работал, работал, работал
За грудами тел, как в колодезной яме.
Но даже и в том подоблении аду
Я нёс Твою радость в измученном теле,
И приял свой смертный удар, как награду,
В тот самый момент, когда мы одолели.
Я так благодарен Тебе, Богоматерь,
За высшую эту награду солдата:
Я видел, я видел, как русские рати
К ногам Твоим бросили стяг супостата!
— Много ли ты увидел своими глазами (или глазами твоего предка) в Куликовской битве?
— Битву Пересвета с Челубеем он не видел, поэтому её нет у меня в памяти. И Дмитрия Донского не видел. Ведь наше войско растянулось на несколько километров, и мой предок был далеко от места легендарного поединка и от Князя. А вот незначительные эпизоды, которые происходили у него на глазах, помню. Это говорит об их истинности, потому что не исторические данные помню, а такие детальки, которые в истории не зафиксированы.
— Это уже генетическая память?
— Да.
— Тогда возникает другой вопрос: если ты видел прошлое глазами предка, то есть на время как бы становился им самим, то как ты мог спасать его – выводить из горящей избы, бросать палку под ноги монгола, и так далее?
— Я же говорю: память о Куликовском сражении – это генная память, лишь сохранённая во мне. Сам я там физически не присутствовал. А то, что случилось задолго до этого – совсем другое дело. Когда я спасал своего предка в его детстве, я был рядом с ним в некоем тонком теле. Я не знаю, что это на самом деле и не могу объяснить. Поэтому использую общепринятое понятие «тонкое тело», хотя оно ни о чём не говорит. Но в тот момент это был именно я, и это лично мои, а не его воспоминания. Я хорошо помню, что материальные предметы в руки мне не давались. Но в какой-то самый ответственный момент я вдруг почувствовал, что всё-таки смогу поднять с земли корягу и бросить под ноги монголу. Наверное, эту силу даёт только любовь.
Но вернёмся на Куликово поле. Мы знаем, что перед началом битвы Дмитрий Донкой снял княжеские доспехи, оделся простым воином и ушёл в Передовой полк умирать.
— Но ведь преподобный Сергий Радонежский предсказал Князю, что его войско победит, и сам он не погибнет.
— Да, он верил Сергию Радонежскому. Но как человек здравомыслящий – сомневался. В себе. По всем раскладам воинской силы у него было недостаточно, чтобы безоговорочно рассчитывать на победу. Русских было меньше, чем татар. И организованы они были хуже. До этого на реке Пьяне наших из-за плохой организации раздолбали полностью. Причём, тогда пришло только семьдесят тысяч монголо-татар, а наших было двести тысяч. На Куликовом поле собралось намного больше русичей, но это была такая же сборная солянка князей, и Дмитрий Донской до конца не верил, что все ему подчинятся. Да и Мамай привёл куда как большее войско. Поэтому Великий Князь спокойно встал в ряды Головного полка, фактически пошел на смерть… Полностью вверил себя Богу. Другого ничего ему не оставалось делать. Всё, что от него зависело, он сделал. Всё остальное было в руках Божиих: и его собственная жизнь, и победа. Или поражение. Он был готов к любому исходу. Смерть его не пугала. Если Бог дарует победу русскому оружию – он и на том свете порадуется. Если же ожидает поражение – лучше его не видеть. Он был спокоен.
— Это относится и к нам с тобой, чтобы раньше выстрела не пали. А то в 2018 году Греф обещал всем выдать единый идентификат личности – ту самую универсальную карту, против которой так долго боролись православные. И некоторые слабонервные чуть не померли со страху. Но воз и ныне там: никого силком не заставляют сдавать биометрические данные и фотографироваться американской камерой, которая незаметно делает лазером «начертание на челе» (штрих-код). Вот уж действительно «убояшася страха идеже не бе страх».
— И на Куликовом поле было так. Дмитрий Донской просто делал своё дело, возложив его исход на волю Господа. Князь сказал, обращаясь к ратникам Головного полка: «Ребята, ваша задача не умирать как можно дольше. Если уж не отбросить, то хотя бы нарушить их ровный строй». Это в кино показывают: бой идёт – толпа беспорядочно машет мечами. А на самом деле, когда соблюдался строй, воин работал мечом минут пять-семь, а потом отходил назад. Его заменял другой, свежий, который, устав, тоже отходил. Кто-то в строю падал – тут же его заменяли. Никто не мог махать мечом несколько часов подряд, как это представляют себе наши современники. Вот почему так важно было держать строй.
— Русские мечи были огромные, в отличие от римских коротышей.
— Кстати, монголо-татары, когда штурмом брали город, уничтожали всех – кроме священников и мастеров-оружейников. Последних увозили в Золотую Орду и предоставляли им все условия. Они жили даже лучше, чем в России. Жили со своими семьями, их обеспечивали всем необходимым – только делайте оружие.
Тогда наши оружейники собрались и сказали: «Оружие будем делать, но при одном условии: вы не будете его применять против русских». Хан почесал в затылке и сказал: «Ладно, согласен». И сдержал слово.
— Не всегда удавалось так просто договариваться с ордынцами. Великого Князя Александра Невского лет двести не могли прославить в лике святых за то, что он усмирял восстания славян против монголо-татар. Только когда это забыли, и осталась лишь слава о его великих победах над псами-рыцарями, Князя признали святым.
— Александр Невский всегда старался разрешать конфликты меньшей кровью. Так, когда в Новгороде вспыхнуло восстание, хан начал собирать орду, чтобы разобраться с непокорными новгородцами. Князь Александр понимал: пока монголо-татары до Новгорода дойдут, они разорят всё на своём пути. Пострадают невиновные. Тогда он своими силами усмирил восстание, собрал всех зачинщиков и поотрубал им правые руки. Приехал ханский посланник и видит: да вроде бы уже все наказаны – незачем орду гонять туда-обратно. На том всё и закончилось.
А когда Князь подавил другое восстание (которое возглавлял его сын), он отправил хану несколько корзин женских правых ушей с серёжками… Приказал отрезать у всех жён участников бунта. А в бунте принимали участие почти все новгородцы.
— Почему правых?
— Чтобы было видно, что у каждой женщины отрезали только одно ухо. Сколько ушей – столько русских женщин… Хан посмотрел: да-а, расплатились…
— Я не понял: что, уши отрезали у убитых женщин?
— Нет. Зачем же? Князь собрал всех новгородских бояр, посадских старейшин. Говорит: «Ребята, вот придут ордынцы – вас всех порешат, а жён заберут в рабство. Давайте лучше у каждой жены по правому уху отрежем и отправим в Орду. И вы останетесь живы, и жёны, хоть безухие, но останутся вашими. Ведь баба и безухая – баба». Я, конечно, утрирую, но по сути разговор был таким. Бояре и старейшины согласились – и карательный поход не состоялся.
— Потому и не могли долго прославить Князя, что в памяти народной сохранялись отрубленные руки и отрезанные уши. Как будто лучше было бы, чтобы монголо-татары отрезали головы тысячам русских.
— Ну, что оставалось делать? Со времени Чингисхана монголо-татары применяли тактику выжженной земли против бунтовщиков: убивали всех, вплоть до младенцев и стариков, а города и деревни сжигали. Но Александр Невский, зная повадки ордынцев, дважды предотвратил эти ужасы. Вместо тысяч убитых людей – несколько десятков (может, сотен) отрубленных рук и несколько корзин отрезанных ушей. А города и селения остались целы. Ни одному князю не удавалось так утихомиривать басурманов.
Да, всё-таки, что ни говори, но
Велик и загадочен Русский народ:
Его не свалить, сколько яму ни рой,
Его ни унизить, ни взять в оборот,
Его не сломить ни сумой, ни тюрьмой.
Беседу вёл Михаил Алексеевич ДМИТРУК
С другими материалами рубрики вы можете ознакомиться