В конце XVI века правителю феодальной Японии Тоётоми Хидэёси удалось завоевать почти всю Корею и выйти к границам Китая. Однако корейцам при поддержке китайцев удалось изгнать японских завоевателей. Решающую роль в отражении японской агрессии сыграли имевшиеся на вооружении корейцев первые в мире реактивные системы залпового огня и военные корабли-броненосцы. О малоизвестных фактах этой титанической борьбы с использованием новейших в то время достижений военной техники читатели узнают из новой военно-исторической миниатюры нашего постоянного автора Вольфганга Акунова «Как Тоётоми Хидэёси не сумел завоевать Корею».
Ключевые слова: Корея. Япония, Китай, самураи, Ли Сун Син, «огненные повозки», «корабли-черепахи».
К 1590 году японский военачальник и политический деятель Тоётоми Хидэёси фактически стал единоличным правителем всех островов Японского архипелага.
Разбив последнего опасного внутреннего врага из числа непокорных крупных феодалов-даймё, Хидэёси объединил под Императорской (а фактически – под своей собственной) властью все земли державы Ямато. Благодаря его стараниям завершился очередной столетний период междоусобных войн, раздиравших на части Страну Восходящего Солнца. Новый правитель Японии передал титул Имперского регента-«кампаку» своему племяннику Тоётоми Хидэцугу, сам же «удовольствовался» званием «тайко» («регента в отставке»), превратившись в своего рода «серого кардинала» при всецело зависимом от него племяннике-«регенте». Это «понижение в должности» было Хидэёси даже выгодно, поскольку отводило от него недовольство непопулярными мерами, которые «регент» проводил в жизнь по указаниям своего пребывавшего как бы на заднем плане дяди-«кукловода».
В области экономики Тоётоми Хидэёси продолжил курс своего предшественника Нобунаги Оды, главным принципом которого было обеспечение свободы торговли. Он даже собирался провести денежную реформу, начав чеканку первой в истории Страны Восходящего Солнца японской золотой монеты. Хидэёси также составил общеяпонский земельный кадастр и закрепил землю за крестьянами, обрабатывавшими её. Его политика изъятия оружия (включая даже косы, серпы, вилы и ножи) у гражданского населения (то есть фактически — у всех японцев, кроме «боевых холопов») — так называемая «охота за мечами» — в немалой степени способствовало формированию в средневековой Японии классового общества, которое отныне было разделено на администраторов — представителей воинского сословия (самураев) и гражданских подданных (крестьян, горожан и торговцев). Отныне крестьянский сын (вроде самого Хидэёси) или сын ремесленника (скажем, кузнеца, как сын друга детства Хидэёси – генерал-«тайсё» Като Киямаса ) при всем желании не мог вступить в ряды самурайского сословия и дослужиться до высоких военных или административных чинов.
Для содержания постоянной двухсоттысячной армии и широко разветвлённого бюрократического аппарата Хидэёси обложил крестьянство высоким натуральным налогом, составлявшим две трети урожая. Вместе с тем, окончание периода междоусобных феодальных войн привело к экономической стабилизации: площади обрабатываемых земель возросли на семьдесят процентов, а годовой сбор риса в Стране Восходящего Солнца достиг трех с половиной миллионов тонн.
К числу наиболее известных внутриполитических мероприятий, осуществленных в годы правления Тоётоми Хидэёси, относится закон об изгнании из Японии христианских миссионеров (преимущественно иезуитов) и массовые убийства японцев-христиан на острове Кюсю в 1587, 1589 гг. и в последующие годы. Традиционная японская историография трактует эти меры в контексте якобы проводившейся Хидэёси борьбы с «южными варварами», пионерами «европейского колониализма» в Японии, в качестве которых в ту пору выступали, прежде всего, португальцы, активно вмешивавшиеся во внутренние дела державы Ямато, поддерживая одних ее владетельных князей (например, Нобунагу Оду, даже принявшего крещение пор католическому обряду и выступавшему в свои направленные на объединение Японии походы в подаренных ему папой римским, через короля Португалии, западноевропейских рыцарских доспехах, в сопровождении миссионеров-иезуитов) против других. Поводом для запрета проповеди и исповедания христианства в Стране Восходящего Солнца послужил отказ Португалии (весьма укрепившей свои позиции на японской земле при Нобунаге Оде, в том числе и вследствие обращения в христианство немалого числа сынов Ямато – вплоть до многих представителей самых знатных самурайских родов) предоставить Тоётоми Хидэёси помощь в постройке современного флота по португальскому образцу для завоевания японцами Восточной Азии (начиная с Кореи и Китая). К тому же Португалия, являвшаяся ранее, при Нобунаге Оде, самостоятельным и независимым, но обладавшим достаточно ограниченными людскими и материальными ресурсами королевством, с 1581 года входила в состав гораздо более могущественной католической колониальной державы — Испании, чей флот безраздельно господствовал в описываемое время на морях обоих земных полушарий и представлявшей, с точки зрения Тоётоми, гораздо большую опасность для независимости Страны Восходящего Солнца.
Как бы то ни было, 19 июня 1587 года, Тоётоми Хидэёси издал указ, содержавший адресованное христианским миссионерам категорическое требование под угрозой смертной казни в течение двадцати дней покинуть Страну Восходящего Солнца. В крупном портовом городе Нагасаки по приказу «бывшего регента» были подвергнуты жестоким пыткам и показательному распятию на крестах двадцать шесть христиан (семнадцать японцев и девять «заморских чертей» — европейцев).
В 1592 году Хидэёси сделал достоянием гласности свое намерение завоевать сначала Корею (Чосон), затем — Китай, вслед за Китаем – Индокитай и далекую Индию (а, по некоторым сведениям — даже Индонезию и Филиппины — совсем как генералы японской Императорской Армии Гиити Танака и Хидэки Тодзио в ХХ веке!) то есть, согласно средневековым японским представлениям, весь цивилизованный мир (лежащие где-то на краю света «варварские» страны, из которых приплывали в Японию европейские «заморские дьяволы», судя по всему, частью «цивилизованного мира» с точки зрения культурного, образованного японца, не считались). В качестве первого шага к подготовке предстоящего грандиозного завоевательного похода «бывший регент» перенёс свою ставку из Осаки на запад, в город Нагоя, в котором возвёл ещё один огромный замок.
Причины, побудившие неугомонного «тайко» начать войну с Кореей и Китаем, с сегодняшней точки зрения представляются не вполне ясными. Историки-рационалисты склонны объяснять их стремлением Тоётоми Хидэёси удалить с Японских островов потенциально опасных самураев, направив их, за отсутствием, в новых условиях, врага внутреннего, на борьбу с мнимым внешним врагом. Однако существует и другая точка зрения, согласно которой главной причиной начала внешнего конфликта было умственное состояние Хидэёси — действия «бывшего регента» начали становиться неадекватными. Действительно, со временем, опьянённый своими успехами в деле завоевания Японии, Хидэёси, по мнению многих (в том числе и своих современников – которых, впрочем, зная характер «первого министра», трудно заподозрить в беспристрастности!) постепенно выживал из ума: завел себе гарем из трехсот наложниц (причем, преимущественно, девочек-подростков в возрасте двенадцати-тринадцати лет), поддерживая свою слабевшую с годами мужскую силу различными дорогостоящими средствами — в частности, употреблением в пищу тигриного мяса! -, постоянно опасался чудившихся ему повсюду мятежей и заговоров, сгонял сотни тысяч крестьян на строительство ненужных (по мнению критиков действий «бывшего регента»), с военной точки зрения, замков и крепостей. В конце концов, диктатор Страны Восходящего Солнца окончательно утратил связь с реальностью, возомнив себя богом войны Хатиманом (сыном Дзингу Кого, стародавней регентши, а впоследствии — императрицы Японии, завоевавшим в незапамятные времена Корею и посмертно обожествленным сынами Ямато). Согласно этой второй версии, завоевательная война стала очередной личной причудой, или прихотью, не в меру воинственного Тоётоми, которому стало слишком тесно в покорённой им Японии
Захват островов Сикоку и Кюсю (хотя они всегда считались частью собственно Японии) «тайко» воспринял, как начало покорение Востока, заявив: «Быстрый и грандиозный успех сопровождал моё возвышение, осветив всю землю, подобно восходящему солнцу». Согласно воспоминаниям современников, Тоётоми открыто похвалялся перед ними, что завоюет все «четыреста провинций» Китая, неустанно повторяя: «Я соберу могучую армию и вторгнусь в Великую Мин». При этом следует учитывать то обстоятельство, что в Японии времен Хидэёси существовали весьма приблизительные представления о подлинных размерах тогдашней китайской Империи под скипетром очередной, на этот раз не чужеземной, а местной, ханьской по происхождению, династии Мин (пришедшей к власти после свержения и изгнания из Китая татаро-монгольской династии Юань, в результате организованного тайным обществом «Красных Повязок», или «Красных Тюрбанов», вооруженного восстания), на завоевание которой «тайко» собирался вести своих жаждущих крови и добычи «боевых холопов». Тоётоми предполагал предложить «вану» (королю) Кореи Сончжону (формально остававшемуся вассалом Китая – только теперь уже минского, а не юаньского, как когда-то, во времена злополучного морского похода татаро-монголо-китайско-корейского экспедиционного корпуса армии каана Хубилая на покорение Чипунгу) добровольно сдаться и объединиться с «сынами Ямато» в освободительной войне против Китая: «Если я приступлю к исполнению этого замысла (то есть — к завоеванию Империи Мин – В.А.), то надеюсь, что Корея станет моим авангардом, пусть же (она – В.А.) преуспеет в этом. Ибо моя дружба с вашей почтенной страной целиком зависит от того, как вы себя поведёте, когда я поведу свою армию против Китая». Однако, получив отказ корейского «вана», Тоётоми двинул на Корею свою армию, самую передовую в Азии тех времен (по мнению японских военных историков), имевшую на вооружении аркебузы и пушки европейского образца (спасибо португальцам, англичанам и голландцам!) и владеющую современными методами ведения боя. Сам он, однако, остался в Японии. Некоторые исследователи (принимающие на веру истинность заявленных «бывшим регентом» обширные завоевательных планов) считают это единственным военно-политическим просчетом Хидэёси, полагая, что его личное присутствие в самурайской армии вторжения наверняка обеспечило бы сынам Ямато победу и захват Кореи. Те же, кто не верят в серьезность провозглашенной «тайко» обширной завоевательной программы, расценивают факт его неприсоединения к японской армии вторжения как косвенное свидетельство нежелания предусмотрительного (и вовсе не выжившего из ума, вопреки утверждениям его многочисленных критиков) диктатора рисковать своим именем в случае возможной неудачи (о версии, согласно которой Тоётоми вообще рассматривал вторжение в Корею лишь как повод избавиться от переполнивших Японию «лишних» самураев, оставшихся без дела после окончания междоусобных войн, мы расскажем подробнее несколько позже)
Существует, впрочем, и еще одна, пожалуй, самая «экзотическая» версия причины организованного Тоётоми Хидэёси вторжения в Корею (а заодно — и происхождения грозного «тайко»)
Продолжение следует…