Игорь Гревцев. Стихи о войне

                         Великой Победе посвящается

             Дружба

Наш окоп заметает метелью,

И гудят провода на ветру…

Ты укрыл моё тело шинелью,

Мой надёжный, проверенный друг.

Хоть, прошитое пулями насквозь,

На морозе не мёрзнет оно,

Я за эту посмертную ласку

Благодарен тебе всё равно.

Снег шипит, прожигаемый сталью.

Но за нами жива наша Русь.

Слышишь, друг, я тебя не оставлю!

Я тебя над окопом дождусь.

Вижу, как ты прирос к пулемёту,

И ведёшь свой отчаянный бой.

Ты один продолжаешь работу,

Что мы начали вместе с тобой.

Ничего… Так отмерено Богом.

Ты собой до конца дорожи.

Продержись! Уже рядом подмога –

До неё ты обязан дожить.

Ты дожил… Это было, как чудо,

Для успевших на помощь ребят.

Но последняя пуля «оттуда»

Напоследок настигла тебя.

Полетели, мой брат, полетели!

Нас Христос приглашает туда,

Где не воют шальные метели,

Не гудят на ветру провода.

Там – апостолы Пётр и Павел;

Там святые, которым молюсь…

Мы ж сегодня в бою этом пали

За неё – за Небесную Русь!

             Цена любви

Над землёю, над землёю, над землёю

Шли на бреющем весёлые стрижи;

И светло, как блёстки снежные зимою,

Тополиный пух над пажитью кружил.

И ложился пух на землю толстым слоем,

Хоть бери да маскхалаты надевай.

И тогда сказал мне друг: «Давай построим

Бабу снежную». А я в ответ: «Давай!»

Так шутить мне с ним давно уже привычно,

Потому что никаких запретов нет,

Ведь лежим мы с ним вдвоём в земле столичной

Вот уже, считай, восьмой десяток лет.

Мы в тот день упали с ним в такой же самый,

Но хрустящий от мороза, белый пух –

И две маленькие пули, как весами,

До последней капли взвесили наш дух.

Мы предстали пред Господом, в чём были, –

Маскхалаты, перепачканные в кровь.

Только пуль, что под Москвою нас убили,

Нам хватило оплатить Его любовь.

Превратился в мощный дуб когда-то тонкий,

Рядом с нами пробивавшийся росток,

Но по-прежнему в руках у нас винтовки,

Защитившие от Запада Восток.

Над землёю, над землёю, над землёю

Тополиный пух по-ангельски кружит…

Никогда Святой земле не быть золою,

Потому что в ней наш прах теперь лежит.

          В госпитале

Что ты плачешь, любимая, что ты плачешь?

Ты поплачь не сейчас, а потом.

Здесь, в палате, где столько лежачих,

Расскажи мне о чём-нибудь – о святом.

Расскажи мне о жизни угодников,

Про святых благоверных князей…

Голос твой и стучание ходиков

Пусть утешат меня и друзей.

Мне не хуже, чем им – искалеченным,

Обожжённым в горящей броне;

Всем, короткою стрижкой отмеченным:

Что шатен, что блондин, что брюнет.

Мы солдаты. И нет испытаний

Выше тех, что солдатам даны.

Даже здесь, в тишине госпитальной,

Мы не можем уйти от войны.

Ты псалмы почитай мне Давидовы, –

Так легко под псалмы умирать.

Постарайся живым не завидовать,

Когда смерть возвестит мне: «Пора…»

Угости всю палату печеньями,

Что с утра для меня ты пекла.

Почитай мне молитвы вечерние,

Чтобы смерть моя светлой была.

А когда на кровати пружинистой

Упокоюсь я, нем и незряч,

Ты к руке припади моей жилистой –

И тогда лишь тихонько поплачь.

         Сила любви

Ползли по снегам угловатые танки –

Россию железом топтали…

Скрывались в распадинах  лоси-подранки,

И птицы в леса улетали.

В соседнем селе не кудахтали куры,

И псы не бросались к воротам…

Сквозь прорези каждой чужой амбразуры

Разило бензином и потом.

Шли танки легко, как идут трясогузки

По полю. И нагло шумели.

А кто против них? Тридцать мальчиков русских

В больших, не по росту, шинелях.

Что могут они – эти глупые дети?

Их клочья замёрзнут на траках.

Но что это? Взрыв? И второй вот! И третий!

Да это ж – серьёзная драка!

И танки из  крупповской стали горели,

Как связки берёзовых мётел,

Расплющив тупые стволы и турели

О сталь человеческой плоти.

А те, у кого поубавились прыти,

Себе не хотели признаться,

Что их сокрушил здесь не полк-истребитель,

А тридцать солдат-новобранцев.

Мальчишки ложились под танки не ради

Чинов и наград, и амбиций.

И можно ли было мечтать о награде

В то время под Русской столицей?

Нет, русских мальчишек на смерть вдохновляла,

Даруя им вечные жизни,

Та сила, которая крепче металла –

Любовь к Богоданной Отчизне.

        «Не герои»

Он сегодня не встал из окопа:

Он в окопе нашёл свою смерть.

Покорённая позже Европа

В его очи не будет смотреть.

Да и он не видал её тоже,

И не ведал о жизни иной –

В той деревне, в которой он прожил,

Не крутили в то время кино.

Был простой, деревенский он парень,

Но напали враги на страну,

И тогда с «трёхлинейкою» в паре

Он смиренно пошёл на войну.

Изначально героем он не был:

На войне он боялся всего,

И особо – ревущего неба,

Когда бомбы летели с него.

Он боялся подняться с окопа,

Он робел в  контратаку пойти,

Но «случайно» три пули прохлопал

И под стенкой окопа затих.

Да, конечно, не стал он героем.

Но и трусом он тоже не стал.

А свинец, что вошёл в него роем,

Был для тех, кто повергнет Рейхстаг.

Он упал, а те трое из роты

Над окопом поднялись потом…

Сколько их, заслонивших кого-то

«Не  героев», стоит пред Христом?