«Бывает, и живой человек становится призраком».
Харуки Мураками
Я не помнил, как очутился в этих краях. Что за сила – безмолвная, жестокая, страшная – сдавила на мне свои ледяные ладони и привела в мир памятников и крестов, где правит бал лишь палитра седых средневековых замков. Серый и чёрный, испещрённый трещинами, ветвившимися по старому камню подобно дюжинам корневищ. Больной, погибший пейзаж встречал меня недружелюбным ветром – но, впрочем, и я не мог ответить ему любезностью…
Но было здесь ещё что-то, не дававшее мне покоя. Оно таилось в свежевырытых ямах, пряталось в каждой полоске тени, раз за разом меняя своё укрытие и… подбираясь ближе ко мне. Дикой, голодной, безжалостной кошкой она шла по пятам, не давая ни шанса на спасение.
– Кто здесь? – мой вопрос клинком прошёлся по оглушающей тишине, но так и не смог распороть её покровы.
На мгновение мне показалось, что опасность исчезла. Её и не было! Лишь игра воображения, разыгравшегося в уставшем, замученном бессонными ночами разуме. Но внезапно…
…ОНА.
Она возникла из ниоткуда. Белым, полупрозрачным шёлком опустилась на разбросанные по кладбищу валуны, словно опасаясь, что те оживут и разбегутся, если их потревожить. От её мраморной кожи веяло холодом и едва различимой обречённостью… Ни одна травинка не шелохнулась, когда белокурая девушка, сделав первый, робкий шаг по земле, заметила потерянного путника посреди безучастных надгробий. Её приближение не предвещало ничего хорошего, и когда незваная гостья подняла на меня свой взгляд… я застыл на месте, словно обращённый в камень.
Её лицо… словно съело пламя. Неизлечимые ожоги покрывали некогда нежные щёки и губы, и там, где кожа обгорела… зияла пустота. Вглядевшись в неё как следует, я услышал её зов – и потерял себя. А моё тело, парализованное, снизошло на землю тонким серебристым пеплом…
…
– Прочь… прочь от меня, — пытаясь сделать вдох, я смахнул с себя остатки пепла… и понял, что только что в дребезги разбил последний в доме будильник.
Что за наваждение…
Солнечные лучи победоносно прорывались сквозь измалёванные стёкла, в труху разрушая мрачность предрассветных часов. Слишком холодный свет, чтобы хоть как-то согреть квартиру, но непривычно яркий для последних деньков ноября. А ведь сегодня ещё и на работу…
Трясущимися руками, на ватных, полусогнутых ногах, я собрал обломки почившего будильника и, без тени раздумий, выбросил их в помойное ведро. Вслед за бутылью виски, опустошённой накануне. Увидал себя в зеркале, чертыхнулся – и срочно пошёл в душ, чтобы хоть как-то вернуть только что распавшемуся в прах телу человеческий вид. И лишь стоя под мощными струями освежающего душа, я сумел наконец-то вернуться к реальности.
Наваждение продолжается… Сколько раз мне снился этот ужасный сон? Четыре? Пять? В пятый раз за последнюю неделю, не меньше. И… сколько я ещё смогу это выносить?..
Огненный цветок конфорки разогрел яичницу не без перебоев: старые газовые трубы уже полгода никто не чинил, поскольку соседи вечно ссорились друг с другом по пустякам. Наш дом строился ещё в начале прошлого века, и, кажется, время его не пощадило. Приводить в порядок здесь хоть что-нибудь, у меня не было ни времени, ни сил; бесплатных мастеров в нашей округе днём с огнём было не сыскать, а на платных вечно не хватало денег. Но вот мой завтрак лежал на столе, и ещё один виток вокруг Земли обещал начаться, как минимум, не хуже предыдущего.
И всё же мне не давал покоя тот жуткий сон… Не отпускал, подъедая изнутри и цепляясь теперь за те участки разума, куда оседает память… Откуда берутся такие образы? Может, мы стали замечать слишком много плохого, раз оно посещает нас и во сне? Или есть в этом нечто большее, нежели элементарное совпадение?
Не привыкший долго задумываться о пустяках, я всё-таки позволил себе неряшливость: едва не оставил квартиру открытой. К счастью, быстро спохватился. Пересёкся на лестничной клетке с юной соседкой, провожавшей своего младшего брата в начальные классы, и на последних секундах успел сесть в отъезжающий от своего перевалочного пункта трамвай.
Угрюмый, вечно недовольный город даже яркий рассвет не мог развеселить… Люди, как привидения, выплывали из своих остывающих склепов и неосязаемыми облачками растекались по окрестностям. Запертые в мыслях, серые, почти неживые… и опечаленные от своей простоты. И я стал таким: обыкновенный сварщик, бросивший институт, но более-менее довольный своим бедственным положением.
Ах да, ещё и добиваемый каждодневными ночными кошмарами…
За этими мыслями я и не заметил, как добрался до обновлённого места своих дневных изысканий. Новый, сверкающий многоэтажный дом вот-вот должен был монолитным блоком отвоевать себе право на место под солнцем, потеснив уже забывшие юность постройки. Однако пока он скорее напоминал изуродованный скелет, железными рёбрами вылезающий из-под земли. Сюрреалистичный, неполный, уродливый. И мне снова предстояло вправлять эти рёбра в их законные места.
Рабочий инструмент в руках – отличный способ сконцентрировать внимание. Утренняя усталость развеивалась с каждым часом, и от былого сна не осталось бы и следа, если б на горизонте не показался мой вечно болтливый коллега…
– Вижу, что бессонница опять замучила? – зоркий, пронзительный взгляд приятеля всегда подмечал любые несовершенства этого бренного мира. – Разве мой совет тебе не помог?
– Только добавил лишней головной боли.
Друг нахмурился.
– И что? Никак?
Признаться ему, что кошмары стали ещё реалистичнее? А зачем? Как будто от этого станет легче.
– Я не из тех людей, которые станут выносить сор из избы. Сны – это просто сны.
– Но они тебе покоя уже не дают, — не унимался товарищ, ставший мрачнее тучи. – Так и до беды недалеко.
«Лишь бы и вправду не накаркал», — подумал я и в ту же секунду осветил территорию стройплощадки отблеском белой вспышкой.
– Ну вот – а ты говоришь! Поймал дугу. Дело за малым.
И всё же в обеденный перерыв мне не удалось спрятаться от его советов.
– Дружище, я же всё понимаю. Ты почти выучился на архитектора, ты инженер и практик до мозга костей, талантливый человек. Вот только…
– Только что?
– Тебе нужен настоящий специалист. Экстрасенс. Или священник…
Я не поверил ушам! Уж не хочет ли он сказать, что…
– Так, а теперь сделай одолжение – больше никаких советов. Хватит с меня этих сказок.
На душе стало неспокойно от таких разговоров, и я, собрав волю в кулак, встал из-за стола, так и оставив свой сэндвич недоеденным.
– Да ты пойми – всё это не шутки! Видеть призраков… на кладбище… Вдруг ОНА пришла, чтобы забрать тебя с собой?..
– Я тебя услышал. Когда появится по-настоящему хорошая идея, приходи. А пока… мне нужно работать.
Оставив суеверного коллегу в столовой, я нехотя забрал каску с аппаратом и вышел на улицу. Нет, в целом, его можно понять: а что ещё придёт на ум, если тебе за разом начнут приходить видения собственной гибели? Да ещё такие… реалистичные.
Забирая со стола строительным план и поднимаясь на пятый этаж недостроенного железо-бетонного монолита, я волей-неволей вспомнил свои последние ощущения от утреннего сновидения… Этот пепел, эти чёрные как смоль дыры на месте ожогов… Такое чувство, будто до сих пор в носу стоит запах гари и плесени… Или это от сварки?..
Поймав дугу, я взялся за арматуру и, слегка наклонившись над выступом будущего оконного проёма, попробовал дотянуться до нужного стержня. На такой высоте ветер гулял во все стороны света, и мне, даже несмотря на опыт, пришлось сильно повозиться, чтобы отодвинуть болтающийся стальной лист и ухватиться за стержень. Упрямый металл не хотел съезжать в сторону, словно назло выбивая меня из сил. Его полированная гладь отлично отражала солнечные лучи, то и дело ослепляя меня.
Но вот я почти отодвинул. Оставалось только ухватиться… когда я услышал позади себя чей-то чуть слышимый плач.
Кто…
На секунду я подумал, что мне привиделось. Я отпрянул от листа, взглянул снова и разглядел в отражениях металла… пустые ожоги, с обугленной, потрескавшейся по краям кожей. Её ожоги…
Призрака, стоявшего… прямо у меня ЗА СПИНОЙ.
В ужасе я обернулся, однако не успел разглядеть кого-либо позади – опора под ногами неожиданно съехала в сторону, и я камнем полетел вниз с двенадцатиметровой высоты. Думая, что это конец, я инстинктивно сжал в руках сварочный аппарат – и это меня спасло. Растянувшись, длинный провод не успел сразу вырваться из розетки, и меня рикошетом отбросило в окно третьего этажа…
Резкий удар по лбу едва не лишил сознания – а грохот от упавшей арматуры вызвал переполох во всей бригаде. Уже через две минуты надо мной, помогая подняться, стояло человек десять или пятнадцать. Ещё не до конца понимая, что случилось, я заметил прораба, чуть ли не за шкирку тащившего молодого врача-практиканта, временно приставленного к нашей стройплощадке.
– Да живой я, нечего волноваться… – попытался произнести я, но тут же ощутил изрядный привкус крови во рту.
Без лишних слов коллега достал из кармана зеркало и поднёс к моему лицу так, чтобы я мог разглядеть последствия своего падения. Нда… Кровоподтёки змеями сползали со лба по щекам и скулам – и на лбу уже сейчас начинала вырастать здоровенная шишка.
И как я только остался жив?..
Меня попытались поднять, но голова так противно заныла, и мне стало так плохо, что от этой идеи пришлось на время отказаться. Врач осмотрел меня с ног до головы, обработал раны и проверил меня на наличие переломов. На это я ответил, что, не считая сломанной руки в пятилетнем возрасте, мои кости ещё ни разу меня не подводили. Увы, на его лице я так и не смог прочитать, воспринял ли он мою шутку всерьёз или же нет.
Ожоги!
Неожиданное видение, возникшее этажом выше, всплыло в памяти, и я, вскочив, боязливо огляделся по сторонам. Никого… Только я, бригада… и неуловимый запах горелых досок, снова промелькнувший где-то в глубине сознания…
Что за чёрт… Как я мог увидеть её? Здесь, на работе… Что же… теперь меня будут преследовать ещё и галлюцинации?..
Промозглый ветер, дувший с севера, привёл целую армию раскидистых туч; недолго гревшее нас солнце скрылось, словно ему самому не терпелось уйти. Всё кругом потемнело, и, как бы я ни спорил, врач уговорил начальство отпустить меня домой. Тем более что начинались долгожданные выходные.
Честно признаюсь, после такого возвращаться домой хотелось меньше всего…
– Может, расскажешь, что стряслось? – спросил друг, заметивший, как сильно я переменился в лице после несчастного случая. – Слышал твой крик.
– Я навернулся. Только и всего.
– Точно? А то у тебя такой вид, будто… будто ты…
Я знаю, что говорят в подобных случаях. «…Призрака увидел». Я бы с удовольствием посмеялся сейчас над его суеверными предрассудками, но… решил не испытывать судьбу. Убедил товарища, что со мной полный порядок, и пошёл переодеваться для незапланированной вылазки в город. Как назло, вездесущий ветер уже нагнал столько туч, что те не удержали груз и излились тоннами осадков на измученный осенний город. Зарядил неукротимый ливень: пронзая холодом узкие улочки, он смывал с тротуаров пыль, накопившуюся за неделю, и теперь тащил её через дороги к сточным каналам, чтобы утянуть далеко-далеко. Возможно, даже к морю…
Я любил дождь, когда был маленьким. В непогоду даже выбегал поиграть в прятки со старшей сестрой, за что, конечно, получал нагоняи от отца и молчаливое неодобрение мамы. Время тогда казалось бесценным, совсем не то, что теперь: суетливо бегу, скрываясь от воды, как какой-то загнанный… взрослый.
Но нет. Взрослые не боятся переступать порог своего же дома, страшась каждого шороха опустевшей с утра квартиры. Точно ли я в порядке? Может, этот удар по голове оказался серьёзнее, чем подумалось доктору и мне? Или эти дурацкие сны всё-таки взяли своё?.. Как бы то ни было, со стороны, я думаю, мои волнения показались бы всем смешными.
Дом, как, впрочем, и всегда, встретил меня безразличием к моим проблемам. Я уже привык к его молчанию за эти семь лет: мудрому и понимающему, но абсолютно холодному безмолвию. Вековые стены квартиры хоть и сдерживали шум с улицы, но пропускали сквозняки. Выцветшая от старости картина, пейзаж безымянного художника, снова покосилась вправо, указывая на крохотный столик, где мы с женой раньше держали клетку с крохотной канарейкой. Птичка цвета цитрина растворилась в прошлом, как и наш брак. Моя Мари… Её не стало так давно, что даже в памяти я представляю её скорее фотографией, чем живым человеком.
А вдруг это она являлась мне во сне?.. Да нет. Вряд ли усопшие на том свете перекрашивают волосы… если тот свет вообще существует.
В квартире похолодало. Ёжась от сквозняка, неизвестно как пробившегося сквозь наглухо заклеенные ставни, я решил достать из холодильника бутылочку коньяка – и тут же передумал, потому что собирался хоть немного выспаться после пережитого. Надежда, что вездесущий сон не найдёт меня на закате, согрела душу не хуже горячительного. Не раздеваясь, я укутался в старый плед, лёг на кровать и…
…и снова этот запах, словно от выжженных досок. Только теперь он не казался таким уж неуловимым. На секунду мне даже почудилось, что всё-таки я уснул – и снова вижу кошмары. Но ощущение сырости и тревоги нахлынуло на разум куда сильнее, чем обычно. В квартире, прежде молчаливой и смирной, неожиданно заскрипела дверь кухни. Этот звук нельзя было спутать с чем-то ещё – но хуже всего то, что через полминуты он повторился, словно кто-то только что посетил кухню – и вышел из неё прямиком сюда.
Это уже переходило всякие границы…
Сколько себя помню, я ненавидел трусость, а ещё, как профессионал, я приучился быстро исправлять неполадки, если это было не слишком сложно. Решив разделаться с непрошеными звуками, я покинул кровать и двинулся в коридор, вооружившись китчевой металлической вазой-филином, сувениром, доставшимся мне на прошлой работе, которым при желании можно было бы проломить череп – если б я только умел бросаться метко. Но килограммовая скульптура не пригодилась: коридор был пуст. Что ещё странней, дверь на кухню так и оставалась запертой с самого утра, и у неё не было причин скрипеть. Чертыхнувшись, я вернулся в спальню. Вернув птицу на место, я посетовал на полумрак от непогоды за окном и подошёл к зеркалу, чтобы проверить, не съехал ли пластырь со лба. Нет, моё лицо выглядело лучше, ожидаемого, даже след от опасного удара не внушал опасений. И всё же…
Поначалу я не заметил в отражении ничего странного. Всё тот же я, и всё та же комната, где каждая пылинка занимала своё законное место. Но почему мой плед выглядел так, как будто под ним лежал кто-то другой?
Я обернулся и увидел, что зеркало мне не врало… Нет, со стороны могло показаться всякое, но… но нога. Человеческая нога, самая настоящая, торчала из-под ткани и время от времени подрагивала…
И тогда я вновь схватился за филина…
— Так! Если решили меня разыграть, не на того напали!
Подключив всю храбрость, что осталась, я сдёрнул одеяло с кровати – и наткнулся на пустоту… Никого. Ни тела, ни ног, которые точно не могли быть простым обманом зрения.
Может, стоило бы позвонить кому-нибудь из знакомых? Или засмеют?..
Чьё-то прикосновение к моему плечу лишило всяких мыслей. Теперь это точно не могло быть галлюцинацией. Дрожа как последний осенний лист, я обернулся… и наконец-то увидел моего призрака.
Здесь.
Дома.
В моей спальне.
Мёртвая девушка, испещрённая ожогами, неподвижно стояла посреди комнаты, не отводя от меня остекленелого взгляда. Белая простынь в огромных тлеющих пятнах с искрами покрывала её тело от ступней до плеч.
На коже несчастной теперь не оставалось ни одного целого места. Ожоги, ожоги … И хуже всего был даже не их вид, хуже всего был запах. Теперь я понял, что меня так в нём пугало – ни резина, ни воск, ни ткань, ни даже пропитанное дерево не дают такого запаха при горении. Только плоть…
Я стоял как вкопанный. Девушка тоже не предпринимала никаких действий, поэтому первым – инстинктивным – порывом я метнул в неё своего филина. И, чёрт возьми, я думал, он пройдёт насквозь. Или наоборот – ударится, доказав, что всё это – лишь неудачный розыгрыш. Но ваза исчезла.
Пропала внутри призрака, поглощённая дырами в её теле…
– Ну уж нет… Нет!
Животный страх, прежде сковывавший меня, на этот раз сработал как спусковой крючок: внутренняя пружина заставила броситься прочь, как можно дальше от вездесущего духа, сквозь коридор, к железной двери квартиры… Впервые в жизни я посетовал, что её замок открывается так медленно. Стараясь не оглядываться, я с силой вбил ключ в замок и сломал его, так и не открыв. Я тотчас потянулся за запасными ключами. Руки тряслись, во рту пересохло, я боялся посмотреть назад, прекрасно понимая, что девушка могла стоять прямо позади меня, да и где угодно в моём доме…
– Почему я? Что тебе от меня нужно?
Пальцы окоченели от холода, вызываемого не столько сквозняком, сколько парализующей боязнью неизвестности. В ту минуту я не осуждал себя: на моём месте много кто моего возраста и телосложения уже лежал бы в обмороке, даже не пытаясь спастись. С третьего раза попав в замочную скважину, я провернул ключ в нужную сторону, но дверь так и не поддалась. А ведь она должна была открыться!
Я трижды ударил по двери со всех сил. Наконец, обрушился на неё всем телом – и упал на колени от нестерпимой боли в ушибленном боку. Я забыл, что только чудом остался жив после недавнего падения. И о чём я думал…
Вновь спина ощутила до боли знакомый холодок… Нет никаких сомнений – призрак меня настиг. Девушка в белом, обгоревшая и молчаливая, с тихим всхлипом схватила меня за руку и притянула к себе. С виду хрупкое и невесомое, её тело оказалось невероятно сильным. В один миг она вернула меня на ноги и так впечатала в дверь, что захрустели рёбра.
Хоть её глаза и оставались мертвенно-неподвижными, взгляд изменился. Стиснув мою правую ладонь до онемения в пальцах, она заглянула в моё лицо и что-то беззвучно прошептала.
В тот же миг случилось необъяснимое: призрак отпустил меня. И я… я даже не знал, что мне делать теперь. Вжавшись в дверь, я лишь мог наблюдать, как дух отшатнулся и, не глядя на меня, медленной поступью вернулся обратно в спальню. Секунда – и дверь за спиной распахнулась, а я пушечным ядром вылетел на лестничную клетку…
Мне не нужно было повторять дважды! Оставив размышления на потом, я вылетел из подъезда и от ужаса совсем не чувствовал боли! На улице уже темнело, а я, как безумец, терял силы под проливным дождём, понимая, что не вернусь домой даже под дулом пистолета…
…и ощущая в своей ладони что-то, чего там раньше не было.
Фотография… Старая, чёрно-белая, подгоревшая… Кажется, она передала мне её, когда схватила за руку… Но зачем? На снимке мало что просматривалось в тусклом фонарном свете, тем более теперь, когда дождь стал размывать чернила. Но всё же… я отчётливо увидел кресты. Три ряда крестов и надгробий, похожих на те, что являлись во сне вместе с погибшей девушкой. Вот только теперь, когда разглядел их, я узнал пейзаж. Наше старое Всехсвятское кладбище…
И что всё это значит? Неужели она хочет, чтобы я туда пошёл? Но что я там найду?.. Уж не её ли могилу…
Стоило попытаться. Во всяком случае, помощи мне было ждать не от кого. Да и телефон остался в квартире – а теперь я туда не вернусь.
По крайней мере, пока не выясню, что от меня хотел зловещий дух…
Повезло, что в кармане оставалась мелочь – да и в холодном трамвае, в вечерний час-пик, не встретилось ни одного знакомого. Иначе они бы не поняли, почему я, без куртки, вымокший до нитки, еду на наше городское кладбище, дрожащий не столько от дождя, сколько от Неизвестности…
Через полчаса пути я был на месте. Вечерело – здешние могилы и вправду напомнили мне мой сон, хотя поначалу я не видел особого сходства. Местный сторож встретил меня настороженно. На удивление молодой, он проинформировал, что через полчаса главные ворота закроются, и мне пришлось соврать, что я уйду пораньше. С подозрением оглядев меня и согласившись одолжить свой фонарик, он разрешил мне ненадолго пройти на территорию, и я, всё ещё озираясь по сторонам, ушёл на поиски места…
И почему это произошло со мной? Спящее, тёмное, мёртвое, кладбище и впрямь как будто вернуло меня в недавний сон, хотя во сне мне точно не приходилось мокнуть под дождём. Ливень достиг апогея, превратив землю в месиво из грязи, чёрных листьев и старого щебня. По асфальтированным дорожкам ещё можно было идти, но стоило отойти от них хоть немного, и ноги будто начинали утопать в болоте. Да разве можно было в таких условиях выхватить из темноты хоть какой-то намёк на моего призрака?
При подъёме в гору было всё так же холодно и влажно, я запыхался, моё горло начинало гореть, от осознания бессмысленности похода боль снова растекалось по телу, захватывая и лицо, но могилы всё никак не заканчивались. Новые ряды сменяли предыдущие, темнота поглощала мои следы в грязи, а заряд в фонаре заканчивался, отчего укреплялось ощущение безбрежности кладбища. Портреты незнакомцев, их спокойные глаза, их непохожие годы жизни, их похожие на мусор запылённые тканевые букеты и венки – всё это настолько въедалось в подкорку, что я, вымокший насквозь, уже был готов вернуться домой, к зловещему духу, лишь бы перестать завидовать покойным из-за переносимых мной мучений.
Проклиная весь мир не веря, что решил стать частью этого безумия, я повернул назад – и оступился. Вершины я так и не достиг. Волной дождевых осадков меня, обессиленного, сбило с ног, пронесло добрых десять метров вниз по склону холма – и выбросило в свежевырытую могилу, уже наполовину залитую водой…
– Э, нет… Мне нельзя так помирать!.. – прокричал я в надежде, что хоть кто-то меня услышит.
Но никто не отозвался. Тогда я, сгруппировавшись, попробовал выскочить на поверхность, но… Тщетно! Грязная, впитавшая влагу земля под ладонями оказалась плохой опорой. Без телефона, с заляпанным грязью фонарём, мне оставалось лишь звать на помощь или смириться с участью.
Я выбрал первое.
Первые полчаса надежда, что какая-то заблудшая душа услышит мои крики, ещё не увядала. Я орал как мог, стучал по грязи фонарём, но вскоре осознал: бесполезно. Выбрав уступ понадёжнее, я смог повторить попытку вылезти из своей западни. Увы, она чуть не увенчалась катастрофой – кроссовок соскользнул, и я вновь упал на дно, больно ударившись о камень.
Только второго сотрясения мозга не хватало…
Решив не испытывать судьбу, я уселся на тот самый уступ и, не помня себя, теряя последние остатки рассудка… взвыл! Завыл диким зверем, попавшим в западню, проклиная судьбу за беды, свалившиеся мне на голову. Чем я это заслужил? Может, сны были всего лишь начало моих видений? Может, мне изначально стоило поехать в больницу, а не идти домой… и не бежать сюда, ведомым чьей-то злой волей…
Вдоволь отсмеявшись над насмешкой судьбы, я охотно признал себя спятившим. А что? Даже родители считали меня таковым. Я не пошёл ни на юриста, ни на врача… Выбрал специальность, которая не приносит хорошей прибыли – и в итоге не смог продержаться и трёх курсов. Только старшая сестра меня всегда понимала и оставалась рядом. А потом Мари…
Где они сейчас? Почему люди, которым я верил, оставили меня? Разве то, как я теперь живу – настоящая жизнь? Без изменений, без близких, без целей… Или мне считать мечтой долгожданный отпуск, который начальник обещал устроить в марте следующего года? Нет… А теперь ещё и это.
– Поздравляю, что свела меня в могилу! Теперь ты счастлива?..
И едва я вспомнил о призраке, перебравшимся из снов на грешную землю, как почуял присутствие другой души. За могилой раздалось тяжёлое дыхание, и, так как дождь за последний час поредел, я увидел силуэт. Стоило этого ожидать, но привыкнуть было невозможно. Вновь всё внутри меня похолодело. Я не был готовым к встрече с мёртвой девушкой… не хотел…
– Ты что здесь забыл?! – грубый голос разозлённого сторожа зазвенел над ухом, едва меня не оглушив. Так вот кто за мной пришёл…
– По-помоги мне отсюда выбраться!
– Да я думал, что ты три часа назад отсюда свалил, – недовольно пробурчал парень, но просьбу выполнил.
Поймал мою окоченелую руку своими двумя и, несмотря на щуплое телосложение, вытянул из пропитанной дождевой водой ямищи…
– Как тебя вообще угораздило …
– Я… п-поскользнулся, – кое-как пробурчал я, трясясь от холода и не думая о том, что даже на его фоне веду себя как какой-то перепуганный студент.
На удивление, парень оказался порядочным: забрав фонарь, позволил мне согреться в его сторожке и даже налил рюмку водки, хоть я и не просил. Вторую, правда, он всё-таки зажал.
– Скажи… у вас на кладбище недавно не хоронили… светловолосых молодых девушек, погибших во время пожара или ударов молнии?..
– Ты в своём уме? – опешил сторож. – Я-то откуда могу это знать?..
И он многозначительным жестом намекнул, чтобы я поскорее уходил.
Поблагодарив за помощь, я вернулся в кромешную темень улицы – город охватила ночь. Тучи не спешили покидать небосвод, но одно уже радовало: дождь прекратился. И я, стараясь больше не испытывать судьбу, принял решение идти домой.
Уже в трамвае, стараясь не встречаться взглядом с пассажирами и не пачкать сиденья кладбищенской землёй, налипшей на мою одежду, я проработал замечательный план. Если всё, что случилось со мной за этот вечер, действительно имело место быть, мне следовало немедленно покинуть дом и запросить помощь специалиста. Выйти на тех же священников или медиумов, которых столько раз советовал мой заботливый коллега. В общем, сделать всё, лишь бы избавиться от духа.
Но оставалась нерешённой задача номер один: в квартиру нужно было войти. Взять хотя бы телефон и как следует запереть дверь. К сожалению, я до последнего не знал, как это сделать – предчувствие, что следующая встреча с призраком станет последней, заставляло мою кровь холодеть.
И вот, когда я вышел на своей остановке и, собрав волю в кулак, направился к дому, я увидел, как все мои планы перечеркнулись…
Многоквартирный дом утонул в алом пламени. Его ненасытные языки, поглотившие первые этажи, поднимались всё выше, находя путь на свободу в десятках почерневших оконных проёмов. Рядом, у дверей подъездов, столпились десятки людей. Жильцы, вовремя заметившие опасность, судя по всему, собрали пожитки и выбежали на улицу как можно дальше от смертельной опасности. Я же, всё это время просидевший в яме под дождём, похвастаться спасённым имуществом теперь не мог…
Громкий взрыв раздался на верхних этажах, и пришлось отбежать, чтобы осколки стёкол не осыпались мне прямо на голову. Рядом с горящей постройкой уже сгруппировалась пятёрка пожарных машин. Но что они могли сделать, если дом уже было не спасти?..
Не поддаваясь всеобщей панике, я поспешил в их сторону, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию. Услышанное добило меня окончательно…
– Взрыв газовой трубы, — коротко пояснил пожарный. – Этому дому уже давно следовало поменять старые трубы. Как видишь, мужик, теперь поздно.
– Но состояние труб не было аварийным…
Пожарный усмехнулся.
— Это оно по бумагам не было аварийным. А по факту: во втором подъезде в сороковой квартире из-за разрыва трубы произошла утечка. Видимо, короткое замыкание. Или удар молнии. В общем, огонь из квартиры почти сразу накрыл весь подъезд – такой силы был взрыв. А потом перекинулся на остальные.
Я стоял и слушал слова пожарного, теряя дар речи… Не верилось… Просто не верилось… Квартира сорок – это ведь моя квартира. Стало быть… те перебои с газом, сегодня утром и ранее… Нет…
Тем временем я обратил внимание на раненых, которым медики впопыхах оказывали первую помощь. Среди них, вдалеке, я разглядел носилки. А на них – кого-то под обгоревшей белой тканью…
– Сколько человек погибло?
– Видимо, только двое… Житель той самой квартиры – какой-то сварщик средних лет, соседи сказали, что по вечерам он всегда бывал дома. И девушка. Огонь первым делом на их квартиру перекинулся. Она… похоже, пыталась спасти брата. Вывела его из горящей квартиры, а сама выйти не смогла… Вот, — пожарный о чём-то подумал и изменился в лице. – Да что я тебе рассказываю – вас тут таких десятки! Иди лучше знакомым помогай, если кого из этого дома знаешь.
Он ушёл, а я всё так же остался стоять, уставившись в одну точку. Но не пожар волновал мой ум… Девушка. Светловолосая, с ожогами по всему лицу. Я снова увидел её…
На секунду, когда белая простынь слетела с лица, там, на носилках, я увидел моего призрака. Как я не узнавал её раньше? Моя соседка: совсем ещё юная студентка, каждый день провожавшая младшего брата в школу. В том числе и сегодня. Это она пожертвовала собой, чтобы спасти мальчика… Она приходила ко мне во сне и являлась призраком. Но как? Как такое возможно, если она умерла… только что?..
И тут, словно озарение, на меня накатили мысли… И я всё понял…
Я тоже должен был сегодня погибнуть. Там, в своей комнате, как всегда вернувшийся после работы и уснувший в привычном молчании спальни. Я тоже должен был сгореть сегодня ночью – конечно, я, безымянный сварщик средних лет из квартиры номер сорок… но я остался жив. Благодаря ЕЙ…
Огонь стихал. Жители исчезнувшего, проглоченного ночным происшествием дома теперь были предоставлены самим себе. Трагедия ли это была для нас? Да, несомненно. Но что если теперь я сам – спасённый более чем таинственным образом – мог начать всё с чистого листа? Жизнь проносилась мимо меня столько, сколько я себя помню! Всегда только бежал, бежал, бежал – и в итоге приходил ни с чем. Вдруг моя новая цель – доказать, что мою жизнь спасли не зря?..
Что ж. Попробуем…
Огонь стихал. Не взрывом, а в слезах и холоде растворялся в первозданном мраке. Как и мой призрак, который с самого начала не желал мне зла. Лишь спасал… Прогнал меня из дома перед самым пожаром – и заманил на кладбище, чтобы я застрял там и провёл в яме все эти странные ужасные часы. Но как же получилось, что девушка приходила ко мне в виде призрака за много дней до своей смерти?.. Думаю, мне никогда не ответить на этот вопрос…
Одинокий, рождённый заново сварщик готовился уйти с пепелища.
Я наблюдал за тем, как светловолосую девушку, укутанную белой тканью, уносят подальше от людей, и на секунду встретился взглядом с заплаканным мальчиком, которого наспех приехавшие родители уводили подальше от горящего дома. В тот миг ещё одно озарение завладело моим сознанием. Но потом я благополучно о нём забыл.
Пройдёт ещё немало лет, прежде чем я пойму, что тем мальчиком, о котором никто не помнил, и документы на которого никто так и не нашёл, был… я. Спасённый двадцать пять лет назад моей старшей сестрой.
Той, что всегда понимала и оставалась рядом.
Тула
30 ноября – 1 декабря 2019